Тайна Моря - Стокер Брэм - Страница 40

Однажды я спросил, чего она дожидается. Она ответила, даже не взглянув на меня:

— Быть борьбе с приливом во тьме да савану, парящему в воздухе! Когда будет следующая смерть, и луна, и прилив, я узрю Тайну Моря!

Услышав это, я весь похолодел. То же она предсказывала Марджори — и теперь ждала, когда ее пророчество сбудется.

Однажды ночью, заметно углубившись в толщу земли, я взялся за кайло, чтобы расшатать просверленный камень. Звук после удара оказался более гулким, чем раньше. Я замер с колотящимся сердцем. Затем ударил сильнее — звук отдался еще гулче. Та или не та, но в скале подо мной находилась пещера. Будь со мной помощник, я бы тут же снова вгрызся в камень, но в одиночестве мне приходилось думать о безопасности. Сейчас я, очевидно, стоял на тонком слое над пространством, размеры которого не представлял и приблизительно. Рухни свод — что было вполне возможно под моим неустанным натиском, — и я бы провалился в собственный склеп. Сама секретность, в которой я трудился, гарантировала гибель. Следовательно, требовалось предусмотреть подобный случай.

Итак, я опоясался короткой веревкой, закрепив конец на прочной скобе в стене. Пускай теперь скала проваливается — падение прервется через фут-другой. Приняв меры предосторожности, я начал трудиться пуще прежнего. Я бил большим молотом по дну своей шахты, раз за разом, со всей силы. Затем услышал гулкий рокот — подо мной затрещал свод пещеры. Я удвоил усилия — и вмиг кусок скалы провалился под молотом и пропал в черной расщелине, откуда тянуло холодным воздухом. Боясь задохнуться, я схватился за веревку, чтобы выбраться, но, когда я почуял соленую воду, страх оставил меня. Теперь я знал, что попал в морскую пещеру. Я продолжал работу, пока не проделал неровное отверстие размером около трех квадратных футов. Затем поднялся отдохнуть и подумать. Я спустил в отверстие веревку с камнем на конце и узнал, что глубина составляет около тридцати футов. Перед тем как лечь на дно, камень опустился в воду. Я услышал «плюх», когда он коснулся поверхности. Решив не лезть туда в одиночку на случай, если какая-либо опасность помешает возвращению, оставшиеся до вечера часы я сооружал шкив на потолке над дырой, чтобы спуститься, когда придет время. Затем отправился в гостиницу: слишком уж боялся поддаться искушению любопытства.

После завтрака я поехал в Кром и, оставшись с Марджори наедине, рассказал о своем открытии. Она места себе не находила от любопытства, и я возрадовался, что это новое удовольствие сблизило нас еще сильнее. Мы договорились, что она приедет мне помочь: ни к чему было посвящать в тайну посторонних, а она не желала и слышать, чтобы я совершал спуск в пещеру один. Мы решили, что ей следует прийти поздно вечером, чтобы избежать слухов. Поскольку в пещере стояла тьма, не было, конечно, большой разницы, ночью или днем назначать этот эксперимент.

Я не удержался и сказал:

— Теперь ты видишь, как мудро мы поступили, поженившись. Можем пойти, куда захотим, а если о нас и узнают, ничем не смогут попрекнуть!

Она промолчала: о чем тут было говорить? Мы решили, что ей лучше улизнуть, как раньше, в платье лакея. Я занялся приготовлениями к ее приезду: доставил в дом еду на ужин и в достатке свечей, спичек, ламп и веревок — ведь мы не знали, сколько часов займет исследование.

Незадолго до девяти я встретил ее в лесу, как и раньше. Она переоделась из ливреи во фланелевую куртку, и мы поехали на Уиннифолд. В дом мы попали никем не замеченные.

Когда я привел Марджори в подвал и направил в отверстие отражатель мощного фонаря, она прильнула ко мне с легкой дрожью. Проход в самом деле внушал страх: черный камень был скользким от морской влаги, лучи света терялись в сумраке далеко внизу. Я сказал ей, что надо делать, чтобы опустить меня, и объяснил устройство своего примитивного механизма. Я видел, как ее беспокоит возложенная ответственность и как внимательно она слушает, чтобы не ошибиться по неведению.

