Великий и Ужасный – 3 - Капба Евгений Адгурович - Страница 3

Теперь еще с полицией по его милости общаться придется… Я и так время на поход к дантисту едва выкроил, а тут вдобавок это… Словно в ответ на мои мысли, в дверь зашел тот самый нервный киборг-полицейский и с места в карьер начал:

– Под протокол. Господин Сархан, господин Зауэрмильх, я – зауряд-прапорщик Бекасов, муниципальная полиция Сан-Себастьяна. Уполномочен провести опрос свидетелей… – Он возмущенно глянул на меня, заметив, что я давлю смех, но пытаюсь сохранить серьезную мину. – Итак, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с подозреваемым, Цегораховым Денисом Денисовичем?

Первым заговорил кхазад, так что у меня появилось время отдышаться. Как так-то, почему – «Бекасов»? Почему опять – птичья фамилия? Их специально в департамент полиции по этому признаку отбирают? Надо будет провести мини-исследование на этот счет.

Полицейский заметил мое несерьезное отношение и нахмурился. Ну и пусть хмурится, тоже мне. Будет сильно хмуриться – я ему улыбнусь. Всеми цветами радуги, ять!

В «Орду» я вернулся глубокой ночью. Этот Цегорахов чем-то сильно насолил полиции, и они мурыжили нас до последней крайности, хотя толку с этого было хрен да ни хрена. Может, он и над ними постебался в своем духе? Даже интересно: все эти клубы по интересам под эгидой Скоморохов легко найти, просто вбив в поисковую строку местного браузера, а они тут одного орка и другого кхазада тиранят вместо того, чтобы просто пройтись по адресам!

И зубы мне почистить так и не дали. И транспортом до нового бетонного КПП не обеспечили. Благо этот самый Зауэрмильх, хотя и был кхазадским дундуком и вредным сукиным сыном, подкинул меня от широты гномской души на своем внедорожнике до ограждения. Тоже нового – и тоже бетонного. Озаботились безопасностью муниципальные власти. Теперь новый периметр был обозначен не дурацкой сеткой-рабицей, а трехметровой капитальной стеной. Ну да, против того же великанского кадавра не спасет, но вот от нашествия грибов с глазами, пожалуй, уберечь может.

– Что, опять ты? – Знакомый молодой страж границы нахмурился и впился в меня взглядом. – Носишься туда-сюда чуть ли не каждый день…

– Слушай, Алёша… – Его и вправду звали Алексеем, но мы, конечно, обращались к нему по-свойски. – Ну чего ты такой кислый? Тебе самому от этого не противно? Ворчишь, ворчишь… Как тот гном!

– А что ты предлагаешь? Чему тут радоваться? С одной стороны – Хтонь, с другой – несанкционированная свалка у забора, и когда только наваливать успевают, сволочи! – Служивый плюнул под ноги. – Воняет… Никакого удовольствия от работы!

– А ты попробуй улыбнуться миру, и тогда мир улыбнется тебе в ответ, – посоветовал я, подсовывая морду под прицел идентификатора.

– И что, помогает? – заинтересовался охранник.

Идентификатор пикнул, подтверждая мою орочью личность. Я повернулся к Алёше и широко улыбнулся. Он сразу не понял, а потом как понял – так немедля хрюкнул, покраснел и захихикал как ненормальный:

– И-хи-хи-хи! Бабай, ты больной на всю голову… Хи-хи-хи! Ой, с-с-сука, пацаны-ы-ы! Пацаны, идите, чё покажу!

– А вот фигушки, Алёша! – Я перемахнул через турникеты и, оказавшись с той стороны, в Хтони, показал ему язык. – Ты парень неплохой, но твоим дружкам такие хохмочки противопоказаны.

– Давай, давай, иди! Хе-хе! – Он замахал рукой. – Нет, реально – совсем отбитый! Это ж надо! Зубы! Хи-хи!

Если меня спросят – что в этом мире есть такое Родина для Бабая Сархана, то ответ я назову сразу. Это – ночной Проспект, весь в неоновых огнях с пляшущими бестолковыми рекламными голограммами, уродскими граффити на обшарпанных стенах и разбегающимися из-под ног псинками, крысами и мелкими тварями. С проросшими из провалов окон деревьями и буйной южной порослью в бетонных трещинах. С песнями и матерщиной на верхних этажах уцелевших зданий, с запахом пороха, гари, крови, помойки и – с недавних пор – шаурмы и крепкого кофе. Я действительно полюбил эти места, и мне очень в кайф было наблюдать, как Проспект менялся, квартал за кварталом.

