Калинов мост (СИ) - Криптонов Василий - Страница 15

Двинули туда. Там Неофит, как опытный торгаш и парень смыслящий в лошадях, объяснил потерпевшему, что его жеребец канул в небытие, но вот есть сразу две единицы, помоложе и повыносливей, и вообще, поглядите, какие зубы.

Мужик в лошадях тоже шарил, поэтому думал недолго. Согласился отозвать заяву и компенсацию принял. Неофит выдохнул и, оседлав Тварь, отправился домой.

— Слушай, а ты вообще крещёный? — спросил я, когда он закончил.

— Знамо дело. А чего?

— Так, для информации. Неофит, тебе дали простое задание: вернуть двух лошадей по-хорошему! Ты же вернул одну, украл двух левых, чуть не продолбал Тварь, учинил разорение крестьянам, стоял раком с голой жопой в кузнице и едва не прохавал меч.

Неофит насупился.

— Блин, как в анекдоте, — покачал я головой. — «Сегодня уже гораздо лучше. Отец жив остался».

Тут за воротами послышалась возня, потом в них деликатно постучали. Данила упылил отдавать распоряжения насчёт Твари. Привратником поработал я сам. И обнаружил за воротами две смутно знакомые рожи. Михайловские.

Мне подвели знакомого жеребца. Того, экспроприированного.

— Не гневайтесь, барин, — поклонились мужики. — Вы вот, позабыли вчерась. А нам чужого не надобно.

Я долгим задумчивым взглядом посмотрел на жеребца. На мужиков. Восстановить последовательность было нетрудно. Упустив Тварь, Неофита, поостыв и пораскинув мозгами, селяне сообразили, что всё произошедшее очень быстро дойдёт до меня. А я явлюсь устраивать апокалипсис. Вот и решили хоть немного задобрить.

Тщательно обдумав ситуацию, я сунул руку в карман, вытащил оттуда пригоршню монет и высыпал в ладонь одному из мужиков.

— Забирайте назад жеребца.

— Это как же? — обалдели мужики.

— Ну, вот так. Забирайте и езжайте домой. Всё, разбежались без претензий.

С этими словами я закрыл ворота. Мужики, судя по звукам, некоторое время потоптались на месте, потом двинули в обратный путь. А из дома вышли заинтересованные Земляна, Захар и Егор. Увидели Неофита.

— Ух ты! Управился малой?

— Ничего себе!

— Молодец!

Я со вздохом положил руку Неофиту на плечо.

— Это, дамы и господа, моё полнейшее педагогическое фиаско. Своими эпизодическими попытками воспитания, полнейшим попустительством и нездоровым личным примером я сотворил чудовище, перед которым однажды вздрогнет мир. Если начнётся гражданская война или конец света — это точно он, предупреждаю. А теперь пойдёмте ужинать. Почтим минутой молчания подвиг сего героя.

Все пошли ужинать, только я задержался. Завернул на конюшню. Там Тварь уже опустошила одно ведро и неспешно насыщалась вторым. Заметив моё присутствие, подняла взгляд. Ох и тяжёлым же был этот взгляд…

— Ну ты как? — погладил я её по морде.

Руку не откусила — уже хорошо.

— Чтоб я ещё хоть раз… — начала Тварь.

— Не-не, больше никогда. Я выводы сделал.

— Пусть только попробует…

— И пробовать не станет. Сам прибью.

Тварь фыркнула и сказала:

— Надеюсь, это будет роскошный подарок.

— Какой подарок?

— Который ты мне на Рождество обещал.

— А. А-а-а… О. Будет. Не сомневайся.

— А я и не сомневаюсь. Я полностью уверена.

Выдав зловещим тоном такую сентенцию, Тварь снова опустила голову и принялась трапезничать.

Глава 8

Я тихонько ушёл, оставив Тварь заниматься любимым делом.

На улице привалился спиной к конюшне и со вздохом посмотрел на крепнущую в небе луну. И чего я так устал? Вроде ж не делал ничего. Всё вот это вот воспитание, выматывает ужасно! Как там было? «Зачатие длится двенадцать минут, и это самый приятный момент во всей педагогике. Дальше — сплошные убытки».

