Победоносец - Dar Anne - Страница 2

Наше дремучее поселение образовалось стихийно. Дед Бессон рассказывал о том, как в две тысячи пятидесятом году произошло одно из самых сильных в истории русских земель землетрясение, сотворившее масштабный разрыв земной коры, практически полностью отделивший Камчатку от материка – связь с Большой Землёй сохранилась только благодаря узкому перешейку, впрочем, полностью затапливаемому каждую весну. В то же время на Камчатке разразилось массовое извержение вулканов, породившее оползни и затопления, и в мире начали появляться первые прорицатели, что, впрочем, никак не помогало здешним землям. Из-за отделения от материка, непрекращающихся извержений вулканов и частых землетрясений, люди начали массовый исход с камчатской земли, который завершился только спустя десятилетие, вместе с затуханием основной вулканической активности. Чтобы заново заселить опустевшую, плодородную землю, продолжающую вызывать сомнения в безопасности жизни на ней, власти того времени отменили налоги для здешних переселенцев. Так на Камчатке начали хаотично и совершенно бесконтрольно возникать новые, глухие деревни – до строения городов дело долго не доходило по причине продолжающейся сейсмической активности. Таким образом, в середине двадцать первого века на эту землю пришли русские, называющие себя нововерами. Суть их новой веры была незамысловата и до абсурдности проста – вера в наступающий конец света и в возможность спастись там, где современный мир может только загнуться. Придя на Камчатку, нововеры начали масштабную стройку своего первого и по итогу ставшего последним деревянного города, которому сразу же дали высокопарное наименование – Замок. Огромный город всего лишь за пять лет отстроился на потрясающей в своей красоте природной территории, когда-то принадлежавшей Кроноцкому заповеднику. Возвёл Замок Земский Храбр – могущественный человек, один из пяти основателей новой веры, самопровозгласивший себя не просто правителем удивительного города, но первым нововерским князем. У Храбра было трое сыновей: Красибор, Перекрас и Мстислав. Говорили, будто старшие братья были так же хороши, как их отец: и сильные, и смелые, да к тому же и добрые – как в лучших традициях старославянских сказок. Да вот только из всех сыновей остался у Храбра лишь младший, отличающийся силой, но точно не добротой: старшие в один день погибли во время сильного землетрясения, случившегося в час их охоты на медведей. Прошло время и на место состарившегося и ушедшего на покой Храбра, в две тысячи восемьдесят пятый год, в который наша семья перебралась из скромного лесного поселения в великие пределы Замка, пришёл к правлению Мстислав Земский. У нового князя в это же время шёл в рост наследник одного возраста с нами – весёлый и ловкий княжич. Мы были детьми нововеров. С нас всё и началось.

С закрытыми глазами я лежу на опушке, раскинувшейся перед молодым лесом, и, ощущая на своём лице мелькание солнечных зайчиков, запускаемых братом издалека, почти дремля, слушаю звонкие трели жаворонков, свободно разлившихся в высоких небесах. Так бы и лежал часами напролёт, наслаждаясь лёгкими дуновениями ветра, летним теплом и предвкушением мальчишеских приключений… Но вдруг моего лица начинает касаться что-то маленькое и мягкое. Не открывая глаз, я знаю, что это Полеля – она не смогла, хотя пыталась, приблизиться ко мне тайком, и теперь дотрагивается моей щеки сорванной по пути, длинной травинкой. Я хорошо знаю повадки своей весёлой сестрицы: сколько будет длиться это лето, столько она будет пытаться тайно подловить меня в полудрёме, чтобы пощекотать травами мою кожу или украсить мои непричёсанные волосы полевыми цветами. В этот раз я не стал подрываться, чтобы напугать её до рогота – открыв глаза, тихо повернул голову вбок и встретился с озорницей взглядом. Не ожидав от меня такого тихого отклика, девочка замирает, и мы некоторое время смотрим друг другу прямо в глаза. Сестрёнка у меня красивая: большеокая, с кожей цвета топлёного молока, в каштановые косы вплетены белоснежные ромашки и голубые колокольчики, наряжена в цветастый длинный сарафан, скрывающий её нежные босые ножки. В расшитых сарафанах поверх рубашек со свободными рукавами-куполами ходят все женщины, девушки и девочки нововеров, и на Полеле сарафан сейчас самый красивый – его пошив заказал отец, отдав за работу портнихе целую дюжину набитых на охоте уток. Одну из тех уток сумел добыть я. Ничего, уже через год, когда стану постарше и половчее, самостоятельно смогу набить даже не одну дюжину птиц, чтобы в сундуке Полели стало обитать больше трёх сарафанов, да и сандалии её уж совсем поизносились… Мы не богаты, но я уверен, что со временем вместе с братом смогу это исправить.

