Мертвым – мертвое (СИ) - Глебов Виктор - Страница 17

Тотчас в комнату ворвались остальные спутники Вейдэля. Они скрутили Мстислава, заткнув ему рот заранее приготовленным кляпом. Никто не собирался убивать его просто так. Нужно было захватить предателя и казнить — как и полагается поступать с изменниками.

Балкон был залит мутно-розовым светом, идущим сквозь густые облака с горизонта. Светлые длинные тени лежали повсюду, расчерчивая каменный пол и перила широкими полосами.

Восемь закутанных в плащи фигур склонились над сидевшим у стены вампиром, связанным и безоружным. Некоторое время длилось молчание, нарушаемое лишь тяжёлым дыханием пленника. Наконец, один из носферату заговорил, и его голос, доносившийся из-под опущенного на лицо капюшона, был полон презрения:

— Мстислав арра Валерио! Ты обвиняешься в измене роду вампиров, забвении кодекса Служения и предательстве Подателя Жизни. Я, Вейдэль арра Грингфельд, Пророк Молоха, законный повелитель Бальгона, судил тебя судом праведным и признал виновным. Ты приговариваешься к смерти и будешь казнён сегодня, как только солнце появится над горизонтом, и его лучи коснутся твоего тела. Хочешь сказать что-нибудь напоследок?

Мстислав облизнул пересохшие губы — хотя рассвет ещё не наступил, приближение небесного светила уже начинало действовать на его ничем не прикрытую кожу.

— Только то, — сказал он хрипло, — что я никогда не предавал Служения и не забывал своего долга перед Молохом. Это вы изменили моему клану, приговорив к изгнанию, нарушив закон Единства носферату. Если бы Великий судил меня, он увидел бы, что я всегда был предан ему. Больше мне нечего вам сказать!

— Что ж, как угодно, — Вейдэль взглянул на горизонт. — Солнце близко, и нам пора укрыться. Прощай!

Вампиры направились к распахнутому окну башни, оставив Мстислава одного. Он был прикован цепью к стальному кольцу, вмурованному в камни, и не мог освободиться, ибо палачи лишили его силы, связав пропитанными чесночным экстрактом верёвками, которые причиняли острую боль, постепенно разрушая плоть на запястьях. О, если бы только это! Он оторвал бы себе кисти и скрылся, но, лишённый силы, Мстислав не мог сделать этого.

Горизонт вспыхнул алым, и небо стало густо-розовым, вызолотились кромки белых облаков. Зрелище было бы прекрасным, если б не несло неминуемую гибель. Давно уже Мстислав не видел ничего подобного.

Расплата за предательство, наказание за измену! Всё это он мог бы оспорить, но сейчас не хотелось думать о таких вещах, ведь он прекрасно понимал, что судившие его носферату правы, и по законам вампиров он действительно заслужил смерть. Но было отчаянно больно от того, что он умирает здесь, на балконе, когда весь Бальгон спит, и после того, как солнечные лучи выскользнут из-за горизонта, от него, Мстислава, ничего не останется.

Вампир прикрыл глаза, и в этот момент солнце засияло в полную силу, рассеяв утреннюю мглу облаков. Оно осветило снежные вершины Кадрадских гор, сверкающие шпили Бальгона, его величественные здания, наполнило золотом озеро, заискрившееся в центре города, скользнуло по стенам замка Брандеген и ласково залило карминно-жёлтым его донжон, зубцы вокруг верхней площадки и каменный балкон.

Над Бальгоном пронёсся протяжный крик и внезапно оборвался. Воцарившаяся тишина казалась нерушимой.

Эл коснулся очередного отрезка кометы и вздрогнул. Он нашёл то, что искал: под тощей льда находилась металлическая комната овальной формы! Из неё торчало множество зазубренных лезвий, прочно закрепившихся в спрессованном замороженном газе. Эл проверил её на наличие магической защиты, но ничего не обнаружил. Он проник сквозь оболочку и замер, потрясённый увиденным.

В комнате лежали круглые тёмно-зелёные с чёрными крапинами яйца каждое размером с человеческую голову. Они помещались на стеллажах, каждое в своем углублении. И было их здесь не меньше двух сотен!

