Не учите меня, канцлер! (СИ) - Варварова Наталья - Страница 10

Задержалась у зеркала. Благодаря секретарю никаких следов утреннего происшествия. Даже волосы уложены правильно.

— Не слишком светлый костюм? Надеть что-то более строгое, как думаешь?

— Нннне надо. Господин еще не до конца человек. Чем нежнее, тем лучше, госпожа Летиция.

Он повел меня коридорами и коридорами. Просто так сигануть в кабинет к канцлеру не имела права даже я. Перед той самой дверью, что я вчера пыталась разнести, мы замерли оба. Однако она тут же распахнулась.

В приемной толпились какие-то люди. Пахло страхом. Такой спертый запах с примесью плесени возникает, если одновременно в твоем присутствии боятся сразу несколько магов.

Я растолкала их всех, пользуясь локтями и немного посвистывая. Толкнула еще одну дверь… Здесь вообще отсутствовали запахи. Несколько женщин и мужчин стояли или сидели, боясь пошевелиться.

Фигура у окна заполняла собой все. Поглощала слова, всхлипы и даже сам воздух. Ларг смотрел в окно, развернувшись к нам спиной. Назвать его Торстонсоном язык сейчас бы не повернулся.

— Летиция, дорогая, усаживайся в мое кресло. Теперь все представители школы в сборе. Давайте начинать.

Я без разговоров залезла на высокое сидение. Чуть опустила его под свой рост. Протест, с которым я явилась, потерялся где-то в горле. Ущипнуть себя что ли.

На меня уставились шесть пар глаз. Не помню, чтобы когда-нибудь смотрели с таким ужасом, хотя в своей жизни я вытворяла всякое. Через мгновение дошло, что глядели присутствующие вовсе не на меня, а на того, кто вырос позади.

Ларг сложил обе руки на спинку кресла, будто заперев между ними. Пальцы неестественно длинные, с перепонками посередине, а кожа слишком темная и твердая — как на боевом щите.

Я прикрыла глаза. Мы с ним на одной стороне. И если он забудет, то я напомню.

Канцлер не был монстром на вид. Во всяком случае, их я представляла себе иначе. Он как будто троился или четверился. Все потому, что мог находиться в нескольких мирах одновременно.

Темные волосы обрамляли спокойное, немного застывшее лицо — но при этом сзади зиял капюшон. Вокруг плечей угадывался плащ. Впрочем, если присмотреться, то это… Нет, никто не желал разглядывать его настолько пристально.

Сейчас это существо ровнехонько у меня за спиной. Достаточно один раз его увидеть, чтобы оценить во всех подробностях — как клубится вокруг ларга адский туман, как медленно и нехотя вздымается грудь, намекая, что до его следующего вздоха ты не доживешь… Все присутствующие в этой комнате мечтали о том, чтобы забыть это зрелище и второго взгляда никогда не случалось.

А я… Наверное, я контужена пожизненно. Маг не вызывал во мне нормальной в такой ситуации дрожи. Живое порождение тьмы дышало в спину, расправив гигантские крылья, а я лишь тихо радовалась про себя, что еще раз столкнулась с этим магическим парадоксом так близко. Уперлась в него затылком.

Мрак не должен жить или иметь сознание, но этот исполин нарушал все законы. Много лет назад, нежась в его объятиях, я уже спрашивала, как ему удалось нырнуть так глубоко и выбраться на поверхность. Ответом мне были только вспышки сверхновых в глазах-колодцах. Теперь же я могла убедиться, что и эти годы, и расстояние были лишь иллюзией.

Его имя вертелось на кончике языка, гладило губы. Я не в состоянии его вспомнить. Оно выжжено из сознания. Это совершенно невозможно.

— Эмре, — тем не менее, прошептала я куда-то себе в плечо. — Эмре, зря ты так разошелся. Я все контролировала. Это же дети. Пускай уже переростки. Возможно, толка от них не будет. Но ты всегда говорил, что шанс заслуживает каждый. Эмре…

Мгла позади меня наполнялась теплом и расцветала. Чернота — это не отсутствие красок. Это все цвета разом, спрессованные в один.

— Ты помнишь, — прошелестело у меня в голове. — Это невероятно. Я сделал все, как надо, но ты не забыла.