Опоясавшись веревкой и приготовившись к спуску, я удостоился как никогда ласкового поцелуя — она прижалась ко мне, словно не желала расставаться. Погружаясь в отверстие, я поднял над головой керосиновый велосипедный фонарь, который решил взять с собой, и увидел, как морщины тревоги избороздили ее прелестный лоб, когда она полностью сосредоточилась на задаче травить веревку. Даже тогда меня восхитили ее осанка и легкость красивой фигуры, заметной в мужской одежде, которую она не стала менять, поскольку та подходила для предстоящей работы.

Спустившись футов на двадцать, я направил фонарь вниз и увидел тут и там под гладью воды на дне разрозненные камни; одна плита торчала стоймя — очевидно, упав со свода под моим молотом. Было видно, что — по крайней мере, в этой части пещеры — вода слишком мелкая, чтобы чего-то опасаться. Я окликнул Марджори, попросив опускать меня медленнее, и уже через несколько секунд стоял в пещере примерно по колено в воде. Там я сдвинул упавшую плиту в сторону, чтобы она не мешала при спуске. Затем отвязал от себя прочную веревку и привязал тонкую, которую взял с собой неспроста. Она должна была послужить путеводной нитью, когда это понадобится, и обеспечивать связь с Марджори, дабы избавить ее от тревог: держа трос, она будет знать, что со мной все хорошо. Я прошел вперед, прощупывая дорогу прихваченным с собой длинным посохом.

Немного удалившись, я услышал разнесшийся по пещере зов Марджори:

— Берегись осьминогов!

Она воображала всевозможные опасности. Лично мне и в голову не приходила мысль об осьминогах. Нежелательная добавка к моим собственным опасениям — но делать уже было нечего. Не собирался же я бросать начатое из-за страхов — и потому продолжал путь.

В глубине пещеры была ступенька, и я попал в угловатое пространство, которое, в действительности широкое, выглядело небольшим в сравнении с широкой и высокой каверной, где я начал. Немного погодя скала под ногами снова опустилась, и над водой остался лишь низкий туннель высотой четыре фута. Я шел дальше, аккуратно нащупывая путь, и обнаружил, что пещера кончается узкой расщелиной.

Все это время я думал, что внешний вид этой части пещеры не сочетался с описанием из повести де Эскобана. Там не говорилось ни слова о подобных трудностях, а без них не обошлось бы, когда несколько человек несли груз значительного объема и веса.

Тогда я вернулся по своим следам, чтобы посмотреть, нет ли других ответвлений от туннеля ближе к морю. Я держал веревку натянутой, чтобы Марджори не беспокоилась. Думаю, я обрадовался не меньше ее, увидев льющийся в отверстие свет и черный круг головы там, где Марджори, склонившись, с нетерпением всматривалась вниз. Не поднимаясь, я доложил о своем приключении, а затем повернул к морю, чтобы обойти пещеру полностью. Здесь пол был ровнее, словно сглаженный волной и бесконечным перекатыванием гальки. Вода нигде не поднималась выше нескольких дюймов. Я водил фонарем из стороны в сторону, пристально выглядывая какое-либо отверстие. От места моего спуска до утеса было не очень далеко, но все же расстояние на открытой местности сильно отличается от расстояния в незнакомой пещере. Наконец я вышел к месту с полом, усеянным камнями, которые увеличивались в размерах с каждым моим шагом до тех пор, пока не пришлось карабкаться по груде валунов. Они оказались скользкими из-за какой-то слизи или жижи, затруднявшей путь. Забравшись до середины, я заметил, что слева груда камней куда-то опускается. Я подобрался и, подняв фонарь, к невыразимой радости, нашел-таки отверстие в скале. Вблизи я увидел, что, хоть его почти целиком завалило камнями, между ними оставался достаточно крупный лаз. С неменьшим удовольствием я отметил и то, что камни невелики. Без особого труда я сдвинул несколько и отправил вниз, расчистив путь. Грохот, очевидно, напугал Марджори — я услышал, как она окликает меня. Я поспешил обратно под отверстие — теперь, когда я ориентировался в пещере, добраться назад было несложно — и рассказал о своей находке.