Небесная академия. Ученица и наездник - Айт Элис - Страница 24

Но одного человека он остановить не смог бы.

Люди расступились, пропуская Коллара. Он принарядился для бала, однако выбор костюма и его цвета сложно было назвать неожиданным – белая рубашка, белые брюки, белый же шейный платок. Только камзол оторачивала черная лента. Когда Паук двигался, казалось, что это продолжение татуировки-паутины на его щеке.

При появлении архея гомон в коридоре сразу стих. Коллар и не пытался наладить отношения с преподавателями, поэтому бросаемые на него взгляды сложно было назвать дружелюбными. Видимо, Паука целиком и полностью устраивало, что у окружающих он вызывает страх и отторжение.

– Мне надо осмотреть девушку, – сказал он. Не попросил – поставил перед фактом. – Она может быть ранена.

– С ней все в порядке, – отрезал я.

Освальт тут же бросил на меня такой уничтожающий взгляд, что я замолк. В самом деле, только меня попросили не усиливать конфронтацию с Колларом, и я сразу же именно это и делаю.

– У Эйри уже был лекарь, – ответил ректор. – Она цела. Ссадины от падения ей обработали и смазали, опасности для ее здоровья нет.

– Не все травмы видны на поверхности, – Коллар отступаться тоже не собирался. – Я должен проверить, нет ли ментальных повреждений.

– Применение магии только еще больше потревожит Эйри, и вот тогда у нас точно могут возникнуть проблемы с ее психическим здоровьем, – непререкаемым тоном произнес Освальт. – Я сам поговорю с ней и удостоверюсь, что все хорошо. А вас, достопочтенный архей, попрошу заняться Туманным венцом. Разве вы прибыли сюда не потому, что кто-то из археев должен следить за тем, чтобы древняя эльфийская магия вела себя как положено? Сегодня явно что-то пошло не так, и вы сами можете это наблюдать, выглянув за окно. Жду вашего отчета о происшествии и предложений, как это можно исправить.

Намек был весьма недвусмысленный. Лицо Коллара исказилось – и мгновенно вернуло выражение безразличия. Не сказав больше ни слова, архей поклонился и вышел.

Кажется, я один заметил, как с облегчением выдохнул Освальт.

– Прошу всех разойтись по комнатам, – громко обратился он к преподавателям. – Завтра учебный день, и он будет тяжелым. Все официальные объявления также будут сделаны завтра.

Все, кто здесь работал, уже знали, что это означает: сегодня к ректору подходить бесполезно, он предложит вернуться на следующий день. Люди, ворча, начали расходиться, а мы с Освальтом вошли в мою комнату, где до сих пор сидела Эйри.

Шоколад она давно выпила, но продолжала держать кружку в руках. Завидев ректора, девчонка испуганно пихнула ее на комод и вытянулась по струнке, как солдат перед офицером. Освальт невольно усмехнулся.

– Вижу муштровку Куланна, – пробормотал он едва слышно и мягко улыбнулся студентке. – Здравствуй. Твой попечитель сказал, что ты не пострадала. Это правда?

– Здравствуйте, господин ректор! Правда! – отчеканила она.

Ректор рассмеялся, хотя я чувствовал, что это стоит ему усилий. Ситуация была такой, что не до смеха.

– Меня можно не бояться. Я пришел не ругаться, не отчитывать, а узнать, не нужно ли тебе чего-нибудь.

Лоб Эйри прорезала морщина. Девчонка, похоже, не верила, что ее не накажут за самовольную отлучку из общежития после захода солнца.

– Не нужно, – осторожно произнесла она.

– Хорошо. Я бы рад на этом и закончить, но сегодняшний инцидент потребует официального оформления. Поэтому, Эйри, завтра я вызову вас с Уином, чтобы мой секретарь записал все, что вы помните о происшествии. У вас будет достаточно времени, чтобы обдумать свои слова, – выразительно подчеркнул он.

Эйри вскинула на него удивленный взгляд, поняв, что Освальт имел в виду.

– Спасибо, господин ректор.

– Засим вас оставляю и прошу не задерживаться, – теперь уже Освальт внимательно посмотрел на меня. – Лекции и домашнее задание завтра никто не отменит.

Намек я проигнорировал. У меня не было и мысли делать ничего такого, о чем он подумал. Не тот случай, чтобы «успокаивать» студентку, заваливая ее в свою постель.

