Виктория – значит Победа. Серебряной горы хозяйка (СИ) - Кальк Салма - Страница 20

— Госпожа де ла Шуэтт, — начинает граф, и я невольно собираюсь вся. — Сейчас вам надлежит оправиться в постель, там немного поесть и после спать — сколько получится. Господин Валеран поддержит ваши силы, и проследит за вашим восстановлением. В идеале вы сможете подняться на ноги завтра, но — может быть и позже. И пока вы не вернёте силы, я запрещаю вам заниматься домашними, наследственными, финансовыми и прочими делами, какие у вас тут ещё есть. Все меня услышали? А я завтра приду навестить вас в любом случае.

И что я могу? Только согласиться и поблагодарить.

Я и впрямь уснула, стоило мне донести голову до подушки. Уснула крепко, без сновидений, и когда проснулась, по освещению было понятно — вечер.

Возле моей кровати сидели Тереза и господин Валеран, между ними висел… неяркий шарик, рассеивающий полумрак.

— Приветствуем вас, госпожа Викторьенн, — сказал врач. — Расскажите, как вы себя чувствуете.

Я попыталась пошевелиться… и ощутила слабость. Обидно — я только-только ощутила себя если не здоровой, то выздоравливающей, а тут опять двадцать пять. Так и сказала.

— Кажется, мне примерещилось, что я была уже почти здорова, — вздохнула я.

— Ничего страшного, Викторьенн, ещё будете здоровы, — ответил господин Валеран. — Если вы маг, то скорее всего, вам свыше досталось сколько-то силы жизни, она будет помогать в случае слабости, раны или болезни, но — во все последующие разы. Сегодня, увы, нужно ждать, вы должны восстановиться естественным путём.

— И… сколько времени это займёт? — осторожно спрашиваю я.

— Бывает по-разному, — господин Валеран взял обе моих ладони и держал их, мне казалось — сквозь его пальцы пробивается белое сияние. — Всё зависит от того, как много в вас силы, насколько вы сейчас опустошены. Может быть, уже завтра подниметесь, а может быть, ещё и попозже. Всё же, обычно способности пробуждаются раньше, в юном возрасте маги проще переносят и начальный выброс, и последующую неминуемую слабость.

Что ж, поверим, наверное, наш господин доктор знает, о чём говорит. Но есть ещё один вопрос, который необходимо прояснить.

— А что наша баронесса? Перебралась к приятельнице?

— Ох, Викторьенн! — вскинулась Тереза. — Конечно, я даже рада, что Эдмонда будет жить не с нами, но слуги уже болтают. Говорят, к госпоже де Конти собралось если не полгорода, то очень много кого, все желают послушать рассказ Эдмонды о тебе и жабах.

— Может быть, они послушают, и будут разумно опасаться меня? — усмехаюсь я. — Кстати, она ведь больше не плюётся жабами, я верно понимаю?

— Да, господин граф Ренар спас её, и снял твоё заклинание. Правда, посмотрел строго и сказал, что нужно быть осмотрительнее и не задевать магов. Но она, я думаю, не послушала господина графа, чтобы Эдмонда да кого-то послушала — должно было случиться что-то посерьёзнее! Кстати, господин Фабиан очень переживает за тебя, и уже несколько раз спрашивал, проснулась ты или нет.

— Господину Фабиану нужно сказать, что всё хорошо, так ведь? — я улыбаюсь нашему врачу. — И если всё будет в порядке, я завтра встану, и мы с ним досмотрим наши бумаги.

— Вам господин граф что сказал? Не заниматься никакими домашними и хозяйственными делами, пока он не разрешит. А он ещё не разрешил, — качает головой господин Валеран.

— Хорошо, я буду выполнять все предписания, — улыбаюсь.

Если мне светит полное выздоровление, то отчего не потерпеть немного?

— Вот и правильно. Кто бы знал, конечно, что так выйдет, — бурчал он тихонько, но я слышала.

— А поесть мне можно? — самое такое настоящее желание выздоравливающего, было очень здорово ощутить голод, обычный голод.

— Я сейчас распоряжусь, — кивнула Тереза.

— Проси, чтобы несли сюда, — я даже попыталась сесть, опираясь спиной на подушку, и у меня вышло. — И я верно понимаю, что вы оба тоже не ужинали? — дождалась кивка Терезы и усмешки врача, и добавила: — Тогда просите сюда еды на всех. Господина Фабиана тоже зовите. Обещаю о делах с ним не говорить, но если он увидит меня пускай слабой, но бодрой — думаю, и сам станет бодрее.

