Выживший Матео (ЛП) - Мариано Сэм - Страница 20

— До того, как я пришла сюда? Что бы ты хотел узнать?

Он пожимает плечами. — У тебя есть семья?

— В основном та, которую я создала. У меня есть мать, но она взбалмошная, и мы не близки. Мой отец изменил ей, когда мне было года два, и я не видела его с тех пор, как они расстались, так что я его почти не помню. Насколько я знаю, ни братьев, ни сестер.

— Никогда не интересовалась?

— Мне было все равно.

На это он улыбается. — Не семейный человек?

— Мне нравится то, что я создала. Лили — все, что мне нужно. Родни… Я надеялась, что он будет лучше, чем был на самом деле, но в итоге я все равно все делала сама, просто с забавным дополнением в виде булыжника, привязанного к моему поясу, когда я пыталась нести нас.

— Ты хочешь еще детей?

— Может быть, если это будет с правильным человеком. Я не хочу снова все делать в одиночку. Я смотрю на него, вспоминая, что сказала Миа ранее. — А как насчет тебя? У тебя есть Изабелла, ты все еще хочешь большего?

— Да. Мне нужно завести сыновей. Хотя бы одного. Обычно у нас, Морелли, довольно большие выводки.

— Женщины не могут возглавлять семью, да? — Я шучу.

— Изабелла слишком добра, — говорит он.

— Ну, ей пять. Я имею в виду, не то чтобы я думаю, что она должна; что- то более стабильное, вероятно, было бы… На самом деле, чем занимаются женщины, рожденные Морелли? Франческа управляет пекарней, верно?

— Да, — говорит он, кивая. — До нее это делала моя тетя. Может быть, когда- нибудь это сделает Изабелла.

— Мне кажется, я вижу в ней скорее флориста, чем пекаря. Тебе стоит купить цветочный магазин на всякий случай, — советую я.

— У меня уже есть один, — говорит он мне.

— Как это разносторонне с твоей стороны.

Он пожимает плечами. — Это было частью кластера предприятий, я просто впитал все это в себя. Как ни странно, цветочный магазин не был моей главной целью.

— Вы покупаете много предприятий?

Едва заметно кивнув, он говорит: — У меня много денег для инвестирования. С каждым годом их становится все больше. Нужно что- то с этим делать.

Я закатываю на него глаза. — Чувак, иметь твои проблемы.

Он ухмыляется. — Забавно, как работают деньги. Тем, у кого очень мало, трудно получить больше; те, у кого слишком много, могут приумножить это, почти не прилагая усилий.

— Тебе все дается легко?

— Нет, — говорит он, наблюдая за мной. — Деньги, власть — это легко. Найти подлинность сложнее. Если я когда- нибудь потеряю деньги и власть, у меня ничего не останется. Я бы восстановил, я бы приобрел их снова, но нет никого, кто остался бы со мной, потому что они этого хотят. Люди отдают мне свою преданность из страха, не более того.

Слегка нахмурившись, я говорю: — Этого не может быть.

Он пожимает плечами, как будто это не имеет значения. — Почему ты перестала любить своего мужа?

Мое хмурое выражение исчезает, сменяясь удивлением. — О. На самом деле я не останавливалась, я никогда не начинала. Я имею в виду, что когда- то, в самом начале, у меня были чувства к нему, но потом я начала понимать, насколько он шаткий и ненадежный, и я отстранилась. Просто у меня было достаточно неудачное время, и как раз в тот момент, когда я начала отстраняться, меня начало тошнить по утрам, и я поняла, что беременна.

— Вы еще не были женаты?

— Нет, — протягиваю я, качая головой. — Нет. Мы были вместе всего несколько месяцев. Я не думаю, что он правильно надел презервативы; они порвались три раза по- разному. Очевидно, один из таких случаев привел к появлению Лили.

— Так почему же ты вышла за него замуж?

Я морщусь. — Рискую показаться идиоткой, потому что я была беременна. Я знаю, что это не очень веская причина, но я выросла без отца, и у меня все сложилось не очень хорошо. Как только я узнала, что Лили была девочкой, я просто… — Я замолкаю, пожимая плечами. — Я думала, что ей будет безопаснее в традиционной семье.

— Безопаснее? — спрашивает он, наблюдая за мной.

