Мой бывший пациент (СИ) - Владимирова Анна - Страница 18

— Не помню, — проворчал я.

— И кто из нас дикий? — Ива убрала пальцы. — Объясни, что сейчас вообще происходит? Кто хотел тебя убить в больнице?

— Мне мстят за то, что мешаю незаконному бизнесу, — рассеяно отозвался я.

— Это — твоя работа. Ты же не один такой.

— Я изымаю у этого бизнеса подростков, которых они воспитывают для своих целей. Это просто уже дело принципа — наказать меня за это.

— Мы с тобой не так уж и похожи. Я не ищу смерти.

И снова сквозь зубы едва не просочился вопрос, почему тогда наши сердца стучат одинаково.

— Я не ищу смерти. Я просто не позволяю распоряжаться чужими жизнями.

Я сел на кровати, оценил свое состояние как более-менее сносное и направился в душ. Стоя под струями, я думал, что если бы можно было выдрать из себя зверя, я бы побил его головой о кафель. Радуешься от любого ее прикосновения?! Придурок! Она ради Игоря не пойми на что готова. И меня будет с ним сравнивать. Но я никогда этого сравнения не выдержу. Я всегда буду ему уступать в ее глазах.

— А Горький тут что, не живет? — поинтересовался я, входя в кухню в одном полотенце на бедрах.

Ива готовила завтрак. Но при виде ее голых бедер меня заполнило совсем другим голодом. Теперь мне хотелось ее взбесить, разогнать эмоции и выместить злость на ее шее.

— Нет. Он живет за городом. С семьей. — Ничего не подозревавшая Ива потянулась за чашками в шкафу.

— Вот как… — просипел я. — А свой дом сдает друзьям в розыске…

— И что теперь тебя укусило? — скосила она на меня взгляд. — Я поинтересовалась твоими шрамами, но ты рычишь и злишься. Это так ты себе отношения видишь?

— Это так я зол на то, что ты любишь Игоря. — И я направился к ней.

— Я не напрашивалась к тебе на метку, — равнодушно пожала она плечами, игнорируя мое приближение.

— Зато напрашивалась на член, — прорычал, склонившись к ее затылку.

— Только в твоих фантазиях, Князев, — усмехнулась она, явно провоцируя. — Тебе многому предстоит научиться.

— Научи. — И я обхватил ладонями ее бедра и скользнул выше. — Хм, а трусы твои где?

— Еще не высохли.

Я усмехнулся, едва не задыхаясь.

— Так ты скажешь мне «нет»? — Я вжал ее в столешницу и обхватил голую грудь ладонями.

— И ты послушаешь? — улыбнулась Ива, подставляя мне шею.

— Сучка… — И я сомкнул зубы на тонкой коже поверх своей вчерашней метки. Ива всхлипнула, вжимаясь бедрами в мои, ее грудь напряглась под моими пальцами. — Как тебе нравится? — прорычал ей в шею между укусами.

Но я никак не ожидал, что она стянет с моих бедер полотенце и схватится за член, испытывая выдержку. Хочет, чтобы я заткнулся и ни о чем не спрашивал? Не жалеет же ни черта наше общее сердце! Когда я нашел в себе силы стиснуть пальцы в ее волосах и сжать за запястье, Ива обернулась и впилась в мои губы с каким-то обреченным безумием. И это разозлило. Она обезболивала за счет меня свои душевные метания точно также, как я — физическую боль. Использовала меня, только и всего…

Стоило трудов не наказать ее за это. Хотя Ива нарывалась. От сопротивления, что устроила мне вчера, не осталось и следа. Она отвечала так, что о таком можно было только мечтать. Но фальшивила при этом, как старое пианино в музыкальном классе моей школы. Эта фальшь резала нервы, била по рукам, вынуждая выпускать когти и царапать ее сливочную кожу…

— Ай! — зашипела на особенно глубокую дорожку на своей заднице. — Князев, ты ошалел?!

— Мое имя Стас! — утробно прорычал я. — Перестань меня называть также, как зовешь Игоря!

Я звонко шлепнул ее по ягодице, и с этого момента все пошло, как надо. Ведьма взвилась и едва не выдралась из рук, но я усадил ее голым задом на столешницу, схватил за ноги и насадил на себя с размаху. Не оставалось сомнений, что теперь она точно видела меня. А когда собиралась закрыть глаза, я хватал ее за скулы и сжимал с силой, впиваясь в ее чертов рот!

— Смотри на меня!