Так мы и сделали — нам накрыли без особого пафоса на небольшом столике возле моей кровати. Меня попытались кормить с ложки, я отвергла со смехом. О нет, пока могу что-то делать сама — нужно самой и справляться. Если что, всегда можно остаться без сил, без здоровья и без прочего важного тоже.

— За нашу новую жизнь, — провозгласила Тереза. — И пускай она окажется лучше прежней, — добавила, глотнув вина из красивого серебряного кубка.

— За неё, — вторил господин Фабиан.

Он очень обрадовался моему бодрому виду, но помнил о наставлениях графа и о делах не сказал ни слова. Говорили о городских новостях — о приближающемся бале, о послезавтрашней большой ярмарке, о том, что судовладелец Морвель продаёт своё дело — пять отличных кораблей, каждый — хоть сейчас в Индию за пряностями. Я лениво подумала, не купить ли ещё и кораблей с пряностями, и посмеялась — лежу, значит, еле живая, и права моего наследства более чем непонятны, и их уже желают оспорить, и я пока не знаю, сколько сил и средств у меня отъест борьба, а туда же, корабли покупать.

А потом мужчины распрощались и ушли, и господин Валеран на прощание велел умыться и спать, и оставил зелье — накапал в чашку и сказал выпить перед сном. Что ж, значит — выпьем. Мари помогла умыться, я выпила лекарство и снова уснула.

И проснулась — не понимая, что происходит, и почему я не могу ни пошевелиться, ни открыть глаз, ни вздохнуть, и что такое давит на меня сверху. Подушка, это подушка, и какая-то скотина мало того, что прижимает её к моему лицу руками, так ещё и давит сверху всем своим весом!

Я забилась, замычала, собралась для рывка — мне показалось, что можно сбросить мерзавца. И дёрнулась, и свалила его на пол, вместе с той подушкой, и поднялась, и захотела добавить, и не поняла, откуда взялся свет на кончиках пальцев.

Сноп горячих искр обрушился на тело, и может быть — не только искр, но ещё и поток воздуха, крик упавшего слился с чьим-то ещё, а потом я рухнула обратно на постель и снова больше не осознавала ничего.

12. Дознание

Вы поняли, да — всё началось сначала. Суета, беготня, и я пропустила значительную её часть — потому что господин Валеран привёл меня в чувство, но очень не сразу. И я с изумлением увидела, что возле кровати на полу лежит хладное тело мужчины, возрастом — как настоящая я, наверное, одетого добротно и неприметно. Его чуть отодвинули — чтобы подойти ко мне, и теперь господин Валеран сидел на краю постели и держал обе мои ладони в своих. Уже знакомый белый свет прилагался.

— Что вы помните, госпожа Викторьенн? — спрашивал он.

А я вздыхала и еле шептала, что помнить-то помню, но вот что это было такое вообще?

И дальше все мы примерно до утра выясняли, что это было такое вообще.

Ко мне в спальню прибежала Тереза со своей камеристкой Франсин и господин Фабиан, снаружи толпилась моя домашняя прислуга. Эх, у меня где-то дыра в системе безопасности, так?

Позвали господина графа Ренара, позвали господина дознавателя Ренеля, и ещё кого-то, и мне оставалось только смотреть, слушать и хлопать глазами.

Первое, что выяснилось — камеристка Мари, остававшаяся на ночь в моей спальне на лавке, не слышала ничего потому, что крепко спала. Более того, её не смогли добудиться и после, и господин Валеран, осмотревши её, сказал — кажется, опоили каким-то сонным зельем. Должна проснуться через какое-то время. Хорошо, что не отравили, думала я. Призванная Жанна сообщила, что они ужинали в тот момент, когда я пришла в себя и беседовала с Валераном, Фабианом и Терезой. Этот ужин происходил внизу, в помещении возле кухни, за столом сидела вся прислуга — кто в тот момент был свободен, обсуждали последние новости. Наверх они обе поднялись как раз когда мы расходились, помогли мне лечь, а потом Мари осталась в спальне, а Жанна ушла в соседнюю комнату спать там. И прибежала, как только услышала, что у меня здесь происходит что-то непонятное. И да, за столом Мари пила сидр из кружки, и наверное, кто-нибудь мог что-то добавить в ту кружку.