Выживший Матео (ЛП) - Мариано Сэм - Страница 51

— Я в этом мастер, если ты не заметила.

— Я действительно не знаю, как на это реагировать, — говорит она мне.

— Ты не обязана, — говорю я ей, позволяя сорваться с крючка. — Просто… знай, что я чувствую по этому поводу.

Миа качает головой, выглядя почти удивленной. — Ты никогда не перестаешь становиться все более странной, не так ли?

— Кроме того, я хочу, чтобы ты была моей подружкой невесты, — добавляю я.

Она фыркает, прикрывает рот, а затем буквально начинает смеяться до тех пор, пока из ее глаз не потекут слезы. — Только ты, — наконец говорит она. — Только ты могла бы сделать эти две просьбы спина к спине.

Я улыбаюсь ей. Я не могу посмеяться вместе с ней, но я бы посмеялась, если бы могла. — Я особенная.

Смахнув непрошеную слезинку из- под глаза, она кивает. — Ты и есть та самая.

Я так рада, что наконец- то вернулась домой.

Матео обращается со мной немного как с бумажной куклой, но теперь, когда я не в больнице, я испытываю гораздо больше болезненных ощущений, так что я не сильно возражаю.

— Можно мне обнять твой животик?

Прежде чем я успеваю ответить Лили, это делает Матео. — Мы не можем сейчас обнимать мамочку за животик, помнишь?

— Давай сегодня обнимемся как обычно, — говорю я, раскрывая объятия.

Мы еще не сказали девочкам о ребенке, но, учитывая все, что произошло, я вроде как хочу подождать окончания первого триместра, чтобы сказать им, просто на всякий случай.

— Хочешь, я возьму свой медицинский набор и сделаю так, чтобы тебе стало лучше? Спрашивает Лили.

Задыхаясь, Изабелла добавляет: — Я могу быть медсестрой!

— Звучит как отличная идея, — говорю я им. — Но почему бы вам, ребята, не заняться этим после ужина?

— И тебе не нужно работать? Мы можем рассказывать сказки на ночь? Спрашивает Лили.

— Абсолютно, — соглашаюсь я.

Матео отстраняется, пока я продолжаю обниматься и развлекаться болтовней маленькой девочки, затем Джу уводит их обоих, чтобы приготовить им ужин.

Как только они уходят, Матео приподнимает бровь. — Надеюсь, ты понимаешь, что тебе больше никогда не разрешат выходить из дома.

Улыбаясь ему, я закатываю глаза. — Невозможно. Кто- то же должен управлять пекарней.

— Я найду кого- нибудь другого.

Я качаю головой. — Как только я возьму это под контроль, — говорю я, указывая на свой живот, — я буду готова. По крайней мере, до тех пор, пока мы не сможем пригласить туда кого- нибудь еще. Я бы хотела обучать Мию, и мы могли бы управлять этим вместе, тогда мне не нужно было бы быть там все время.

— Я сейчас не беспокоюсь о пекарне, — заявляет он, присаживаясь на край кровати.

— Я знаю, но это не исчезает просто потому, что что- то появилось, — замечаю я.

— Возможно, если мы и дальше не будем появляться без предупреждения, — беспечно говорит он.

— Вот именно, — говорю я, легонько толкая его в плечо. — И это было в вашей семье так долго, что мы должны поддерживать традицию.

— Предполагается, что я придерживаюсь традиций, — сообщает он мне.

— Ну, теперь я получаю половину твоего дерьма, — напоминаю я ему, показывая кольцо.

Ухмыляясь, он говорит: — А, так вот почему ты не уходишь.

Я киваю. — Это и потрясающий секс.

Взглянув на мой живот, он говорит мне: — Я думаю, пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем делать еще что- нибудь подобное.

— Я знаю, — говорю я, хмурясь. — Наверное, это мне меньше всего нравится в этом опыте.

— Это определенно входит в мою десятку лучших. Протягивая руку и лаская мое лицо, он говорит мне: — На какое- то время все может стать плохо. Мы должны выяснить, кто был в этом замешан, и, кроме тебя, никто не в безопасности.

— Никто? Спрашиваю я с беспокойством.

— Ну, Адриан. Он не был вовлечен. И Миа. Если Миа что- нибудь знала…

Он не заканчивает, но я киваю и делаю это за него. — Она бы тебе сказала.

Он кивает один раз. — Со всеми, кто был вовлечен, разберутся, семья это или нет. В ближайшие дни ты увидишь, как я делаю много вещей, которые тебе могут не понравиться.

