Эволюционер из трущоб. Том 6 (СИ) - Панарин Антон - Страница 8

— Обязательно снимем. А услуги химчистки у вас есть? — спросил я, расстёгивая куртку.

— Чаво? — нахмурился старик, подавшись вперёд и наваливаясь на стойку.

— Тряпки нужно постирать, — пояснил я, стаскивая с себя ботинки, покрытые грязью. — И обувь почистить.

— Ленивые ублюдки, — покачал головой старик. — Двадцатник с рыла, и я всё сделаю.

Забавно. Он как будто знал, что Барс выдал нам ровно сто рублей за выезд. Ну и ладно. Легко пришло, легко ушло. Я положил купюру на ресепшн и добавил:

— Вот плата. Но сперва принеси что-нибудь поесть.

— За ваши бабки, дед сделает всё что угодно, — довольно улыбнулся старик и забрал деньги.

Сбросив грязную одежду и обувь, мы в трусах направились в сторону номера. Только я шел в куртке, с которой капала вода.

— Э! Малый! Сымай куртец свой! — крикнул мне вслед старик.

— Он мне дорог, как память! Сам постираю, — ответил я и продолжил путь. Шустрый какой. Куртец ему отдай. Застирает — и я лишусь добытых образцов крови. Нет уж, спасибо.

Босые ноги шлёпали по скрипящему деревянному полу, а изо рта шел пар. Чёртов дед из-за отсутствия постояльцев экономил на отоплении. Придётся ждать, пока батареи в номере потеплеют, ведь этот скряга должен был запалить котёл. Мы ввалились в номер, заперли дверь и тут же посыпался шквал вопросов.

— Нет, ну вы видели? Вервольфы умеют колдовать! — выпалил Леший. — Охренеть! Если бы мы на таких наткнулись, то сдохли бы в первом же бою.

— Да плевать на вервольфов. Нам за работу всего стольник дали. Денежки кончаются, господа, надо что-то думать, — вмешался Макар.

— Хе-хе. Смотрите, — засмеялся Сергей и встал перед нами, уперев руки в бока.

— И чего? Свой свисток хочешь нам показать? — усмехнулся Макар.

— Дурак, — фыркнул Серый. — Гематома полностью сошла, а до этого грудак был весь синий.

— Ну а мне откуда было знать? — парировал Макар, но тут разговор прервал грубый голос Артёма.

— Вы все болтаете о какой-то херне! — Он подошел ко мне и остановился в паре сантиметров. Пытался выглядеть угрожающим, даже зубы скалил. — Какого чёрта там произошло?

— Э! Тёмыч, не пыли. Что случилось-то? — вмешался Леший и попытался отодвинуть Прохорова в сторону.

— А это пусть Михаил расскажет. Ведь это он разрушил кристалл, — прорычал Артём.

— Дурак. Тише, — шикнул подскочивший к нам Макар. — Если до Барса дойдут твои слова, то нас точно отсюда вышвырнут.

— Нас и так почти вышвырнули. Если бы были доказательства, что это Миха набедокурил, то, глядишь, и за шею бы нас подвесили. — Прохоров обвёл ребят взглядом и посмотрел на меня. — На кой-чёрт ты это сделал?

Я тяжело вздохнул и потёр лицо руками. Артём был прав в том что я зря поддался эмоциям и разрушил кристалл. Знаете почему я это сделал? Да, ненавижу рабовладельцев, и бла бла бла. Но ещё больше я ненавижу вспоминать своё детство, которое я провёл в Дреморе.

Так уж вышло, что моя мать работала на ткацкой фабрике. Ткала ковры для халифатов. Хорошая работа, за хорошую плату. Жили мы безбедно, всего было что поесть и что надеть. Но счастье длилось не вечно. Началась война. Северяне захватили город и угнали нас с мамой в плен. Первый год мы жили словно скот в грязном амбаре. Голодные, замерзающие, вечно огребающие пинки и затрещины.

А потом… Потом маму продали на невольничьем рынке. Она кричала, умоляла не разлучать нас. Но кого интересует мнение рабыни? Смотря в след торговцу, тащившему мою мать за волосы в сторону клетки, я поклялся, что обрету силу и спасу её. Десятилетия труда, реки пота и крови. Бесчисленные страдания чтобы однажды найти того самого ублюдка, который купил мою мать.

Разговор у нас вышел очень короткий. Я был вспыльчив. Перебил его охрану, а после заставил рабовладельца орать от боли пока его ногу пожирало пламя. Через пару секунд он уже пел соловьём. Пусть с трудом, но он вспомнил как купил мою мать, а потом его лицо замерло искаженное ужасом. Он лепетал какой-то бред о том что даровал ей свободу и вообще она жила ни в чём не нуждаясь. Глупец.

