Гарнизон Бездна (СИ) - Щегулин Антон - Страница 8

Аня Кирова, она же «Кобра», хлопала ресницами. Кажется, пока мы были на орбите, она успела порыдать, если судить по покрасневшим глазам. Внешне казалось, что она совсем потеряна, но во взгляде читалась твёрдость. Бабам простительно жрать землю, рыдать, проситься на ручки к маме, если выполняются приказы. С мужиков требуют больше ментальной выдержки. Мужики же становятся частыми клиентами духологов. Женщины — гораздо реже.

— Никто.

— Не верю.

— Меня ждёт моя собака и…

— И?!

— И бабушка.

— Отлично, тебе тоже есть, что терять. Вы оба, будьте любезны, позаботьтесь о своей судьбе. Не тяните себя на дно, не занимайтесь бравадой, не верьте в справедливость. Делайте, как я сказал и всё будет хорошо. Это приказ.

Они кивнули. А я оглянулся по сторонам. С дальнего входа маршировал начальник станции Виктор Альман с таким лицом, как будто был готов лично расстрелять каждого, кто попадётся на пути. За ним следовала группа военных, вооружённых до зубов. Поравнявшись с нами, он заглянул в мастердек, затем оглядел всех присутствующих, затем снова посмотрел в мастердек.

— Керимов… — Альман посмотрел мне в глаза. — Объясни мне, что тут происходит вообще? Где остальные? Почему мне с Тайрис-1 поступает одна информация, а своими глазами я вижу совершенно иное? Где Артёмов?

Как хорошо, что мы давние приятели. Я надеялся, что дежурить сегодня будет именно он. В худшем случае меня ждала сошка Лемешева по фамилии Девятов. Однако, учитывая обстоятельства, Девятов вряд ли бы принял меня должным образом из-за всей этой путаницы.

— Вить, история… Мутная.

— Какой Витя?! Соблюдай субординацию Антей! — он оглянулся на бойцов. — А вы чего рты разинули? Разойтись, у нас тут не международные преступники, а наши пилоты.

Бойцы отправились по постам. Альман повернулся ко мне.

— Так, ладно, не будем тратить время на лишнюю болтовню. Вкратце, что произошло? Дальше на допрос. Ситуация сложная, Лемешев рвёт и мечет. Я не смогу вас отмазать.

— Я пойду под трибунал. — резко выпалил я.

— Сначала доложи ситуацию.

Я рассказал ему всё, как на духу.

— Понятно. Тебе повезло, что Лемешев идиот… Он перепутал тебя и Артёмова. У нас ордер на его арест… А его нет в живых… — Витя печально опустил голову. Они с Игорем были хорошо знакомы. — Ладно, об этом потом. Я вам расскажу, что будет дальше. Вы все пройдёте за мной на допрос. Затем будут подняты все полётные данные с бортового журнала, и вся информация будет перепроверяться. Примерно через трое суток здесь будет весь гарнизон наземной базы Тайрис-1. — Он прокашлялся. — По крайней мере Лемешев так сообщил. Сектор потерян. Противник пошёл в наступление. На тебя скинут если не всех собак, то очень и очень многое, Керимов. Ты готов к этому?

— Я сказал ещё пять минут назад.

— Отправляемся.

Всех троих посадили в отдельные комнаты и мурыжили около четырёх часов, пока не была восстановлена полная хронология событий. Мне уже было всё равно, что произойдёт дальше. Главное, чтобы я успел побывать на Земле и сообщить все новости моей невесте лично. Вопросы лились рекой, один за другим, сотрудники Искры допытывались так, словно я был последним человеком во вселенной. Оно и неудивительно — это их работа.

Следственные органы военной прокуратуры не имели в данный момент на нас ничего серьёзного. Когда я вышел из переговорной, я застал на месте и Кобру, и Ворона, они перешёптывались. Увидев меня, оба обрадовались.

— У них пока ничего нет. Пока. — мой голос звучал устало. Я нуждался в физическом и ментальном восстановлении. — Но, когда здесь окажется Лемешев, он подключит все связи. Помните, он загнанный зверь. Все шишки полетят сначала на него, а уже дальше всё зависит от обстоятельств. Будет раскидывать их во все стороны. Моя задача — прикрыть вас. Ваша задача — не высовываться.

— Антей, я…

Ворон попытался вставить свои пять копеек, и я даже знал какие именно. Но жестом попросил его замолчать. Пусть я и не Игорь Артёмов, но я чувствовал свою ответственность перед ребятами. Что-то щёлкнуло в голове, когда я стал командиром. Как будто у меня появились дети… Уже взрослые, сформировавшиеся, ответственные, смелые, готовые идти на риск… Но всё же дети. Я не знал, как отделаться от этого чувства.