Его рука легла на мою, и я киваю, обдумывая это, пока потираю большим пальцем костяшки его пальцев. — Как я уже говорила раньше, я знаю, кто ты. Я знаю, ты делаешь вещи, от которых я бы не пришла в восторг.

— Но я там не был, и именно поэтому мы здесь, — заявляет он, звуча более чем раздраженно на самого себя. — В последнее время я был слишком мягким, слишком всепрощающим. Обвиняюще подняв брови, он говорит: — Я почти уверен, что это твоя вина. Я гораздо лучше справляюсь со своей работой, когда меня не отвлекают.

— Не позволяй мне отвлекать тебя, — говорю я, расширяя глаза. — Я хочу, чтобы ты был на высоте. Я не в восторге от перспективы того, что ты потенциально убьешь людей, с которыми я ужинала, но, в конце концов, если это ты или они, то выбора нет. Я не люблю насилие и беспредел, но ты делаешь то, что должен. Я буду рядом с тобой в конце каждого дня, несмотря ни на что.

Мгновение он пристально смотрит на меня, затем качает головой и говорит серьезнее, чем когда- либо: — Я так рад, что Кастелланос послал тебя убить меня.

Я улыбаюсь. — Он оказал нам обоим солидную услугу.

— Может быть, я приму это во внимание и сделаю его смерть быстрой.

Мои губы сжимаются в тонкую линию, а глаза сужаются, когда я качаю головой взад- вперед, обдумывая это. — Я не знаю. Я думаю, ты все равно должна заставить его страдать. Например, сначала отрежьте ему все пальцы на руках и ногах, прострелите коленную чашечку. Как только он заплачет, ты сможешь избавить его от страданий.

Матео качает головой. — Я счастливый человек.

— Это действительно так, — соглашаюсь я.

— Когда все это закончится, я увезу тебя куда- нибудь. Подумай, куда ты хочешь поехать. Я настоятельно рекомендую сделать выбор, при котором ты будешь в бикини.

— Фу, — говорю я, закатывая глаза. — Я никогда больше не смогу носить бикини. С моими растяжками от Лили я могла бы смириться, но теперь у меня это огнестрельное ранение? С этого момента я одна, прости.

Матео качает головой. — Ни за что. У тебя огнестрельное ранение — теперь ты официальный задира. У меня даже нет огнестрельного ранения. Странная рана на бедре от ножевого ранения, но даже в меня никогда не стреляли.

— А ты такой крутой, — заявляю я, внезапно понимая, насколько это круто. — Вау, я не думала об этом с такой точки зрения. Ничего, я надену бикини.

Он ухмыляется, кивая головой. — Ну вот и все.

— Манипулятор, — обвиняю я, понимая, что он просто обманул меня.

Непримиримо пожимая плечами, он говорит: — Это работает, что я могу сказать?

— Помнишь наш разговор о твоей плохой карме? Спрашиваю я, приподнимая бровь.

Он отмахивается. — На самом деле ты мне не изменяла, это была ложная тревога.

Я качаю головой. — Дело было не в этом. Ты все равно должен был чему- то научиться.

— Я так и сделал. Я понял, что мне придется захватить весь город, хочу я того или нет, и что я должен каким- то образом удержать Адриана, и если я когда- нибудь снова буду подозревать тебя в измене, мне просто придется убить парня, потому что это не заставило меня перестать хотеть тебя.

— Это… это не уроки, — говорю я ему.

Он кивает, вставая. — Должно быть, у нас разные ноты.

— Ты неисправим, — сообщаю я ему.

— И тебе это нравится, — парирует он в ответ. — А теперь мне нужно немного поиграть роль кармы, но я вернусь вовремя, чтобы лечь рядом с тобой и представить, как я трахаю тебя, прежде чем мы ляжем спать.

— Звучит очень весело, — сообщаю я ему.

— Тебе не следует планировать делать что- то еще, когда ты снова начнешь функционировать.

Мой взгляд скользит по его прекрасному телу, снова облаченному в строгий костюм, выглядящему о- о- очень- соблазнительно. — Может быть, каждый вечер перед сном нам следует делиться всеми грязными вещами, которые мы хотим сделать друг с другом, в мельчайших деталях. Говорят, от предвкушения становится лучше, верно? Буквально после нескольких недель воздержания от грязных разговоров мы будем не в своем уме.