Небесная академия. Ученица и наездник - Айт Элис - Страница 2

– Никакие они не злобные! – возмутилась я. – Кормите их почаще, тогда добрее будут!

– Этим, значит, ты и занималась? Задабривала их? – мужчина многозначительно подкинул в ладони изрядно запылившееся яблоко.

– Просто принесла им поесть. Кто-то же должен этим заниматься.

– Их кормят три раза в день. И далеко не отбросами.

– Им это расскажите, – я отвернулась.

Зачем стараться что-то объяснять, если все равно моя судьба уже ясна?

Однако Тарен Силвейн не мчался звать повара и вообще не шевелился, только, прищурившись, смотрел на меня. Под этим пристальным взглядом я начала краснеть. Синие, как летнее небо, глаза задержались на моих серых, почти белых волосах, затем спустились к простенькому, такому же серому наряду. Я никогда не надеялась привлечь внимание Силвейна, но вдруг отчего-то стало стыдно за пятна на фартуке и истертый до дыр подол.

Мужчина сделал шаг ко мне. Неожиданно очнулся Кусачка и, оправдывая свою кличку, клацнул клювом прямо рядом с ухом Силвейна. Тот ловко увернулся и кинул своенравному грифону яблоко. Мгновенно раздался довольный хруст, и Кусачка снова исчез у себя в загоне. Предатель!

Силвейн бесстрашно оперся плечом на столб загона и засунул руки в карманы, продолжая со странным выражением лица оглядывать меня.

– С грифонами раньше имела дело?

– Нет, господин, – ответила я, неуверенно посматривая на него в ответ.

– И хочешь сказать, ты лучше опытнейших наездников Небесной академии знаешь, что нужно тем, на кого уже давно плюнули? – насмешливо поинтересовался он и обвел рукой авиарий, не оставляя сомнений в том, что имеет в виду.

«Нет», – уже собиралась сказать я, но не успела.

Грифоненку надоело, что ему не дают яблоки. Он неумело, на неразвитых крыльях взлетел над загоном и бросился, выпустив когти из всех четырех львиных лап, на того, кого считал виновником отсутствия «десерта». То есть на Силвейна.

Сердце у меня екнуло. Еще не хватало обвинений в том, что я натравила грифона на преподавателя!

Но схватить, остановить зверенка я не успевала. Только выкрикнуть:

– Закат, нельзя!

И тут случилось чудо. Грифоненок, уже готовый расцарапать симпатичное лицо Силвейна, неожиданно развернулся назад. Конечно же, для его слабых крыльев это оказался чересчур сложный пируэт. Закат, пискнув, неуклюже брякнулся на землю. Я бросилась к нему, но грифоненок гордо отвернулся и посеменил обратно к своему загону. Теперь уже с обиженным видом – дескать, ну что за люди, даже отгрызть никому ничего не дали!

А Силвейн как стоял с засунутыми в карманы руками, так и продолжил стоять. Только синий взгляд стал суровее.

– Ты дала ему имя, – сухо сказал он.

– Больше никто об этом не позаботился!

– Только наездник имеет на это право, – отчеканил Силвейн.

Я осеклась. От осознания, что я сейчас натворила, начали холодеть ладони.

Мои игры с Закатом были невинными, пока о них никто не знал. Связь с грифоном, которая выстраивалась между ним и его наездником, считалась священной и длилась всю жизнь. Кое-кто из наездников отказывался ездить на других грифонах, если с его собственным что-то случалось. В Небесной академии обычно даже студентов набирали ровно столько, сколько этой весной родилось грифонят. На первом курсе ученик привыкал к выбранному зверю и только в конце года давал ему имя. Так формировались узы, необходимые для слаженной работы зверя и человека. В конце концов, именно благодаря тому, что наше королевство научилось приручать грифонов, оно стало сильнейшим среди всех…

И тут появляюсь я. Мелкая прислуга, еще и незаконнорожденная, о чем свидетельствовали серые волосы. Выскочка, которая настолько обнаглела, что дала грифоненку имя, даже не обучаясь в академии!

Меня не просто выкинут отсюда. Меня прямо здесь и закопают.

– Я н-не хотела н-ничего плохого! – выпалила я.

– Не сомневаюсь, – насмешливо ответил Силвейн. – Только, по моему опыту, с этих слов и начинаются все катастрофы.

Это конец. Мысль о том, что в академии мне работать больше не дадут, была вполне отчетливой.

