Мертвым – мертвое (СИ) - Глебов Виктор - Страница 52

Он один знал, что Ольгерд Эрнадил выполнил своё задание и разрушил Сферы, в которых хранились души вампиров. Посланный с воином мёртвый сокол передал хозяину зрелищную картину лопающихся в огне шаров.

Теперь носферату больше не могли создавать себе подобных, так что все они были здесь: оставшиеся, уцелевшие, последние. Чем больше их будет уничтожено в этой битве, тем лучше. Но с этим вполне справятся мечники и стрелки. Эл же хотел найти ставку вампиров и уничтожить её.

Вейдэль, одетый в глухие доспехи, глядел с холма на стены Венста. Он почти не видел хода сражения с тех пор, как носферату ворвались в город, но его паладины докладывали о происходящем при помощи Зова. Ванхорн, Дарон, Валентин и Телон вели армию в бой. Должность Военного Наместника была упразднена — Пророк в ней не нуждался. Он сам, благодаря Кровавому, знал, куда и зачем посылать воинов. Валентин был обескуражен таким поворотом, но не посмел ничего возразить — не только потому, что было абсурдом оспаривать волю Молоха, но и потому, что не уберёг Калигорст — символ своего статуса. Его позиции вообще сильно упали в последнее время — в первую очередь из-за сдачи Бальгона, а также потому, что умы и сердца вампиров занимал Пророк, вещавший словами Кровавого. Все их помыслы были связаны с волей Молоха, который, как им казалось поначалу, вёл их к бесспорной победе, и им не было никакого дела до амбиций Валентина. Председателю Вардана пришлось уйти в тень и довольствоваться ролью обычного командира.

Вейдэль больше не опасался: за его спиной стоял Молох, и он знал, что делает то, ради чего был создан. Пойти против Пророка означало изменить Служению, и кара за это полагалась одна — смерть. Вейдэль был уверен, что Валентин никогда не рискнёт бессмертием, чтобы обойти его на политическом поприще. Доказательством тому служило бегство бывшего Военного Предводителя и потеря Калигорста, за что того тихо презирали почти все вампиры. Вейдэль доверил Валентину командовать четвёртой частью армии только потому, что не хотел унижать его сверх меры и превращать в озлобившегося врага. В подчинение он отдал ему носферату из его клана — никто другой не стал бы сражаться под началом Валентина.

Накануне битвы Вейдэль говорил с Дароном. Они сидели в княжеском шатре и обсуждали предстоящий штурм. Остальные командиры разошлись, но оставалось ещё несколько вопросов, касавшихся части атаки, лежавшей на плечах Дарона. После того, как всё было в сотый раз обговорено и проверено, Дарон обратился к Вейдэлю:

— Ваше величество, дозвольте мне сказать.

— Слушаю, — сворачивая план Венста, Вейдэль кивнул советнику.

Что-то в тоне Дарона показалось ему любопытным.

— Мне кажется, в последнее время вы испытываете некоторые… сомнения.

Вейдэль поднял брови. Этого он не ожидал.

— Какого рода? — спросил он сухо.

— Простите мою дерзость, — проговорил Дарон, — но не сомневаетесь ли вы в верности ваших вассалов?

Вейдэль усмехнулся.

— Ты имеешь в виду Валентина? Он не посмеет выступить против меня. Ведь я — Пророк!

— Об этом я и хотел поговорить, ваше величество.

— Поясни.

— Валентин — всего лишь пешка, причём пешка довольно трусливая. В этом мы имели возможность убедиться. Но речь не о нём.

— О чём же? — Вейдэль отложил план и уселся поудобнее.

Разговор намечался интересный.

— О вашем высоком статусе Пророка.

— Продолжай.

— Ваше величество, дозволено ли мне говорить откровенно?

— Я тебе это приказываю.

— Слушаюсь. Как известно, наша жизнь подчинена Служению, то есть форме бытийственного Пути, сопряжённого с выполнением обязанностей, наложенных на нас нашим создателем. Так?

— Совершенно верно. Дальше.

— Нашим создателем является бог по имени Молох, и своим Служением мы вершим его волю. Таким образом, можно говорить о том, что наше общество построено на религиозной основе. Именно она сплачивает нас, даёт нам надежду и вселяет уверенность в правильности собственных поступков.