— Подонки, как правило, нацелены на матерей- одиночек. У них есть дети, они заняты, им приходится тащить тяжелый груз в одиночку. У них есть ранимые маленькие девочки, и они не всегда замечают такие вещи.

Он ничего не говорит, просто продолжает наблюдать.

Я корчу гримасу. — Я не хочу бросаться тебе в глаза.

— Погрузись во тьму.

— Один из парней моей мамы… Я замолкаю, качая головой. — Он был извращенцем, я была ребенком. Это как бы разрушило меня на пару лет, а моя мама не была — она не хотела мне верить, так что. Я имею в виду, очевидно, что Лили никогда не пришлось бы мириться с этим аспектом, но я просто не хотела открывать эту дверь с самого начала. Я бы предпочла, чтобы Лили была в безопасности и счастлива, и если бы Родни не был таким безответственным, я могла бы все уладить, но он просто не мог перестать топить нас.

— Парень твоей матери — как его звали?

— А что? — спросиля.

Он лениво пожимает плечами. — Любопытство.

Слегка улыбаясь, я поддразниваю: — Ты собираешься послать за ним отряд головорезов?

Он просто поднимает брови.

— О. Я смеюсь, застигнутая врасплох. — В этом нет необходимости. Это было давно, сейчас я в порядке, тебе не обязательно… — Я делаю паузу, склонив голову набок в раздумье. На самом деле, мир, вероятно, не стал бы скучать по нему. — Артур Бродерик. Если ты собираешься замочить его, обязательно сначала покажи мне фотографию, чтобы я знала, что у тебя есть тот парень, который тебе нужен.

Ухмыляясь, он говорит: — Я немедленно свяжусь с Адрианом.

— Вау, власть — это весело, — говорю я ему.

— Ты — самое странное сочетание тепла и холода, с которым я когда- либо сталкивался, — заявляет он.

— Спасибо, я думаю?

Кивнув, он подтверждает: — Это был комплимент. Я нахожу это очаровательным.

Проводя пальцем по его обнаженной груди, я отвечаю: — Я нахожу тебя обворожительным.

— Да? — бормочет он, постельное белье шуршит, когда он притягивает меня ближе. — Давай посмотрим, смогу ли я очаровать тебя еще раз сегодня вечером.

Я улыбаюсь, наклоняя шею, когда его губы притягиваются к ней, как магнит, более чем счастливая быть очарованной им.

Матео не приходит домой на обед, но он приходит на ужин. Поскольку это не обязательный воскресный ужин, там не так много людей. Франческа работает в пекарне, Винс и Миа приходят только по воскресеньям, Джоуи обычно появляется только тогда, когда появляется Винс. Сегодня только Матео, Алек и Адриан. Несмотря на то, что их всего трое, все они сидят на своих обычных местах, так что Матео один во главе стола, Адриан на противоположном конце, а Алек рядом с ним.

После того, как я приношу последнее блюдо, Матео подзывает меня.

Я закатываю глаза, но все равно наклоняюсь, чтобы попробовать его еду.

Он не останавливает меня, но даже не смотрит, как я это делаю. Он тянет коричневую папку через стол, толкая ее передо мной.

Я доедаю его еду, затем в замешательстве хмуро смотрю на папку. — Ты хочешь, чтобы я ее открыла?

Он кивает, берет столовое серебро и нарезает стейк.

Я открываю его и немного ошеломлена — и мне немного противно — видеть фотографию Артура Бродерика размером 8х10, явно сделанную без его ведома, когда он направляется в свой многоквартирный дом. Сейчас он постарел на добрых десять лет и выглядит довольно изможденным, но это определенно он.

— Да, это он, — подтверждаю я, захлопывая папку.

— Хорошо, — просто говорит Матео, отправляя в рот кусок стейка.

Я знаю, что мне, вероятно, следует вернуться к работе, но я просто продолжаю стоять там, уставившись на этого необычного человека. Я была более чем немного впечатлена угрозой прошлой ночью, но на самом деле я не ожидала, что он что- нибудь предпримет по этому поводу. Я не собираюсь возражать, если он захочет — одному Богу известно, со сколькими еще матерями- одиночками Артур встречался после моей, и поскольку моя мать не выдвигала обвинений, а я никогда не рассказывала, за ним может тянуться шлейф жертв.