Санька-умник 2 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 8

Сейчас мы движемся к всё растущим на горизонте горным хребтам Большого Хингана. С каждым часом они становятся всё ближе и ближе.

Равнина сменилась холмистой местностью и сейчас дорога то поднимается вверх, то чуть спускается вниз. Во второй половине дня начались уже настоящие горы. Они высятся справа и слева, а мы едем вперёд по какой-то долине. Наверное, у неё есть своё название, но карты у меня не имеется и как она называется мне неизвестно.

Ехали, ехали и приехали… Встали. Что такое?

Впереди — ущелье.

Стояли почти час, а потом в него начали медленно втягиваться. Скорее всего, комбат разведку вперед посылал.

Что-то у нас всё тихо и мирно, как будто и войны нет. Это — не очень хорошо. Частенько такое затишье плохо заканчивается. Вполне могут японцы нам сейчас засаду устроить. На узкой дороге не развернёшься, а с откосов, что по обе стороны от дороги мы как на ладони.

— Как вдарят сейчас… — озвучил свои мысли наш водитель. Не у одного меня сейчас такие мысли в голове вертятся.

Так… Опять встали…

Накаркал водила?

Я вышел из машины. Прислушался.

Вроде — тихо. Выстрелов и взрывов не слышно.

Закурил, а потом пошагал к стоящему впереди нас в десятке метров танку. У танкистов рации имеются, не то что у нас, может им что известно?

— Чего стоим? — обратился я старшему сержанту в черном комбинезоне.

— Впереди мост взорван. Решают, что делать.

Решали недолго. Через пол часа из-за поворота показалась машина.

Как там они сумели развернуться? Ну, как-то умудрились…

Хорошо, что мы не очень далеко втянулись в ущелье и к ночи выбрались из него обратно.

Шаг вперёд и два шага назад… Это — про нас. Пришлось нашему танковому батальону обратно в долину возвращаться и продолжить своё продвижение уже новым путем.

Сейчас мы как черепахи ползем вверх. Танки и машины продвигаются по склону горы с боковым креном в двадцать-тридцать градусов. Честно говоря, я даже немного побаиваюсь. Танки, ладно, а наша машинка может и перевернуться.

Поднимаемся. Чем дальше, тем впереди всё выше и выше горы к небу растут.

Дорога, на которой мы сейчас, хуже, чем предыдущая. Ещё и длиннее, чем первая.

Как только стало темнеть, пришел приказ остановиться. Это по Гоби мы по темноте катили, а в горах это опасно.

Расположились на ночлег, выставили посты.

Мля! Мой молодой санинструктор опять куда-то делся! Срочно надо заняться его воспитанием.

— Ты где был? — в моем голосе железа было больше чем слов.

— У разведчиков… — стоит, с ноги на ногу переминается.

— Что там тебе, медом намазано?

— Не, не медом. Вот… — санинструктор протягивает мне руку. На его ладони несколько монет. — У них много.

Это ещё что? То — непонятные сапоги он притащит, а теперь — монеты.

— В замке этом они их целый сундук нашли.

Так… Сундук…

Беру одну.

Монеты большенькие, тяжелые. Скорее всего — серебряные. Изображений на них нет, одни иероглифы. Размером покрупнее наших рублей будут, которые иногда даже в тридцатые годы мне тут попадались. Правда, очень редко. Полтинники с молотобойцем и рубли, где рабочий колхозника за плечико приобнял и рукой куда-то в светлое будущее показывает, советские люди у себя оставляли, если они им как-то попадали. Тратили уж совсем по большой нужде и необходимости.

— Надо? — санинструктор на меня вопросительно смотрит. — У разведчиков их много. Ещё дадут, если попросить.

— Нет. — возвращаю монету парню. — Спрячь. Мало ли что.

Поглядывать мне за пареньком внимательнее надо. Что-то куда ни попадя он всё время суется. Неизвестно, как ещё эта история с монетами кончится. Могут разведчиков и прижучить за сундук с серебром. Было у нас как-то в Чехословакии такое. Закончилось для мужиков плохо.

Глава 14 Всё вверх и вверх…

Пусть и выступил наш танковый батальон несколько позже, чем другие части, но сейчас мы своих уже нагнали.

