Авторы жизнеописаний Августов - Галликан Вулкаций - Страница 5

• Предыдущая
• 5/121
• Следующая

XX. (1) В беседах с людьми даже очень низкого звания он проявлял исключительную любезность и ненавидел тех, кто неодобрительно относился к этому доставлявшему ему удовольствие, проявлению человечности под тем предлогом, будто они оберегают достоинство государя. (2) В Александрии, в Музее он поставил специалистам много вопросов, и на эти поставленные им вопросы сам же ответил. (3) Марки Максим говорит, что по природе он был жесток и только потому выказывал так много доброты, что боялся, как бы с ним не случилось того же, что с Домицианом. (4) Несмотря на то что он не любил делать надписи на общественных сооружениях, он много городов назвал Адрианополями, как, например, Карфаген и одну часть Афин. (5) Своим же именем он обозначил бесконечное количество водопроводов. (6) Он первый назначил адвоката императорского казначейства.[42] (7) Он отличался необыкновенной памятью, огромными ораторскими способностями; он сам и речи свои диктовал, и отвечал на все вопросы. (8) Сохранилось множество его шуток – ведь он был очень колким. Из них получила известность одна: одному человеку, у которого голова уже седела, он в чем-то отказал; когда тот, покрасив волосы, вторично обратился к нему с просьбой, он ответил: «Я уже отказал в этом твоему отцу». (9) Очень многих людей он называл по имени без помощи номенклатора, хотя слышал их имена только один раз, притом вместе со многими другими; очень часто он даже поправлял номенклаторов, когда те ошибались. (10) Ои называл и имена ветеранов, которых давно уже отпустил в отставку. Книги, недавно[43] им прочитанные и неизвестные большинству, он цитировал на память. (11) Он одновременно писал, диктовал, слушал и разговаривал с друзьями [если этому можно верить]. Всю государственную отчетность он знал так, как ни один отец семейства, как бы старателен он ни был, не знает своих домашних расходов. (12) Он так любил лошадей и собак, что сооружал им гробницы. (13) В одном месте он основал Адрианотеры, потому что там он удачно охотился и как-то убил медведицу.

XXI. (1) По поводу всех судебных дел[44] он всегда производил тщательные разыскания обо всех обстоятельствах до тех пор, пока не обнаруживал истину. (2) Он не хотел, чтобы его вольноотпущенники пользовались известностью в обществе и оказывали на него самого какое-либо влияние. По его словам, он ставил в вину предшествовавшим государям пороки нх вольноотпущенников; всех своих вольноотпущенников, которые хвастались своим влиянием на него, он присуждал к наказанию. (3) С этим связан и следующий, показывающий его суровость по отношению к рабам, но почти смехотворный случай. Увидев как-то, что его раб гуляет между двумя сенаторами, он послал человека, чтобы тот дал ему пощечину и сказал: «Не гуляй с теми, чьим рабом ты еще можешь стать». (4) Из блюд он особенно любил так называемый тетрафармакон – кушание, составленное из фазана, свиного вымени, окорока и хрустящего пирожка. (5) В его правление были голод, моровая язва, землетрясения; во всех этих несчастьях он проявлял заботливость, и многим городам, опустошенным этими бедствиями, он приходил на помощь. (6) Было также наводнение от разлива Тибра. (7) Многим городам он дал латинское право, многие освободил от налогов. (8) При нем совсем не было важных военных походов; войны также заканчивались почти без шума. (9) Он был очень любим воинами за свою исключительную заботу о войске и за то, что по отношению к ним он был очень щедр. (10) С парфянами он всегда был в дружбе, потому что удалил от них царя, которого дал им Траян. (11) Армянам он позволил иметь своего царя, тогда как при Траяне у них был римский легат. (12) От жителей Месопотамии он не требовал дани, которую наложил на них Траян. (13) В албанцах и иберах он имел верных друзей, так как их царей он щедро одарил, хотя они и отказались прибыть к нему. (14) Цари бактрийцев отправили к нему послов с мольбой о заключении дружбы.

