Замуж за монстра (СИ) - Владимирова Анна - Страница 32

Густоту его намеков немного разбавило появление мрачно одетой девушки с подносом. Кофе передо мной все же поставили.

— Извини, я попросил как и всегда — проверял твоё доверие, — пожал плечами Петр.

— Я просто не хочу кофе, — глянул на него снисходительно.

Он посмотрел на меня пристально и вдруг подался вперед, понижая голос:

— Что такого он тебе пообещал за спасение его внучки? Чем он тебя шантажирует?

Я склонил голову ниже, хмуро вглядываясь в лицо Стрелецкого. Видимо, всякой магической прослушки не обнаружил и решил перейти от светских любезностей к делу. Петр, видимо, считает, что Серый меня нехило так поимел — повесил мне Ринку на шею в обмен на что-то очень важное. И, конечно же, — набившие оскомину инъекции непременно всплывут. А дальше он, видимо, попытается меня перекупить…

— Михаил, никто в здравом уме не захочет Серого в свои враги. Но меня — тоже. Мы с тобой никогда этого не обсуждали, но я имею не последний вес в совете. И планы на ближайшее время у меня весьма амбициозные. Совет Высших ждут большие перемены. Тебе никто не посмеет угрожать и, тем более, вешать на шею своих родственниц против твоей воли. Тебе стоило прийти ко мне.

Я оскалился, обескураживая собеседника. Нет, пусть лучше думает, что я околдован по уши. Стрелецкому и в голову не придет, что я на самом деле испытываю чувства к Ринке. Хорошо это? Не уверен. Меня уже втянули в эту потасовку высших. А Стрелецкий просто боялся меня звать на беседу.

Потому что, что бы он тут ни говорил, Артура Серого он боится.

— Я женюсь по согласию, Петр, — усмехнулся я.

Он медленно растянул губы в усмешке, сменил положение рук, потер грани другого камня…

— Ну да.

А у меня затрезвонил на беззвучном мобильный. Видимо, не только Дзери отчитался отцу, но и защита Харук Хана пожаловалась своему хозяину на мое самодурство. Стрелецкий нахмурился ярче.

— Ты серьёзно? — замер Петр, глядя на меня. — Я не чувствую никакой прослушки, но ты утверждаешь, что у вас все полюбовно?

Я вздохнул, расслабленно откидываясь на спинку кресла. Серый говорил мне правду. Меня уже оформили козырем в намечавшейся заварушке. Одним из главных призов для тех, кто победит. За мной — несколько кланов оборотней. Сильных, влиятельных. Это помимо небольшого войска беспородных головорезов, которые обеспечивали мне спокойный бизнес. Стрелецкий сейчас переживал не на шутку — Серый по его мнению решил прибрать это его преимущество к рукам. Я не знал, чем там ещё козыряет Петр, может я — не самый большой его аргумент для власти. Но и его терять он не собирается.

Как так получилось, что мы с Ринкой оказались во всем этом по личным обстоятельствам? Что это, подстава? Или случайность?

— То есть, ты согласен жениться на внучке Серого просто по любви? — вернул меня Петр в беседу, так и не дождавшись ответа.

— Я ее выбрал. Так бывает.

— Я был уверен, что он на тебя чем-то надавил, — произнес он, подбирая слова. — К примеру, угрозами с этим расследованием по делу кражи опасного препарата…

Не верит.

— А там есть, чем угрожать? — лениво повел я бровью.

— Ну, так как ты — мой партнер, то нет, конечно. Но Серый тебе может рассказывать другое…

Я неопределенно хмыкнул.

— Михаил, что происходит? — нервно потребовал он.

— Я думал, ты мне скажешь, — усмехнулся я.

На этот раз он молчал дольше.

— Этот препарат очень важен сейчас, — решился раскрыть чуть больше планируемого, не иначе, Петр. — Если власти его не найдут — им придется уйти в отставку.

— И все уверены, что это я, — закончил за него.