— Правильнее сказать: «снимает с нас ответственность за них», — поправил Вейдэль.

— Вы верно подметили, ваше величество, — Дарон слегка поклонился. — Но суть от этого не меняется. Наша жизнь — религиозное служение богу-создателю.

— И? Я пока не понимаю, к чему ты ведёшь.

— Секунду, мой повелитель. Я как раз перехожу к своему непосредственному вопросу, — Дарон сделал краткую паузу. — Не чувствуете ли вы, ваше величество, что ваше назначение Пророком было несколько искусственным?

Вейдэль нахмурился.

— Такова воля Молоха, — ответил он холодно.

— С этим никто не спорит! — Дарон приложил руку к груди. — Но речь идёт о ваших чувствах. Верите ли вы сердцем, что достойны этого звания?

Вейдэль смотрел на Дарона непонимающе. Что он хочет от него услышать, и зачем вообще завёл этот разговор? Дерзость вопроса обескураживала, но князь понимал: собеседник клонит к чему-то важному.

— Я хочу помочь вам, повелитель, — сказал Дарон, словно прочитав его мысли. — Поверьте мне.

— Когда я был только князем, никто не мог оспорить мою власть, — проговорил Вейдэль медленно, обдумывая каждое слово. — Я взошёл на трон по всем правилам после смерти Прародителя Грингфельда. Но когда Молох объявил меня Пророком, это стало неожиданностью для всех. Для этого не было… предпосылок.

— Вы думаете, что подданные считают вас недостойным быть Пророком?

— Хм, — Вейдэль помолчал, собираясь с мыслями. Он не был уверен, что вообще должен делиться ими с Дароном или кем-то ещё, но некоторые вещи действительно его беспокоили. — Видишь ли, — заговорил он, осторожно подбирая слова, — религиозная власть держится на авторитете знающего волю бога. То есть, собственно, пророка. Но обычно на эту роль выбирается тот, кто отличается особой праведностью или, напротив, исключительной жестокостью — в зависимости от культа. Но, в любом случае, это должен быть самый… достойный. То есть, превосходящий остальных по ряду тех качеств, которые наиболее ценит бог. Молох требует от нас преданности, но этим обладает каждый вампир. Ни один из них не изменит Кровавому. Так чем же я лучше? Только лишь тем, что я князь?

— Но если все равны, следует выбрать первого среди равных, — заметил Дарон. — Вы получили это право вместе с троном. Чем роль Пророка отличается от роли правителя?

— Есть ли у меня авторитет Пророка — вот в чём я сомневаюсь. Действительно ли я избран за достоинства или я — просто посыльный, передающий слова хозяина остальным слугам? Ты можешь ответить мне на это?

— Я попробую.

— Неужели? Хотелось бы послушать.

— На самом деле вы знаете ответ, ваше величество. Молох мог выбрать того, чьими устами говорил до сих пор — Оракула Эртанора. Но он этого не сделал. Он выделили вас и возвысил. Разве это не говорит о том, что ему нужны именно вы, ваше величество?

Вейдэль вспомнил это разговор. Он много думал о нём и решил, что Дарон прав, и в любом случае, на всё есть воля Подателя Жизни. Даже если выбор пал на Вейдэля случайно, это не отменяет Служения, а потому он обязан следовать ему до конца.

Сейчас же не было времени размышлять о мотивах Кровавого, потому что в Венсте разворачивались события, требовавшие немедленных реакций и быстрых решений.

Вейдэль понимал, что бой идёт не совсем так, как планировалось, и стремительной победой давно не пахнет, но не мог понять, есть ли у его армии шанс на взятие города. Ему докладывали, что Венст пал, и осталось уничтожить последний оплот защитников — внутренний замок — но время шло, а сообщений об окончательной победе не поступало. Кроме того, Вейдэля раздражали плавающие в небе корабли: он знал, какой урон они способны принести. Несколько раз он порывался сам съездить в Венст и узнать, как обстоят дела, но советники неизменно удерживали его, напоминая, что Пророк должен находиться в безопасности — на этом настаивал Молох. Вейдэль изнывал от неведения и, почти не отрываясь, смотрел в сторону крепостных стен.