— Тихо! Дослушайте. Если это не договорняк между Лемешевым и корпорациями, то после эвакуации начнётся подготовка к возврату сектора. Готовьтесь к худшему, вы сами видели уровень присутствия врага в секторе. Учитывая данные разведки, на которые в настоящий момент опираться нельзя, бог знает, сколько ещё формирований Сциллис на планете.

— А если это договорняк?

— Если договоняк, я даже боюсь представить… Последствия могут варьироваться от «ничего не произойдёт», до «полетят все головы». — я замолчал на секунду, затем продолжил. — Если будет возможность комиссоваться, используйте её. Не играйте в героев. Требуйте перевода, у вас есть веские причины на это.

— Бежать, как трусы…

— Послушай меня, Петренко, ты не бежишь, а ты ИЗБЕГАЕШЬ! Чувствуешь разницу?

— Уж лучше под трибунал…

— Нет, не лучше. Тебя могут отправить в ещё большую дыру, где о твоей смерти даже никто не узнает.

— Так произойдёт с тобой?

— Я не знаю, что со мной произойдёт. Моя задача сообщить вам о том, чтобы вы были начеку. Требуйте перевода каждый день. На один запрос они даже не пошевелятся. Вы слишком хорошие пилоты, чтобы сгинуть из-за дурного командования.

Кобра стояла и смотрела на меня. Строгость во взгляде серо-зелёных глаз одновременно пугала и завораживала.

— Аня… Ты спасла мне жизнь. Я твой должник.

Мы пожали руки без лишних сентиментов. У неё было крепкое рукопожатие, сильная, стойкая девка. Молодец. После я протянул ладонь Кириллу, он ответил взаимностью.

— Не распускайте сопли, бойцы. Авось судьба распорядится должным образом, встретимся на новых рубежах. Берегите себя!

Они отдали мне честь, я ответил тем же. Разошлись. Мой путь пролегал к Альману в кабинет, но прежде всего нужно исполнить долг, который не требует отлагательств.

Я остановился напротив автомата с прохладительными напитками. Внизу осталось два «Арлайтера», они-то мне были и нужны. Ещё через три минуты я сидел за столом в комнате отдыха. Напротив меня пустой стул, открытая бутылка «Арлайтера», полный стакан со звенящей белой пеной. У меня в руках такой же стакан. Лёгкий удар посудой, приглушённый звон стекла из-за того, что тара заполнена.

— Помнишь, как мы с тобой познакомились на ближнем рубеже? У тебя тогда было всего шестьдесят боевых вылетов, ха! Салаги из Гарнизона «Альфа» говорили тебе, что ты ходячий труп? Ха-ха! Придурки! Если бы они знали, что ты за последующие два года сделаешь ещё сорок…

Я говорил в пустоту. В помещении никого не было кроме меня. Меня и духа Игоря Артёмова, которого я представлял сидящим напротив. Возможно, если бы я умел плакать, я бы сейчас разрыдался. Но я не умею. Человек, который вынужден был в пятнадцать лет работать в осмиевых шахтах, не знает, что такое слёзы.

— А помнишь ту партию в бильярд на Кроносе? Ха! Они думали, что мы с тобой не умеем играть… Та ещё была ночка.

Я сделал пару глотков. Мы с Игорем были добрыми друзьями, которые даже иногда болтают по видеосвязи, рассказывая о том, как поживает их семья. Когда пересекались по долгу службы, я всегда чувствовал его поддержку. Он один из немногих людей, кто помог мне преодолеть страхи и барьеры в профессии. Я за это ему бесконечно благодарен.

— Покойся с миром, друг.

* * *

— Антей, слушай внимательно, времени мало. — тараторил Альман. — Они уже начали процесс эвакуации. Тебе повезло, что Лемешев должен выдвигаться оттуда последним, ибо, как известно, капитан корабля… Ну и всё такое.

— Хоть где-то в этом мире справедливость.

— У тебя ровно трое суток. Смотри! — он продемонстрировал свои дешёвые, но красивые механические часы на руке. — Я, как начальник станции, не имею права препятствовать перемещению между анамнионами человеку, которому ещё не предъявлены серьёзные обвинения. Но ты не можешь отсутствовать на станции слишком долго. Твоё сознание должно быть в этом анамнионе тринадцатого июня ровно в семь утра! Иначе за твою голову назначат награду, а ты знаешь какие люди занимаются подобным. Им лучше дорогу не переходить. Это я ещё не говорю о том, что все твои анамнионы уничтожат, а на Земле ты сможешь передвигаться только пешком. Одна минута просрочки и всё! Тут всё очень серьёзно и строго, Антей! Не вздумай бежать — это будет конец!