XXII. (1) Он часто назначал опекунов. Гражданскую дисциплину он поддерживал не менее строго, чем военную. (2) Сенаторам и римским всадникам он приказал появляться среди публики в тоге, за исключением тех случаев, когда они возвращались с пира. (3) Сам он, находясь в Италии, всегда носил тогу. (4) Приходивших к нему на пир сенаторов он принимал стоя. За столом он возлежал всегда либо покрывшись греческим плащом, либо спустив с плеча тогу. (5) С тщательностью судьи он назначал расходы на пиры и свел их к древней норме. (6) Он запретил въезд в Рим с непомерно нагруженными повозками. В городах он не позволял ездить верхом. (7) До восьмого часа он никому, кроме больных, не позволял мыться в банях. (8) Он был первым императором, имевшим на должностях секретаря[45] и докладчика[46] по прошениям римских всадников. (9) Тех, кого он видел бедными, если это были честные люди, он без их просьб обогащал, но ненавидел тех, кто разбогател благодаря хитрости. (10) Римские священные обряды он выполнял самым тщательным образом, а иноземные презирал. Он исполнял обязанности понтифика.[47] (11) И в Риме, и в провинциях он часто разбирал судебные дела, привлекая в свой совет консулов, преторов и лучших из сенаторов. (12) Он спустил воды Фуцинского озера. (13) Он назначил четверых консуляров судьями для всей Италии. (14) Когда он прибыл в Африку, то к его приезду – впервые за пять лет – пошел дождь; африканцы полюбили его за это.

XXIII. (1) Объехав все части мира с открытой головой и часто при сильнейших дождях и холодах, он захворал и должен был слечь в постель. (2) Обеспокоенный вопросом о своем преемнике, он сначала подумал о Сервиане, которого потом, как мы сказали, он принудил умереть. (3) Фуска он глубоко возненавидел за то, что тот на основании предсказаний и знамений надеялся на получение императорской власти. (4) Обуреваемый подозрениями, он с ненавистью относился к Платорию Непоту, которого он прежде любил так сильно, что, придя к нему во время его болезни и не будучи к нему допущен, оставил это безнаказанным; (5) ненавидел он и Теренция Генциана, и даже сильнее, так как видел, что тот любим сенатом. (6) Наконец, всех, кому он думал передать императорскую власть, он возненавидел как будущих императоров. (7) Однако всю силу своей природной жестокости он сдерживал до тех пор, пока в Тибуртинской вилле кровоистечение чуть было не довело его до гибели. (8) Тогда, недолго думая, он принудил Сервиана как домогающегося императорской власти умереть за то, что тот послал обед царским рабам, за то, что он сел в стоявшее у ложа царское кресло, за то, что он, девяностолетний старец, держась прямо, подходил к воинским сторожевым постам. Он лишил жизни и многих других либо открыто, либо коварным образом. (9) Скончалась и жена его Сабина, и дело не обошлось без толков о том, что Адриан дал ей яд. (10) Тогда он решил усыновить Цейония Коммода,[48] зятя того Нигрина, который некогда готовил покушение; рекомендацией его в глазах Адриана послужила только его красота. (11) Таким образом, ко всеобщему неудовольствию он усыновил Цейония Коммода Вера и назвал его Цезарем Элием Вером. (12) По случаю его усыновления он устроил цирковые игры и роздал народу и воинам денежные подарки. (13) Он удостоил его звания претора и тотчас же поставил его во главе Панноний, назначив его консулом[49] и дав средства на расходы. Этого же Коммода он вторично наметил в консулы. (14) Он видел, что Вер – человек слабого здоровья, и не раз говаривал: «Мы оперлись на шаткую стену и потеряли четыреста миллионов сестерциев,[50] которые мы роздали народу и воинам по случаю усыновления Коммода». (16) Ввиду состояния своего здоровья Коммод не мог даже произнести в сенате благодарственной речи Адриану за свое усыновление. (16) Наконец, приняв – вследствие ухудшения своего состояния – более сильную дозу противоядия против болезни, он умер[51] во время сна в самые январские календы. Поэтому Адриан запретил оплакивать его ввиду приближения дня добрых пожеланий.

• Предыдущая
• 5/121
• Следующая