Этот животный секс показался самым честным нашим диалогом. По крайней мере, теперь Ива кричала мне как по нотам, срывая голос до хрипа и сжимаясь вокруг члена так, что уже через несколько минут все стало неважным. Что там меня так взбесило, почему так хотелось метить кожу этой ведьме и от чего она так жалобно всхлипывает, хватаясь за мои плечи? Неважно.

На пол летело все, что стояло на столешнице — бились чашки, звенели по полу ложки и сыпался кофе.

— Стас, — позвала вдруг Ива, задыхаясь, и протянула мне презерватив.

Ну как же она хорошо тут знала каждый ящик! И меня уже тоже — даже резинки раздобыла! Но рычать на это было глупо. Я молча сделал, как она просила. Руки пачкались в крови с ее поцарапанных бедер, и это рождало предвкушение от предстоящей ласки — придется долго зализывать, чтобы потом оставить новые царапины. Ива не осталась в долгу — расцарапала мне все плечи.

Такими мы и пришли в себя на гладкой столешнице.

— Черт! — выругалась ведьма, обнаруживая новые выжженные следы от своих ладоней.

— Кто делает столешницу из дерева? — прохрипел я, стаскивая Иву в руки. — Тебе полегчало?

— А тебе?

— Не уверен.

Ива позволила мне на этот раз все — вымыть ее, прижать к себе под душем и касаться метки. И даже не терпела, на самом деле подставлялась под ласку.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась, когда я выключил воду.

— Сносно, — пробурчал.

— Почему ты не позволяешь мне интересоваться тобой?

— Я позволяю.

— Нет. Ты злишься.

— Потому что мне это нравится, — прорычал я досадливо и сдернул полотенце с сушилки. — Но в твоих планах этого нет. У тебя это выходит просто так…

— У меня вообще нет ничего в планах, Князев, — передернула Ива плечами и отвернулась в зеркало. — Ты во многом прав на мой счет. Если не во всем.

— Но это тебя не удивляет.

Я осторожно вытирал ее, чувствуя, как от непривычной нежности к кому-то дрожат руки.

— Удивляет. Ты слишком молод для такой проницательности. И совсем не похож на Игоря, чтобы беситься от того, что я тебя называю Князевым. Я не сравниваю. Для меня фамилия Князев — это как знак качества. Ты — настоящий качественный Князев, а не моральный урод и неудовлетворенный жизнью придурок, каким я тебя считала.

— Смело, — хмыкнул я.

— Ты не представляешь, насколько… ай!

— Прости…

— Что ты с моей задницей сделал? — закатила она глаза.

— Не смог себе отказать…

Я подхватил ее на руки и отнес в спальню. Ива поддавалась. Уж не знаю, чем я заслужил, но это было очень кстати. И эти аппетитные царапины пускали по венам жгучее довольство, иллюзию принятия, подчинения. И ни у кого из нас не возникло вопросов, когда от зализывания я перешел к ласке — тягучей, пряной, острой…

— Ой! — дернулась Ива, когда укусил ее за ягодицу. — Да мать твою, Князев! Больно!

Ну как же не подраться со мной? Я усмехнулся на ее наивные попытки дать сдачи, вжал в кровать и поцеловал ее в губы. Да, аргументы у меня были свои, зато безотказные. И ей они нравились.

Ива подставляла мне шею, обещала, сдавалась, отвечала взаимностью и даже попробовала забрать инициативу. Я, недолго думая, позволил. Тем более, что вид снизу на возбужденную женщину оказался ни с чем несравним. Ей хотелось подчиняться. Она двигалась одержимо и брала с жадностью все, что ей было нужно.

Да, наверное, все события последнего дня стерли границы между нами. Я больше не был ее пациентом, она не была моим врачом. Мы оба стали тут никем. Без прошлого и будущего. Кто знает, что завтра? И это лишило всех препятствий. По крайней мере, мне хотелось так думать. Она давала мне повод думать, что сейчас она моя. Я смотрел в ее лицо, пока она кусала губы, дрожа и задыхаясь, и не мог удовлетворить этого чувственного голода. Мне впервые хотелось отдавать, ничего не получая взамен.

Я поймал ее рывком за шею, опрокидывая себе на грудь, и трахнул так жестко, как только мог. Когда ее взгляд, лихорадочно блестевший и невменяемый, встречался с моим, я скалился ей в ответ. Иве нравилось. И она сама впивалась в мои губы, будто стараясь удержаться из последних сил в себе. Но я не позволил. Довел ее до полного изнеможения, сделал слабой и беспомощной. Ведьма вся взмокла в моих руках, сорвала голос и оставила последние силы, сжимая в пальцах мокрые простыни…