К тому моменту я вполне сносно освоил ментальную магию и заглянул в его воспоминания. Тысячи ударов, оскорблений, ужасные условия содержания и множество других унижений, которым он подверг маму, пролетели перед моими глазами. А в финале я увидел как этот ублюдок убил её за отказ лечь с ним в постель. Жуткая боль резанула по сердцу и я вернулся в реальность чувствуя как слёзы сами собой катятся из моих глаз.

Вспышка гнева! И вот передо мной лежит изуродованный кусок мяса, в котором и человека то не различишь. После перерождения Елизавета Максимовна пусть и частично, но закрыла рану в моей груди своей любовью. Как приятно чувствовать что у тебя есть близкий человек который готов ради тебя на всё. Как страшно его потерять…

Услышав мою историю скажите, что бы вы сделали с тем кристаллом? Отдали его рабовладельцам, которые обращаются с людьми как со скотом? Как думаете если бы банда Барса получила кристалл, то они сидели бы мирно в Ленске и напивались до потери пульса или же нашли новых невольников и подарили им облик вервольфов?

Да, шанс не велик, но что если бы одним из пленников оказался ваш отец или мать? Что бы вы чувствовали если бы прошли мой путь? Что бы вы делали? Жаль что я не могу рассказать ребятам свою историю так как рассказал её вам. Как минимум восьмилетки не поверят что в теле пятилетнего парня заперт маг проживший длинную жизнь. А как максимум решат, что я выжил из ума и перестанут доверять.

Да, сейчас мои шансы выжить в аномальной зоне сильно подросли, но вот без моей помощи эти глупцы неминуемо погибнут. А я этого не хочу. Посмотрев на ребят я устало сказал:

— Топайте за мной.

Я вошел в ванную комнату и включил душ. В прошлой жизни я видел фильм, там подобным образом мешали подслушивать разговор, заглушая диалог звуком льющейся воды.

— Дверь закрой, — попросил я Сергея, входившего последним, и начал свой рассказ.

Поведал всё, начиная от того, как обнаружил вервольфов в подвалах Ленска, как подслушал разговор Барса и Фрола, о том, как догадался, что иллюзия изменила облик гвардейцев. Рассказал о том, что решил разрушить кристалл, а не отдавать его рабовладельцам. Ребята слушали, затаив дыхание, и только Артём злился.

— Что за чушь? Вервольфы — это гвардейцы?

— Именно так. Вы же сами замечали, что мирные жители до одури боятся Барса и его людей. Неужели они боялись бы гвардейцев, которые долгие годы защищали их жизни? — спросил я, а потом почувствовал, что начинаю злиться. — Проклятье, да какого чёрта я вообще вам разжевываю? Как только мы попали в Ленск, Леший сразу же сказал, что это не гвардейцы, а зэки. Сейчас я в этом убедился на сто процентов. Барс создаёт иллюзию, изменяя облик гвардейцев. С помощью ошейников они контролируют доступ пленников к мане, а ещё могут взорвать им головы в любой момент.

— И что это меняет? Помнится, ты сам недавно говорил, что плевать, кто управляет Ленском, мы будем тут жить, пока нам не доставляют неприятностей. — Прохоров надменно откинул голову назад и сложил руки на груди.

— Говорил. Но с того момента многое изменилось. Мы можем вести дела с уголовниками и худшее, что случится, так это нас ограбят. А ведя дела с рабовладельцами, можно в конце концов примерить ярмо раба на собственную шею.

— Это что получается? Настоящих гвардейцев заперли в подвале и выпускают только на зачистку разломов? — проговорил Леший, глядя в пустоту. Он как будто пытался уложить в уме всё услышанное. — У каждого на шее ошейник со взрывчаткой. Не будут подчиняться? Сдохнут. Попробуют снять ошейник или сбежать? Сдохнут.

— Именно так. Страшная судьба, в конце которой ждёт неминуемая смерть. Даже если гвардейцы продолжат слушаться Барса и его шайку, рано или поздно они нарвутся на разлом, где погибнут, — пояснил я.

— Нам-то что с того? Это гвардейцы Богданова, не наши. Какое нам дело до их судьбы? — фыркнул Прохоров.

— Барон, которому они служили, мёртв, а люди, которых гвардейцы поклялись защищать, всё ещё живы. Понимаешь, к чему я веду? — улыбнулся я.