Да, суровая и бесшабашная атмосфера живого волнореза в царстве Хтони никуда не пропадала, просто – становилось чище, основательней, ухоженней. Вместо развалин ближе к «Орде» все чаще попадались крепкие, отремонтированные дома, вместо куч мусора – огромные баки-контейнеры на несколько тонн, приспособленные под вывоз отходов грузовой техникой, даже – клумбочки и новые молодые деревца кое-где произрастали! Ну, и милитаризм, сплошной милитаризм: сваренные из рельсов и арматуры ежи, мешки с песком на крышах и навесы из мощных стальных решеток, праздношатающийся народ с колюще-режущим, рубяще-дробящим, огнестрельным и артефактно-магическим оружием… Тоже своего рода национальный костюм!

Бегущий куда-то сломя голову Бабай Сархан для этих мест – явление обыкновенное. Такое себе стихийное бедствие, привычное, нестрашное. Не орет – и ладно. В отличие от мира внешнего, тут ко мне привыкли, горшками не швыряются, дуплетом пальнуть уже не грозят. Типа – местная достопримечательность. Это был взаимный процесс: я к ним привык, они – ко мне… И именно потому все чуждые элементы, появление которых я не наблюдал собственными глазами, воспринимались так остро.

Например – с десяток тяжелых байков на электрической тяге с характерными очертаниями сложенных крыльев солнечных панелей и очень специфическими украшениями в виде черепов, рогов, клыков и прочей варварской бижутерии. Они тут точно появились недавно, пока я зубки лечил!

– Так, ять. – Я остановился. – Какой же охренительный сегодня день!

Байки эти торчали на стоянке у «Надыма». Оно как бы и неплохо – владельцы таких зверь-машин, как правило, при деньгах, Витенька, Шерочка и Машерочка сделают сегодня кассу, да и девчонки надымские будут явно в огнях… Но, с другой стороны, чуйка просто вопила – с этими начнутся проблемы. Потому что фольклорные мотивы и подход к оформлению байков говорили вполне конкретно: это орки! А габариты электромотоциклов, и очевидная адаптация к дальним походам и экстремальным условиям, и вот эти вот закорючки-иероглифы на кожаных элементах обивки и багажных кофрах ясно возвещали – в Сан-Себастьян нагрянули уруки.

И ничего хорошего мне от встречи с соплеменниками ожидать не приходилось. Потому – врываться в «Надым» я не намеревался. Там орудовали две чистокровные урукские барышни, даже не барышни – почти принцесски, уж они-то всяко лучше меня-ублюдка найдут с соотечественниками общий язык. Я пока лучше в «Орду» схожу и по-тихому народ предупрежу. Если эти… раз-два-три-четыре… Ага, всё-таки не десять, тринадцать! Если тринадцать уруков решат тут по своему обыкновению основательно побарагозить – для того, чтобы их остановить, понадобится как минимум десятикратное превосходство. Или – переговоры. Но на переговоры надежды мало, это же черные, чтоб их, уруки!

– Что, ять, Бабай? Родственнички-нах подъехали? – Щербатый был тут как тут, хрустел чем-то аппетитно и на байки поглядывал.

– Да, может, ну бы их на хрен, таких родственничков? – пожал плечами я. – Где ж они раньше были?

– На войне-нах, может? – предположил матерый снага. – Так что-ять, я наших предупрежу-врот?

– Предупреди. Только давай так… Даже если я с кем-то из них бодаться начну – не встревай. А вот если меня толпой пинать примутся – тогда другой вопрос. Тогда уже можно будет.

– Сталкеров-нах звать? – Старый орк перевесил со спины на пузо свой чудовищный карамультук, которым стращал меня еще в ту ночь, когда я вылез посреди его базы из Большой Клоаки, и демонстративно принялся в нем колупаться.

– Да уж зови… – решил я. – Тут по округе погуляйте пару часиков, потом кофе всем нальем, в счет заведения.

– Мне – пива-нах! – ухмыльнулся орк.

– Можно и пива, можно и нах. А что, Щербатый, с уруками замахаться не испугаешься? – поинтересовался я, прежде чем он ушел.

– Моя жизнь принадлежит Орде! – с гордостью выпятил грудь он. – Мне-нах похрен. Хоть с уруками, хоть с самим чертом-дьяволом-врот.