Некромант Империи. Том 2 (СИ) - Гримкор Иван - Страница 10

— За ледяной стеной еще около тридцати человек, — я кивнул в сторону противоположной стены, не двигаясь с места.

Ефим на мгновение застыл, потом медленно покачал головой.

— Тех уже не спасти… Слишком долго под воздействием экстремально низких температур. Мы должны сконцентрироваться на тех, кого еще можно вытащить.

Я почувствовал, как внутри поднимается волна ярости. И кажется… нет, я точно уверен, она была знакома мне еще по прошлой жизни — то же чувство охватывало меня на полях сражений, когда командиры списывали со счетов «безнадежных».

В моей памяти война всегда делила людей на две категории: тех, кто бился до последнего за каждую жизнь, и тех, кто прикрывал свою трусость рассуждениями о «неизбежных потерях». Первые становились легендами. Вторых… вторых обычно забывали еще до того, как высыхали чернила в похоронках.

Но спорить сейчас с Ефимом было бессмысленно. Вместо этого я опустился рядом с ближайшим пострадавшим, уже прокручивая в голове варианты. Как добраться до тех, кто за стеной? Как пробиться сквозь этот лед, не навредив им еще больше? Сколько у нас времени?

Я начал сканировать тело девушки, лежащей передо мной. Целительская энергия проникала все глубже, позволяя оценить масштаб повреждений.

И он впечатлял — экстремальное переохлаждение трансформировало живую материю на клеточном уровне, превращая здоровые ткани в хрупкие кристаллические структуры.

Первыми не выдержали мельчайшие кровеносные сосуды. Капилляры лопнули, разорванные изнутри растущими кристаллами льда.

Артерии более крупного калибра еще держались, но их стенки были серьезно повреждены — микротрещины расползались по всей длине, грозя в любой момент привести к массивному кровотечению. Кровь в венах частично свернулась, образуя опасные тромбы.

Кожа и подкожные ткани подверглись глубокому обморожению. Клеточные мембраны, разорванные кристаллами льда, уже не могли поддерживать жизненные процессы. Некроз стремительно распространялся от периферии к центру тела.

Особенно пострадали конечности — там процесс отмирания тканей зашел настолько далеко, что промедление грозило необратимыми последствиями.

Любопытно… Я методично приступил к восстановлению поврежденных структур. Контролируемое обморожение, точечное разрушение тканей на клеточном уровне… Потенциально это может быть куда эффективнее грубых методов вроде вызывания диареи в бою.

Я провел рукой над ее телом, направляя потоки целительской энергии. Сначала — восстановление микроциркуляции.

Разорванные капилляры срастались под моим воздействием, тромбы растворялись, позволяя крови снова течь по своим естественным путям. Затем — глубокая регенерация поврежденных тканей. Я ускорял митоз, заменяя мертвые ткани новыми, здоровыми структурами.

Ее волосы — невероятно густые и кудрявые, похожие на огненные пружины — медленно освобождались от ледяного плена.

Широко распахнутые зеленые глаза, затянутые тонкой коркой льда, постепенно оттаивали. Даже иней на длинных ресницах начал таять под действием моей силы.

Определенно стоит развить эту технику. Направленное обморожение может стать идеальным боевым приемом.

Заморозить противника изнутри, разрушить сосудистую систему… Быстро, чисто, без лишнего шума. И главное — почти невозможно предотвратить или вылечить, если не знаешь точный механизм воздействия.

— Я определенно знаю, что с этим делать! — произнес я, все еще захваченный идеей использования контролируемого обморожения в бою.

Я настолько погрузился в анализ новых тактических возможностей, что пропустил момент, когда девушка пришла в себя. Она сделала глубокий, судорожный вдох, возвращаясь к жизни.

— Не надо со мной ничего делать… — голос был слабым.

— Ась? — я резко повернулся к ней, не понимая, о чем она.

И только тут до меня дошло, как двусмысленно должны были прозвучать мои слова для только что очнувшегося человека.