Так и не дождавшись от меня бурной реакции, сестра вынимает из своей правой косы одну ромашку и, резко подскочив ко мне, вставляет её в мои густые волосы, и сию же секунду бросается наутёк. Но я всё же не в настроении играть в догонялки, так что, слыша, как Ратибор, смеясь, взбирается на растущее вблизи дерево, просто перевожу взгляд на выполненную из бруса величественную стену Замка, расположенного на противоположном берегу реки. Стена окружает собой весь город. Вход в Замок и выход из него только один – через главные ворота, которые опускаются в шесть часов утра и поднимаются в десять часов вечера, так что за пределами Замка ночью я не бывал с тех пор, как мы переехали жить в это странное место. Стена угнетает меня, но взрослые говорят, что во время конца света она станет нашим спасением, и всё равно, что она выполнена из бруса, а не из не поддающегося огню камня – нововеров огонь не берёт! Согласно предсказанию древней нововерской прорицательницы, которой уже и в живых давно нет: конец света придёт на Камчатку тогда, когда перед людьми предстанет человек, плоть которого не будет отделяться от костей во время его соприкасания с живым огнём. И человек этот будет не человек, а Знак. Прорицатели – странный народ: никогда не говорят как есть, всё-то намудрят, напустят пыль в глаза, а ты думай, что могут значить их сказки. Храбр Земский, отец нынешнего князя, истолковал это прорицание так, что огонь для нововеров будет спасителен, а значит, деревянный материал – лучший для постройки великого града. Я в этом ничего не понимаю, да и понимать не хочу: мои родные живы-здоровы, город, в состав которого входит дом моей семьи, процветает, а остальное не столь важно, когда тебе всего тринадцать лет и лето впереди, и рыбалка вот-вот начнётся…

Полеля резко залилась радостным смехом, и я поднял голову, чтобы проверить, что там у неё происходит: Ратибор догнал сестру и начал щекотать. Со стороны особенно заметно, насколько я и Ратибор похожи внешне – почти один в один, а одинаковые льняные штаны и рубахи, украшенные вышитыми красными нитями орнаментами, ещё больше усиливают схожесть: у обоих растрёпанная копна чёрных волос, зелёные глаза и характерные скулы, и даже наши походки идентичны. Только благодаря тому, что брат младше меня на два года, нас сейчас по росту и можно различить со стороны, но вот вырастем во взрослых мужчин, так и станем совсем уж одинаковыми, как мне кажется. Два лета назад мне было одиннадцать лет, как сейчас Ратибору, а ещё двумя летами ранее мне было девять, как сейчас Полеле… Прав дед Бессон: время летит быстро, бесшумно и совершенно неприметно, совсем как совы в ночи.

На чистом синем небе появляется странная белая полоса, и я замираю, наблюдая за ней с затаенным дыханием. Я знаю, что эту полосу оставляет железная птица. На железных птицах летают люди. Нововеры говорят, то есть мы говорим, что железных птиц скоро совсем не станет – останутся только настоящие. И мне грустно от этого: мне хотелось бы хотя бы раз в жизни увидеть железную птицу вблизи, узнать, какие у неё глаза и какие перья – неужели, металлические?

– Громобой идёт! – вдруг прерывает мои тоскливые мысли радостным кличем Ратибор, спрыгивающий с дерева. – И он не один!

Услышав о том, что Громобой не один, я сразу же облокачиваюсь на предплечье и вглядываюсь в сторону тропинки, бегущей от Замка. И вправду, Громобой не один. Узнав же в его попутчиках всех хорошо известных мне ребят, я сразу же хмурюсь, отводя взгляд от девочки в зелёном сарафане. Договаривались же без хвостов! Ну да ладно, я ведь сам же не сдержал обещание – взял навязавшихся Ратибора с Полелей, решив, что им и вправду будет скучно целый день просидеть в избе, когда на дворе такой погожий летний день.