Рысюхин, 12 градусов хватит? (СИ) - "Котус" - Страница 29

Старокомельский только крякнул, тяжко вздохнув, и покосился на Вишенкова. Тот вздохнул не менее душераздирающим образом и мрачным голосом сказал:

— Согласен, виноваты все, в том числе и я — это мой был приказ ехать именно этому бойцу, хотел его потренировать дополнительно. Кто ж знал, что он… А, что там. Остальное всё выясню и подам рапорт по команде.

— Буду ждать. И рапорт, и предложения по долевому участию виновников в погашении ущерба. Ремонт броневика возьму на себя, хоть у меня и других дел хватает, это можете не считать.

Дождавшись ещё одного хорового вздоха и подтверждения, что распоряжение услышано, понято и принято к исполнению, отправился домой. Точнее — к строителям, что завершали возведение боковых крыльев к дому. Надо же как-то выяснить, что там со стеной. В итоге прораб сам пошёл со мной, оценить ущерб и прикинуть способы его устранения. Оценил, да. Оказалось, что мне не казалось — стену и в самом деле неслабо выпучило наружу, несколько кирпичей треснуло, раствор тоже потрескался и частично высыпался, частично — готовился к побегу, повреждено крепление стеллажей к стене. Строитель предложил два варианта: подпереть стену, построить контрфорс, предварительно выпрямив конструкцию горизонтальными домкратами, или разобрать пролёт примерно в четыре метра и собрать его заново. А крышу на время работ подпереть домкратами же. Попросил просчитать примерную стоимость работ по одному и второму варианту — Вишенкову в копилку, для расчётов ущерба и его погашения.

За вторую половину дня, пока господа офицеры проводили расследование и раздачу люлей, успел частично восстановить броневик: восстановил и заново закрепил стекло, немного усилив само крепление, выправил раму, выпрямил погнутые лисы брони и перебрал рулевое. Сейчас уже не скажешь, хрустело там что-то или нет: коробка оказалась разбита об стену, масло вытекло, зато хрустящая кирпичная крошка проникла туда вместо него. На завтра осталось починить лебёдку и установить её, а также обшивку, на место. Ну, и фары с прочим световым оборудованием — пока что из тех двух разобранных. Ох, нескоро в дружине появятся штатные грузовики: на эти два набора заготовок уже слишком много планов.

Вечером за столом, разумеется, обсуждали утреннее происшествие.

— Интересно, как он мог перепутать педали⁈

— Отсутствие опыта и страх.

— Страх⁈ Чего⁈

— Ну, девочки мои, это простая психология. Если положить на дорогу две палки на расстоянии, скажем, два с половиной метра одна от другой и попросить проехать между ними — сложностей не будет ни у кого. Если те же палки на том же месте воткнуть в землю, то многие уже начнут нервничать и некоторые палку собьют. Если на том же расстоянии поставить два столба, да ещё «украсить» их какими-нибудь выступающими частями, так, чтобы просвет остался всё равно в два с половиной метра — от четверти до трети неопытных водителей будут очень сильно нервничать, и кое-кто из них, я бы сказал — довольно многие из них, один из столбов зацепят.

— Знаешь, Маша, мне тоже страшно въезжать в гараж. — Призналась Ульяна. — Настолько, что я это просто не делаю: фургон в этот момент начинает казаться просто огромным, больше, чем на самом деле, а гараж — маленькой коробочкой, чуть-чуть больше автомобиля. Так что я всегда оставляю его на улице.

— Ну, а ступор в момент сильных переживаний — тоже случай нередкий. Хоть для бойца это и противопоказано, м-да.