В просторном кабинете старинного особняка Патаниных царил полумрак. Велимир Святославович Волхвов метался по комнате как зверь. Его старческая фигура отбрасывала тени на стены, увешанные портретами давно почивших предков семейства.

— Чтоб тебя скоморохи на ярмарке осрамили… Чтоб тебя калом изошло… Чтоб твои потроха вороны склевали на Велесовом капище… — его устарелые проклятия срывались с губ, вместе с брызжущей от гнева слюной.

Внезапно он замер посреди кабинета и воздел руки к потолку, а потом согнулся, хватаясь за больную поясницу:

— Да быть такого не может! — его голос громом прокатился по комнате. — Невозможно уничтожить стержень некромантии! Только огнём, да и то — это верная смерть носителя! А этот… этот магический выпердыш… — он перешел на утробное рычание, — исцелил! Просто взял и исцелил, мать его!

Графиня Патанина, восседавшая в старинном кресле из красного дерева, невольно вздрогнула. Даже будучи поднятой из могилы, она сохранила достаточно рассудка, чтобы понимать — разъяренный некромант опасен вдвойне.

Особенно такой древний и могущественный, как Волхвов. Кто знает, не вздумается ли ему вернуть её обратно в фамильный склеп…

— Этот мальчишка, — Волхвов продолжал свою тираду, расхаживая между мебелью, — он нарушает все законы! Все каноны! Очищает скверну некромантии, словно прыщи подростковые выдавливает!

Его гнев внезапно иссяк, сменившись задумчивостью. Старый некромант опустился в кресло напротив графини:

— В былые времена… — теперь он говорил почти шепотом, — были кодексы. Ох, давно это было. Очень давно. По этим кодексам учились охотники. Они знали всё о тварях, тварях, порождённых тьмой, о проклятиях древних, о стержнях… — он провел рукой по бороде.

Тихий звук прервал его речь — на начищенный до блеска паркет упала капля крови. Они синхронно повернулись к массивному дубовому столику, где стоял древний камень связи — артефакт.

— О, внучка весточку шлет, — Волхвов поднялся с кряхтением, которое больше подходило бы древнему старцу, чем могущественному магу.

На поверхности камня, словно написанные невидимой рукой, проступали кровавые буквы:

«Дорогой дедушка, у нас тут в Академии эфирный взрыв, в центре событий, как всегда, Волконский. Что с ним, не знаю, нас не пускают. Много писать не буду, рука болит! Конец связи.»

Некромант с силой ударил кулаками по столешнице:

— Хоть бы с этим щенком ничего не случилось… — прорычал он сквозь зубы. — Он нужен мне живым!

Графиня вопросительно изогнула бровь.

— Не смотри так, — Волхвов раздраженно взмахнул рукой, и пламя свечей заметалось. — Мальчишка — ключ ко многому. Возможно, ко всему. Такой дар… — он покачал головой. — Я за свою долгую жизнь не встречал ничего подобного.

Он снова начал мерить шагами кабинет.

— Мальчишка должен быть под присмотром, — Волхвов резко развернулся к графине. — Такая сила… Он сам не понимает, чем владеет…

Он не договорил, снова начиная свой бесконечный путь от стены к стене…

— Не надо со мной ничего делать… — еще раз прошептала девушка.

Я еще раз медленно окинул ее взглядом, отмечая каждую деталь восстановления. Капилляры функционировали безупречно, кровоток полностью нормализовался, некротические участки были замещены здоровыми тканями.

Но что-то… что-то все еще было не так.

Углубив сканирование, я обнаружил серьезную патологию сердца — врожденный порок развития митрального клапана. Створки клапана были деформированы.

Удивительно, что при таком состоянии девушка пережила экстремальное переохлаждение — компенсаторные механизмы ее организма и без того работали на пределе.

Интересно… откуда я знаю название этого порока, пролапс митрального клапана. В моем мире используют другой термин. А тут… название всплыло само собой.

Я направил тонкий поток целительской энергии прямо к сердцу. Створки клапана под моим воздействием начали перестраиваться на клеточном уровне — соединительная ткань уплотнялась, фиброзное кольцо принимало правильную форму.