Прошли стороночкой от основных сил, нигде в бой не вступили.

Это — хорошо. Самый лучший бой — которого не случилось.

В пустыне было тяжело, а тут…

Теперь мы продвигались по лабиринту из гор и ущелий, созданному великой выдумщицей природой. Вот, руку протяни, — громоздятся отвесные скалы, а тут же рядышком — болото, неведомо как возникшее на такой высоте. Я всегда думал, что болота где-то на равнине в низинах бывают, а это оказалось совсем не так.

Не место, а настоящий природный хаос. И здесь, в этом сочетании несочетаемого, двигались в настоящий момент колонны боевой техники целой армии.

Наши саперы взрывали скалы и камнем укладывали дороги. Не поверите, но глыбы гранита как маленькие камешки тонули в трясинах.

В узких каньонах через быстро несущиеся реки то и дело необходимо было строить мосты и переправы для людей и техники, а вокруг — ни деревца, ни кустарника.

Через реки на малом ходу пускали тягачи, а затем тросами буксировали пушки и другую технику вместе с людьми. Машины не выдерживали и артиллеристы частенько тянули орудия на своих плечах.

Пехоте на переправах было нелегче. Каждый боец нес свое оружие, боеприпасы, а иные и рацию, через смывавший его водяной поток.

Иногда, на крутых склонах очередной горы, подъем и спуск продолжался несколько часов. И всё это на небольшом участке пути.

Танки двигались быстрее машин, поэтому тылы отставали. Дорог-то нет. Танк прошел, а автомобиль — не может.

При обеспечении горючим приоритет отдавался танкам. В одной из долинок, если можно её было так назвать, в нашей санитарной машине кончился бензин.

— Оставайтесь здесь. Подвезут и заправитесь, — такой получил я приказ.

Нас откатили в сторону, дали дорогу бронетехнике.

Ближе к вечеру начался дождь. Даже не так — целый тропический ливень. Сам я в тропиках не бывал, но как-то так его и представлял.

Как тут люди живут? Это мы у себя в России горя не знаем…

Мне и моим санинструкторам ещё повезло. Наш ГАЗ-55 крышу имеет, по которой всю ночь вода с неба и хлестала, а вот экипажи пары танков, которые, как и мы обсохли и теперь рядом с нами стояли, представляли из себя уморительное зрелище. Разгуливали они сейчас утром в гимнастерках и закатанных до колен кальсонах, а их комбинезоны, шаровары и сапоги сейчас сушились.

Как так они промокли? А, под брезентом рядом с танком были. Понятное дело.

Костер бы разжечь, погреться и посушиться, но не из чего.

Так мы в долинке этой и куковали пока нам с По-2 резиновые емкости с горючим не сбросили.

Такие самолетики в светлое время постоянно над нашими колоннами летали, оценивали обстановку на земле и, если надо, помогали нам чем могли. Вот и сейчас нас и танкистов выручили.

Надо сказать, что емкости с горючим были очень тяжелыми. Мы и танкисты хорошо согрелись, пока их тащили к своим машинам.

Настоящие военные действия ещё не начались, а мы уже несли потери. Особенно в технике. Бойцы оказались крепче стали и железа.

Так случилось и с танком начальника штаба нашего батальона. На одном из подъемов он встал. Всё, кончились его машинные силы…

Что делать?

Где-то наверху решили из него сделать памятник в честь прохождения советских танковых войск через Большой Хинган.

С большими трудностями танк подняли на соседнюю вершину и сделали на броне соответствующую надпись.

Так он и остался стоять, не доехал до места предстоящих боев с японцами.

Ещё дома, до попадания сюда, я слышал байку, что на фронте солдаты не болеют. Ничего подобного. Болеют. Ноги подвертывают, руки ломают. Всякого хватает. Не только от пуль и осколков из строя выходят.

Возможную в наших условиях медицинскую помощь мы оказывали, но некоторым и квалифицированная требовалась.

Как их в тыл отправить? На колесной технике? Делали и так, но большинство тяжелобольных и получивших травмы эвакуировали на самолетах. Мне приходилось искать посадочные площадки, раньше я этим никогда не занимался. К нашему счастью в горах были пастбища и на них я организовывал «аэродромы».