Эл проник сознанием под скорлупу одного из яиц. В густой полупрозрачной массе лежал скрученный кольцами зародыш — отвратительный червь с гибкими тонкими отростками. Эл никогда не видел ничего подобного и невольно содрогнулся от отвращения — настолько чуждым была природа этого существа человеческому миру. Некромант проник внутрь зародыша, коснулся его клеток, препарировал их и вытянул на свет нити ДНК. Они походили на радужные грозди, слепленные из фигур самой разной формы. Гены переливались энергетическими потоками и яростно пульсировали, выстраивая тело развивающегося существа. Оно росло быстро. Через несколько недель зародыш должен был занять почти всё яйцо. Эл взглянул на образ взрослой особи, хранившейся в ДНК. Перед его внутренним взором предстало создание, покрытое костяной бронёй. На его лице был только один огромный горящий глаз — круглый и чуть выпуклый. Это существо обладало чудовищной силой и могло перестраивать своё тело. Эл вздрогнул, когда увидел одну из модификаций: некая субстанция пульсировала красным цветом и буквально излучала опасность. Судя по всему, она могла уничтожить небольшую деревню.

И было ещё кое-что в ДНК этой твари. Она могла порождать себе подобных. Ужасных, безжалостных боевых монстров, созданных, чтобы убивать. И эти твари летели на Землю!

Эл обратился к генетической памяти зародыша, чтобы узнать, кто он такой и откуда взялся. Перед ним развернулась история расы, представители которой проделали трудный путь развития в жестоком мире, который вращался вокруг солнца, но из-за вытянутой орбиты большую часть времени находился вдалеке от него. Эл видел покрытые льдом равнины, белые горы, вознёсшиеся к тёмным небесам, с которых бесконечно сыпался снег. Планета вьюг, метелей и буранов, где выжить способны только те, кто научился приспосабливать тело к вечному холоду.

Зародыши, заключённые в комнату, были искусственно созданными мутантами. Им не было места на родной планете — их вывели специально для полёта на Землю. Они должны были наводнить её воинами. В ДНК существа, которое изучал Эл, была чёткая директива, кому подчиняться, и, судя по ней, на Земле уже имелись представители чуждого холодного мира.

Яйца были запасным вариантом и то, что их всё-таки поместили в направлявшуюся к Земле комету, говорило том, что основной план провалился. Зародыши знали это и чувствовали свою ущербность. Эл ощущал негативную энергию обиды и неполноценности, пульсирующую на задворках ещё дремлющего сознания.

Ясно было одно: комната не должна попасть на Землю! Эл нехотя покинул комету и, проносясь сквозь пространство, полетел обратно — туда, где осталось его тело.

Когда он вздрогнул и открыл глаза, на его лице отразилась такая тревога, что один из телохранителей поспешил подойти к нему, чтобы узнать, не требуется ли господину помощь.

— Да, — ответил на его вопрос Эл. — Нам всем она понадобится. И очень скоро.

Вейдэль сидел в кресле, перебирая свитки, обнаруженные в комнате. В них не было ничего важного, но хотелось чем-нибудь себя занять. Вампирам предстояло ждать ночи, чтобы уйти из Бальгона. Телон и Дарон расположились у двери, остальные — кто где. Время шло, в городе царила тишина, только время от времени доносились с улицы голоса немногочисленных Рабов и бодрствующих носферату, скрывающихся от солнца в галереях и переходах.

Вейдэль пробежал глазами очередной свиток и отбросил его: всё было бесполезно, он не мог забыть Мелиссу! Её образ неотвязно преследовал его, постоянно вставая перед глазами. Её лицо, улыбка, голос, движения — время не сумело затянуть их дымкой забвения. Вейдэль чувствовал себя ничтожнейшим из живущих: без Мелиссы ничто из того, что он делал, не имело смысла! Он потерял своё счастье и превратился в слепое орудие Молоха. Его волей и жизнью управлял Кровавый, и Служение ему могло отвлечь Вейдэля на время, но, как только насущные дела отступали на второй план, горе захлёстывало его с новой силой.

— Кажется, кто-то идёт по коридору, — сказал негромко Дарон, прислушиваясь. — Воин в доспехах.