Великий и Ужасный – 3 - Капба Евгений Адгурович - Страница 5

– А-у-у-у-у!!!

Получилось громко и, наверное, пугающе, не менее грозно, чем наш «лок-тар».

Я не разминался, я просто подошел на расстояние вытянутой руки и вперился в него самым сердитым взглядом, на который был способен. Мы стояли лицом к лицу, Ярлак всё злился и раздувал ноздри, пока кто-то из уруков, кажется – тот самый Арга, не выкрикнул:

– Бой!

И тут уж я не сплоховал. Я улыбнулся очень лучезарно, прямо как Мэрлин Монро в лучшие годы. Моя роскошная улыбка засверкала всеми цветами радуги в свете мотоциклетных фар, и Ярлак от неожиданности хрюкнул, а потом хихикнул. А я дал ему в рожу – крепко, изо всех сил, с оттяжечкой. БАМ-М-М!

Кажется, у меня в кулаке что-то хрустнуло, вся рука загудела! Всё-таки урукские рожи крепче кирпича, это точно! Но – крепость крепостью, а Ярлака аж подбросило! Его грузное тело на секунду взмыло в воздух, а потом он хряснулся на землю спиной, и вдруг стало тихо.

– Это как? – спросил кто-то в толпе.

Я тряс отбитой рукой и поглядывал на своего противника: не встанет ли?

– Ипать! – сказал Ярлак, садясь на жопу и мотая головой. – Ипать, какой крутой ублюдок. Ипать, какой у него крепкий удар! И ипать, какая смешная рожа! Гы-ы-ы-ы, иди сюда, мужик, я тебя обниму!

И он правда протянул мне руку, и я подошел и помог ему встать, и мы обнялись, и Ярлак сказал:

– Ты бьешь как настоящий черный урук!

– Да он и есть черный урук. – Из толпы вышел седой орчина совершенно эпичной наружности: высокий, худощавый, с кучей цацек и бусинок в белой как мел шевелюре, с исполосованной шрамами суровой физиономией. – Это я, Маухур Поджигатель, говорю, слышите? Бабай Сархан – настоящий черный урук!

– Ау-у-у-у! – откликнулись гренадеры, а все вокруг почему-то зааплодировали.

Ну что за тупой момент? Ублюдочек обрел семью? Дайте платочек, щас расплачусь! Индийское кино, ять. Но приятно было, не без того.

– Но что за хрень у него с зубами – это еще предстоит выяснить! – громко сказал Маухур Поджигатель, воздев указательный палец. А потом спросил, повернувшись ко мне: – Эй, урук! Че за хрень у тебя с зубами?

Ять, серьезно? Это так работает? Нет, я уже с Шерочкой и Машерочкой понял, почему все так ненавидят урук-хай, но теперь это осознание стало глубже и масштабнее. Раз эдак в десять!

Попойка с тринадцатью уруками… А, нет, с пятнадцатью, считая Шерочку с Машерочкой – это был финиш. Они пили спирт, настоящий медицинский, и меня им поили. Черт знает сколько этого спирта было у них в кофрах байков. И на кой хрен они с собой таскали все эти многие литры огненной воды – это тоже хороший вопрос. Спустя четыре часа грандиозной пьянки вся готовая и полуготовая еда в «Орде» была сожрана, спирт закончился, кони были пьяни, а хлопцы – запряжони. Уруки дрыхли на полу в моей квартире, все вперемешку – мальчики и девочки (коих тут кроме двух дочерей Маухура Поджигателя имелось аж четыре штуки), а мы с седым орком, как самые стойкие, сидели на кухне и вели под кофе ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР. Ну, знаете, как это бывает.

– Я ведь как узнал, что князь моих дочек какому-то ублюдку на поруки отдал, так глотки резать Воронцовым едва не поехал сразу с фронта. Я б и поехал, будь лет на двадцать моложе. А так – сначала к дочкам. Соскучился, ага. Семья – это в первую очередь! А глотки – это всегда успеется, – рассудительно проговорил Маухур Поджигатель и осторожно, двумя пальцами, взялся за кружечку с кофе. Кажется – восьмую по счету. – Но ты – парень что надо. Даром что ублюдок! Наша кровь – крепче любой крови, я всегда знал, что у уруков рождаются уруки! И твой сын будет уруком, даже если ты трахнешь сколопендру, слышишь? Ты крепкий, правильный – как все мы! Это я нутром чую. Нет, ну вот это всё, вся эта твоя стряпня и прочая фигня – это говно собачье, недостойно это мужчины и воина. Тут ты дал маху. Тряпки, цветочки, булки, деньги, салатики – это что за хрень? Ты бы еще крестиком вышивать начал! Мы – боевой урук-хай! Наше дело – война! А еще спелся с людишками да с жалкими снага и с бородачами этими… Скаи!