– Да, господин ректор! – вновь отчеканила девчонка, не сообразив, что фраза о лекциях была обращена не к ней.

Освальт направился к выходу, но уже возле двери остановился и повернулся к нам.

– Одна душа на всех, – сказал он.

Эйри непонимающе установилась на него, а я ответил:

– Одна на всех.

Девиз Грифоньей стражи. Туда брали не только тех, кто мастерски держится на грифоне, но в первую очередь тех, кто способен на ментальное слияние сразу с несколькими грифонами. Не зря во время учебы в академии из курса пытались создать единое целое. Потом, во время службы, у них действительно становилась одна душа на всех, потому что каждый чувствовал не только собственного грифона, но и всех, кто находился рядом с ним.

Еще эта фраза означала, что своих наездники не сдают.

Лучшего способа успокоить и придумать было нельзя. Я с облегчением сел на кровать и сказал Эйри, которая мялась рядом:

– Садись.

Она так устроилась на краешке, будто до этого не забиралась туда с ногами, еще и под плед. Застеснялась меня, что ли?

Смешная девчонка. Некоторым вон и приглашения не нужно, сами запрыгивают.

– Насколько все плохо? – убитым голосом спросила она. – Меня выгонят из академии?

Я фыркнул.

– И не надейся. Ты встала лицом к лицу со злющей грифоницей – мало у кого на такое хватит выдержки. Жди, что Куланн теперь будет гонять тебя больше прочих. Это верный признак его любимчиков, а он любит смелых. Тех, у кого есть шанс попасть в Грифонью стражу.

– Но я та-хей. Таким, как я, там не место, – напомнила она.

Я многозначительно пожал плечами:

– Как я уже говорил, ты можешь совершить какой-нибудь подвиг, и ради тебя сделают исключение из правил.

А для женщин существовал и еще один способ – выйти замуж за аристократа. Но упоминать об этом при Эйри сейчас я не рискнул.

– Ректор точно не будет ругаться? – с болезненной гримаской уточнила она.

Соблазн ее поцеловать в этот момент был ужасным, так мило она выглядела. Я едва удержал себя в руках.

– Не будет, раз пообещал. Но советую очень хорошо продумать, что ты завтра ему скажешь. Зачем вы с Уином выбрались среди ночи из общежития, да еще без разрешения коменданта?

Подлинную причину я, конечно, уже знал. Но что ответит сама девчонка?

Она помялась.

– Я хотела еще раз показать Уину авиарий…

– Хватит, – раздраженно прервал я. – Все то время, пока за тобой гналась грифоница, парень просидел в кустах, а когда я стал его оттуда вытаскивать, он еще и попытался удрать. Уверена, что хочешь взять всю вину на себя?

Эйри насупилась.

– Но так оно и было.

– А на самом деле?

Она отвернулась.

– На самом деле.

Я вздохнул. Нежелание сказать правду кольнуло ядовитой иглой. Попечитель я Эйри или нет? С другой стороны, наездники своих не сдают…

Хотя, пожалуй, неприятнее всего было то, что девчонка заступилась за этого бестолкового мальчишку. С ним я уже пространно пообщался, и он взять на себя вину даже не подумал.

Выбрала же Эйри себе товарища. А может, и не товарища вовсе. Не зря же они всю неделю едва ли не за ручку ходят…

Зачесались кулаки, захотелось сплюнуть. Я сдержался, лишь хрустнул шейными позвонками, разминая шею.

Низко ты пал, Тарен. То к грифоненку ревнуешь, то к сопляку-первокурснику. А сам, как прыщавый подросток, боишься признаться девушке, что она тебе по душе.

Я запрокинул голову и, сам не ожидая этого от себя, выдал:

– Если этот парень пытался тебя соблазнить…

– Нет-нет, что вы, – испугалась девчонка. – Все было совсем не так! И вообще ничего такого между нами нет!

Взгляд у нее был честный. Я вздохнул и перевел тему:

– Пока никому не говори, что ты слышала голос Забавы. Это яркий признак твоего таланта, но не все поверят, что это правда. Обычно студенты начинают слышать грифонов только после долгих медитаций и упорных тренировок. Будешь распространяться об этом сейчас – тебя поднимут на смех или сочтут выскочкой.