Да ещё Тварь с подарком. Рождественским… А Рождество, между прочим, уже на носу. Здесь-то оно раньше наступит, чем Новый год, это я успел выяснить. Здесь ведь никаких «по старому стилю» нет. Стиль — единственный; каким был испокон веков, таким и остался. Все изменения, что произошли в календаре по распоряжению Великого Императора — начало года переехало с сентября на январь. Но это император ещё когда внедрил, население уже привыкло. Да и не выступали особо, удобный праздник получился. Осенью-то урожай собирают, не до того. А зимой один чёрт делать нечего, празднуй не хочу.

Молодец был император, государственного масштаба человек. И нынешняя императрица старается от него не отставать, во всём, говорят, равняется. И за всем, что в государстве творится, приглядывает. Если видит, что без неё обойдутся, не мешает. Даже, сказала, чем-то мне помочь попытается. Я, конечно, своими силами обходиться привык, но приятно.

Я покосился на орден, висящий на груди. Неофит его наверняка срисовал, только спросить не осмелился, что за штука такая. Надо будет обмыть за ужином, чай, не каждый день государственные награды получаю…

Н-да. Императрица, орден — это всё прекрасно, конечно. Но что Твари-то дарить⁈

Скрипнула дверь флигеля. Вышел Терминатор с пищащим младенцем на руках. Принялся мерить двор шагами, одновременно с этим укачивая младенца. На металлические плечи, красиво кружась, опускались снежинки. Полированная башка Терминатора посверкивала под луной. Ступни оставляли в снегу глубокие следы.

Терминатор прошагал мимо конюшни и стоящего у стены меня. Дошёл до колодца, повернул обратно. Писк младенца постепенно сходил на нет. Из труб на крыше дома шёл дым — топили печи. Далеко, в деревне, кукарекнул петух.

Если вдуматься, охренительная картина. Робот, предназначенный для убийства охотников, на фоне деревенской пасторали качает ребёнка. А мы тут уже привыкли как-то, внимания не обращаем. Смотрю вот сейчас на Терминатора — и такое умиротворение в душе! Век бы любовался. Если бы ещё не подарок, блин…

— Что Твари подарить, как думаешь? — обратился к Терминатору я.

Терминатор, услышав мой голос, застыл на месте. Преданно уставился, дожидаясь приказаний. Если он о чём-то и думал, делиться мыслями не спешил.

Я вздохнул.

— Ладно, колыбель человечества, шагай дальше.

Терминатор пошагал.

На крыльцо большого дома выпорхнула Маруся. Огляделась, увидела меня. Подбежала.

— Вы чего тут стоите, барин? Холодно же!

— Любуюсь ночным небом. Смотри, какой месяц красивый.

Маруся прислонилась спиной к конюшне рядом со мной. Послушно посмотрела на небо. Я обнял её за плечи.

— И впрямь, красота, — пробормотала Маруся. — И месяц — до того ясный! Чисто сказка рождественская.

— Вот именно, что рождественская…

— Чего? — Маруся повернула ко мне голову.

— Да, говорю, не могу уйти, пока не решу сложный философский вопрос.

— Это какой же?

— Что подарить одной чрезвычайно капризной даме, которой я многим обязан.

Маруся задумалась.

— Старая она? Дама-то? Али молодуха?

— Да кто б её знал. На вид — в самом расцвете сил.

— А что она любит? Ну, кроме вас?

— Да она и меня-то — не сказать, чтобы от всей души…

— Быть такого не может, — решительно отмела Маруся. — Вас все бабы любят!

— Ну, даже если так, себя подарить я в любом случае не могу.

— Это я понимаю. Потому и спрашиваю, что ещё любит?

— Пожрать.

— Хорошо! — обрадовалась Маруся. — А какое кушанье?

— Яйца.

Маруся фыркнула.

— Ну вот их и подарите! Корзинку целую. Тётку Наталью попросите, чтобы покрасила, как на Пасху… Али, лучше даже — знаете, что?

Глаза у Маруси засверкали в свете месяца. Я залюбовался.

— Что?

— Тётка Наталья секрет знает, пряничное тесто умеет делать. На Рождество домик будет печь, вот такой, — Маруся развела руки. — С трубой, с крылечком — всё как положено. А вы её попросите, чтобы яйцо пряничное испекла! Ежели глазурью раскрасить — ух, красота получится! Эта ваша дама от счастья в обморок упадёт.

— Насчёт обморока сомневаюсь, но идея отличная. Умница моя! Спасибо.

Я привлёк Марусю к себе, поцеловал. Она горячо ответила.