Пальцы, лаская, с двух сторон заскользили по шее. Я еще сильнее запрокинула голову. Как же это приятно. Мой Эмре — такой отзывчивый, самый нежный… Тьма вибрировала, окружая со всех сторон, как мурлыкающая кошка.

При этом я видела, что рука ларга так и лежала слева от меня. Значит, вторая была справа. Что за ерунда, что происходит? — вопило сознание, забившись в самый дальний угол.

Невидимые пальцы легонько сжали шею под подбородком. Отвлекая, заставляя сосредоточиться на его движениях. Я бы застонала, но он прижал их к губам.

Отрезвление пришло довольно скоро. Нечеловеческая ярость канцлера стихала, и окружающие тоже приходили в себя. Теперь они уже осторожно разглядывали нашу странную пару — блондинку в мужском костюме и в хозяйском кресле. И господина, который возвышался сзади, я уверена, с крайне невозмутимым видом.

Седовласая дама с тонкими хищными губами выбрала себе широкий диванчик с кучей подушек. Два одинаковых мужчины стояли справа и слева, как в карауле.

— Благородная айна Селестина Домари, мать двух балбесов-ларгов, — пророкотал маг у меня в мозгу, в районе мозжечка.

Его зовут Эмре Эйдан. За какие грехи я вспомнила это имя? Ведь вслед за ним вернется все остальное, что было замуровано тяжеленными кирпичами. Я и так-то была не совсем собой. Несколько лет после разрыва не чувствовала вообще ничего… Потом училась этому заново. Постепенно, шаг за шагом. Дружить, проявлять симпатию, влюбляться… А что же будет теперь?

Айна Селестина глядела на меня с чистой, ничем не замутненной ненавистью. Ее мальчики были куда более приветливыми и… игривыми.

Двое сопровождающих не походили на родственников. Юристы, высокопоставленные клерки, — безошибочно определила я.

— Не все семьи успели отреагировать на это… это происшествие. Но юридический клан Зейдан взялся представлять интересы пяти фамилий, — веско заявила госпожа Домари, заметив, что наше внимание сосредоточено на ней.

— Великий ларг, мы ни в коем случае не оспариваем ваше право карать смертью. Лишь нижайше просим разобраться. Это цвет Элидиума, надежда нации, — заговорил клерк справа. Ему не хватало только цилиндра, чтобы выглядеть точь-в-точь, как нотариусы в Аллее.

Еще две дамы занимали стулья чуть позади айны. Каждую из них сопровождал человечек в черном. Что же, в этом обществе не принято, чтобы женщины передвигались по одиночке. Даже если они имели вес и почет.

В отличие от Селестины, они напряженно кивнули мне. Почти синхронно.

Просить канцлера за своих детей пришли матери, несмотря на то, что на Элидиуме мужское слово значило куда больше. Это уже говорило само за себя. Возможно, отцы не желали унижаться. Нет, скорее, не это. Тот Эйдан, которого я помнила, скорее отреагирует на горе, чем станет самоутверждаться за счет поверженных, — тем более что эти семьи ему знакомы, — а уж кто поведает о горе лучше матери…

— Леди Айвори и леди Зарем, если смотреть от стены к окну, — беззвучно пояснил ларг.

— Тайлерин ждет открытия больших игр. Весь Элидиум их ждет. Сегодня же к замку прибудут наши родственники. Бабушки мальчиков, их сестры. Мы все падем на колени у стен и будем умолять, пока теплится надежда сохранить детям жизнь. Прошу вас, не омрачайтке своему народу праздник, не наряжайте восемь первых семей в цвета скорби. Дети совершили ошибку, но кто милосереднее, чем вы, — нараспев выпалила леди Айвори.

Женщина попробовала опуститься на пол, но ей мешала полнота и длинная, чересчур пышная юбка. Клерки бросились ей на помощь, а мне отчаянно захотелось заплакать.

Эйдан махнул, чтобы она вернулась на место.

Бесплотные пальцы снова прошлись от шеи к ключице, намекая, что от меня требовалось сохранять спокойствие.

— Я не способен разделить вашу боль, но и моя сильна, — начал Эйдан. На Элидиуме в верховной касте общались между собой высоким слогом. Я до сих пор привыкала к этой их манере. — Леди Браун приглашена сюда моей личной просьбой. Я отвечаю за нее перед правящим домом Фересии. Более того, эта дама представляет научное сообщество своего мира.