Так среда и прошла — в нервотрёпке, переживаниях и ремонтно-восстановительных работах. Четверг же начался со звонка из Викентьевки. Нет, конечно, до этого были побудка, умывание, прочие утренние дела, завтрак. Но первым значимым событием стал именно вызов на мобилет от Влада Белякова. Грузовик с грузом столярки из владений барона Клёнова прибыл вовремя, и никуда не врезался, но когда открыли кузов… Водитель по какой-то причине не уложил запасное колесо в специально для этого предназначенную нишу и не закрепил его, а просто бросил внутрь. Свободного места оказалось достаточно много, чтобы колесо начало летать по ухабам — тем более, что шофёр не стал возвращаться в Курганы и ехать по обычному маршруту через Червень к Гомельской трассе у Пухович и дальше на Тальку. Ему с какого-то переполоху приспичило ехать «короткой дорогой» (у меня при этих словах возникли фантомные боли от воспоминаний о короткой дороге из Буйнич в Бобруйск) через Рованичи и дальше на юг по весьма ухабистым просёлкам местного или максимум районного значения. Колесо успешно раздолбало крайний ряд бочек и обрело простор для полётов, принявшись крушить ящики[1], в которых лежали ящички для «коллекционной» серии «Рысюхи златоглазой»: была мысль разливать в бутылки ёмкостью один штоф напиток прямо из бочки, не разбавляя и не купажируя, с бочковой крепостью. Бутылку укладывать в своего рода пенал, на стружки, а вместе с ним — три серебряные рюмки с «портретом» Рысюхи. Пробная партия, которая разошлась на подарки, была принята если не с восторгом, то с большим удовольствием, и мы решили пустить первую партию такого напитка в продажу. И вот — выяснилось, что доехало меньше половины шкатулок.

Тут, правда, с виновным всё было ясно: именно шофёр отвечает за крепление груза и его сохранность в пути, именно он нарушил инструкцию по размещению «запаски» и именно он самовольно поменял маршрут. Этот исследователь лесных троп только чесал затылок, вздыхал, разводил руками и бормотал что-то невнятное, наподобие: «Как же так? Колесо — оно ж надувное, мягкое, а бочки — они о-го-го бочки. Ить как это ж так угораздило» — и тому подобное. Распорядился оценить ущерб и высчитывать у виновника четверть получки, пока не погасит долг. А как иначе? Простишь этому — завтра халатность станет обыденностью, а там и вовсе нормой жизни, и убытки достигнут астрономических величин. Заодно попросил присмотреть за его семьёй, что в Викентьевке и жила, чтоб по детям это не ударило. В крайнем случае придумать повод и возможность как-то их поддержать, или подработку посильную предложить. Дурака наказать нужно, но дети страдать не должны — во всяком случае, не больше минимально необходимого.

Интересно даже, что мне подкинет завтрашний день, какую гадость? Неужели «каникулярное проклятие» решило ударить с этой стороны? Дед заявил:

«Закон парных случаев. Классика жанра, но третьего снаряда в эту воронку можно не ждать».

«Что за закон такой? Кем и когда принят? А самое главное — на каком основании этот „закон“ применяется ко мне⁈»

Дед в ответ только закатил воображаемые глаза и ничего не сказал.

Поминутно косясь на мобилет в ожидании очередных новостей, я закончил восстановление броневика. И даже начал компоновать кабину будущего автомобиля, расчистив для этого участок пола и начав там размещать сиденья и прочее. Пока получалось не очень — автомобиль на рисунках получался каким-то несуразным: кабина практически квадратная в плане, короткий и широкий фальш-капот, такой же короткий багажный ящик сзади… Дед заявил, что у него есть несколько идей, но он подождёт, пока у меня самого что-нибудь не получится — или пока я не сдамся.

Обед прошёл спокойно, разговоры крутились вокруг трёх тем: Романа Юрьевича, разрушительных свойств колеса и снежноцветов, которые зимники. Причём первая тема шла фоном, не прекращаясь никогда, просто порой в неё вплеталось что-то ещё, и дамы явно отдавали предпочтение цветам.

Мобилет разразился вызовом через пятнадцать минут после обеда, когда я уже планировал идти в мастерскую. Это оказался брандмейстер Волченок. Михаил Романович, едва поздоровавшись, буквально возопил:

— Юра, всех богов ради, спасите! Вы очень нужны нам!

[1] Документальный случай, произошёл недавно. Только там запаска разнесла оборудование, которое стоило дороже, чем тот грузовик вместе с водителем, хоть его в сексуальное рабство бодипозитившицам продавай, хоть на органы. Причём по гораздо более приличной дороге ехал…

Ничего себе заход!

— Кого и от чего спасать? Почему именно я, и, наконец, кто эти «нам»⁈