«Скаи» – это типа «фу!» или «отстой!». Мои клыкастые родичи щеголяли словечками из черного наречия, но говорили по-русски, как и все вокруг.

– Наше дело?.. – Я почесал подбородок. – Знаешь что-нибудь про Изенгард?

– Это что-то из глубокой древности, да? – Он глотнул кофе и сделал пафосное выражение лица. – Поведай мне, о молодой Резчик!

Я не стал его разочаровывать:

– Есть легенда о старике в белом плаще, великом мудреце и волшебнике Сарумане, который основал город-государство с таким названием. Там жили вместе уруки, люди, снага и гоблины. Они плевать хотели на войны Света и Тьмы, они делали свое дело. Корчевали вековые леса, останавливали могучие реки, добывали из земли несметные богатства, строили сложные машины, ковали лучшее оружие и доспехи и знали толк в алхимии! Сражались с чудовищами и людьми-коневодами, не кланялись ни Темным, ни эльдарам, даже держали в осаде их лесные крепости!

– И что? Легенда красивая, но что ты хочешь этим сказать? – заинтересовался старый вождь. – А можно еще кофе?

Я встал из-за стола, достал из буфета бумажный пакет с обжаренными зернами, кофемолку и всё прочее, включил плитку и начал бодяжить еще одну турочку кофе. С меня за эту ночь кофеина и этанола точно было довольно, они у меня разве что из ушей не лились. Даже обретенная недавно максимальная регенерация до конца не справлялась, я всё еще пребывал в состоянии подпития. А деду этому боевитому – хоть бы хны. Полтора литра спирта в одно рыло и порций десять кофе он точно впитал и еще просит! Кремень мужик! Страшное дело!

– Ты говоришь – боевой урук-хай… – снимая турку с огня, проговорил я. – Мы уже две тысячи лет как боевой урук-хай! И где наше государство? Где наши крепости, где наша цитадель? Где наш дом?

– Аспарух… – Он принял у меня из рук горячую чашечку на блюдечке и втянул воздух своими широкими ноздрями.

Его грубое лицо на какое-то мгновение озарилось детской улыбкой. Нет, определенно – у уруков и кофе были особые отношения!

– Да, да, вождь Аспарух и его наследники, которые кошмарили Балканы, а потом ушли в Монтенегро! – продолжил я. – Ты лучше меня знаешь, что Аспарух не построил государства как такового, а Монтенегро – это пиратская вольница. Они живут за счет разбоя и наемничества, ну, и крышеванием человеческих поселений немного. Ты еще вспомни Биляр…

– Да, Биляр! – тряхнул головой Маухур. – Это наш город.

– Это город гоблинов, который захватили уруки, не обманывай себя. Да хоть бы ты и был прав! Что у нас было после Биляра? Наши мечи и наша свобода?

– А этого мало? – испытующе глянул на меня старый урук.

– Немало. Но пока мы кроме боевого урук-хая не станем величаться еще и рабочим урук-хаем, то так и будем телепаться, как говно в проруби, и проливать свою кровь и убивать за чужие интересы! Я не Бог весть кто, какой-то хрен с помойки, ученик Резчика, и никогда не знал, что значит быть настоящим уруком, но мне кажется – пока нам не будет на что опереться, пока мы крепко не станем на ноги – хотя бы и здесь, в Сан-Себастьяне, или еще где угодно – никто с нами считаться не будет. Нам никто не помешает и дальше кататься по всему миру и рубать врагов, но… Нужна производственная база!

– Э, молодой! – рявкнул Маухур Поджигатель. – Следи за своим языком. Ты что, хочешь сказать, что со мной никто не считается?

Он был грозен, этот старикан. Меня бы даже пробрало до мурашек, наверное, но мне было насрать на его возмущение. Ну да – вождь, да – крутой вояка. Но я-то был прав!

– Аристократы и государственные мужи, да и сам Государь считаются с уруками ровно настолько, насколько ты считаешься со своим мечом. Узкая специализация никого до добра не доводила. Пока нашим ремеслом будет только война и наемничество – о Великом Урук-Хае можно будет и не вспоминать! – М-да, похоже, впервые тут, на Тверди, я вел глубокомысленные пьяные разговоры. И останавливаться не собирался: – Скажи, сколько есть на свете урукских кланов?