Под смеющимся взглядом преподавателя я стрелой вылетела из авиария. Но кинулась не на кухню, где мне положено было находиться, а еще дальше – к подножию горы. Там, позади всех важных построек, располагалось жилье прислуги.

Моя комнатушка представляла собой узкое пространство длиной в несколько шагов. Все в нем было в единственном числе: одна койка, одно окно, один сундук для вещей. Тем не менее пожитки я сгребала долго – все валилось из рук. Когда наконец сумка была набита, я закинула ее за плечи и прислушалась к тому, что происходит снаружи.

Вроде бы охрану за мной еще не прислали? Лучше успеть сделать ноги до того, как это случилось.

Я уже вышла во двор – и не выдержала, замедлилась, глядя ввысь.

Это место не зря называли Облачными вершинами. У горы было две головы со «шляпками» из облаков. Шутили, что это из-за грифоньей двойственности: одна вершина нужна их львиной сущности, а вторая – орлиной. Постройки вились спиралью по первой, низшей главе и поднимались к линии облаков, под которой находилась собственно Небесная академия. А еще выше, на второй вершине, – гнезда грифонов.

С самого детства я грезила о полетах в небе. О ветре в лицо, облаках, которые на самом деле ничуть не мягкие, а очень даже мокрые. Но еще больше – о чувстве свободы, которое дарит полет. Однако нищенке этого никогда не испытать. Чтобы быть ближе к мечте, я устроилась мыть полы на кухне Небесной академии. И вот так по-идиотски все угробить…

Ну, Эйри, только так ты, похоже, и можешь.

Поправив лямку, я направилась к выходу из академии. Никто ни о чем спрашивать не будет, однако лучше на глаза людям не попадаться. Поэтому я решила обойти здания с другой стороны, завернула за угол…

И, разумеется, врезалась прямо в необъятное пузо повара Мабона.

В глазах заплясали звезды. Я как будто с бочонком пива столкнулась.

– Ты что натворила, несносная девчонка? – заорал повар.

– Что? – переспросила я, приходя в себя, и скрестила за спиной пальцы. – Ничего. Честное слово.

– Тогда зачем на кухню приходил господин Силвейн расспрашивать о тебе?

Ох ты ж…

– Н-ничего, – промямлила я, пытаясь бочком пролезть мимо него. – Совсем ничего…

– В таком случае это что такое? – рявкнул Мабон и сунул мне под нос какую-то бумажку.

Я поморгала, вчитываясь.

Демоновы вилы…

Витиеватым шрифтом на гербовой бумаге было выведено: «Получатель сего письма приглашается к обучению в Небесную академию».

А ниже стояло мое имя.

Я вусмерть запыхалась, когда добежала до основных зданий академии. Пришлось остановиться на несколько мгновений, чтобы успокоить сердце и не вваливаться к Силвейну, задыхаясь.

Хотя что ему говорить, я все равно не знала. Приглашение казалось изощренной насмешкой над моей бедностью и происхождением. Ну и что, что текст написан на дорогущей бумаге, а внизу печать? Может, это подделка. Я же не разбираюсь! Обучение на грифоньего наездника – это ведь только для избранных. Даже аристократы туда попадают не все! Другие студенты ни за что на свете не станут мириться с тем, что вместе с ними учится помощница повара. Да и преподавателей мне чем поражать – умением выпекать маковые витушки? Ну да, конечно, это же любимая еда грифонов, ха-ха!

В общем, когда я прошла через ворота бывшего замка, где находились классы и жили преподаватели, в голове была полная каша. Я понимала лишь одно – мне срочно надо пообщаться с Силвейном.

Но его не было ни на тренировочной площадке, ни в столовой. Когда я попыталась зайти в учебный корпус, привратник остановил меня еще у дверей, окинул презрительным взглядом и сообщил, что Силвейна нет и там.

Оставались два варианта: либо жилой корпус, либо Орлиная Голова – вторая вершина, где находилась святая святых академии – гнезда грифонов.

Я задрала голову, вглядываясь в подернутую облаками гору. День сегодня был ясным, лето напоследок радовало солнцем и теплом. Но даже в такую погоду вершину словно окутывало мягкое белое одеяло. Говорили, что это магия – так грифоны в древности скрывали свое жилище от людей. Вряд ли это было правдой. Люди давно научились соседствовать с гордыми полуорлами-полульвами, и академия стояла здесь уже добрых двести-триста лет. Но одно оставалось неизменным – к гнездам абы кого не пускали. Студентов – и то не всех.