— Видишь ли, кое-кто полагает, что внучка Серого замешана. Ее попытались вызвать на допрос, но, как выяснилось, она исчезла. И это заинтересовало следователей уже всерьёз. А тут вдруг становится известно о твоей предстоящей свадьбе…

— Я её просто украл, Петр, — оскалился я. — Сучка запала в душу, потом морочила мне голову. А я не люблю этого. Ты же знаешь, зверь у меня нервный. Вот Серый и уговаривает стать человеком и девочку его не пугать.

Петр обескураженно усмехнулся.

— Тогда я не знаю, зачем Серый создает иллюзию того, что вы замешаны в этой краже. Внучке было бы гораздо проще в следственный и дать показания. У них нет ничего на нее. Было бы — уже бы достали по распоряжению.

А вот тут я застыл на нем взглядом. Мою женщину? По распоряжению? Ну-ну… То есть, на нее эта его защита распространяться не будет. И вот он — предмет торга.

Я понимающе усмехнулся, глядя ему в глаза. Он поощрил мою понятливость кивком.

— Мне ни при каких раскладах не нужно, чтобы мою женщину таскали по допросам высшие, — обозначил я.

— Я подумаю, что можно сделать, — заключил озабоченно Петр. — Как бы то ни было, наши договоренности в силе. И тебя я считаю союзником.

Я коротко кивнул и поднялся.

Меня разбудил запах…

Пахло лесом и гелем для душа. А ещё — влажной кожей. И этот запах творил что-то невообразимое — пускал сладкую волну по мышцам, заставлял дышать быстрее и забываться. Рот наполнился слюной, а на языке набухло горчинкой колючее возбуждение… Я вздохнула глубже, окончательно просыпаясь, и испуганно заморгала. Стерегов же почувствует…

Но в комнате было пусто.

— Ну и где он? — прошептала я хрипло, зябко ежась.

Разгоряченное тело выстудило в миг, и я простуженно кашлянула. За окном уже день. Может, решил не будить?

Как оказалось, и да и нет.

Все, что осталось мне от Стерегова сегодня — несколько капель воды на полу. Ни в кухне, ни в мастерской его не было. Я застыла, глядя на свою картину в дневном свете. Нет, мне не хотелось работать над ней самой. И мне не хотелось больше остаться в одиночестве. Мне нужно, чтобы Михаил посмотрел на картину, сказал своё веское слово, подсказал что-нибудь… Но неужели для него ничего не значит то, что я просидела тут всю ночь, рисуя? Куда он делся?

Я оделась и вышла на веранду, решив сначала осмотреться и только потом звонить Стерегову. Но меня неожиданно встретил Дзери. Он расположился за столом, обложившись рисунками, и смешивал масляные краски. Услышав меня, он обернулся, приветливо кивая, и принялся сгребать палитры.

— Подожди, ты из-за меня?.. — И я тронула его за плечо, забыв, что нельзя.

Дзери дернулся так, будто моя ладонь обожгла его, и замер, хмурясь. Вместе мы застыли, будто натворили что-то непоправимое. Я — от оглушительного осознания, а он — вынужденный пережить что-то ужасное снова просто потому, что я не подумала.

— Прости, — прошептала я. — Прости, я просто хотела, чтобы ты остался. Не уходи, ладно?

Он закивал, зажмурившись, но тут же вскинул на меня взгляд, смущенно улыбаясь.

«Дело не в тебе», — указал на меня пальцем и отрицательно покачал головой.

— Я знаю, знаю… Ты останешься?

Он кивнул.

— А что делаешь?

Дзери опустил взгляд на палитру, указал на неё и обнял себя руками, качаясь из стороны в сторону. «Это его успокаивает», — догадалась я.

— Что-то случилось?

Он качнул неопределенно головой, замирая взглядом на столе. Потом поднял голову, всмотрелся в мое лицо… и подтянул к себе чистый лист.

«Я иногда чувствую себя… так, что хочется мешать краски», — проступили на нем буквы.

— Будешь что-нибудь? — подняла я глаза от листка. — Позавтракаем?

Он кивнул, улыбнувшись, и я поспешила на кухню. Хотелось быстрее сменить его впечатления от этого утра. Такие, как Дзери, дольше других оправляются от физического касания. Понятно, что Михаила искать смысла уже нет — его просто нет по близости. Видимо, принял душ с утра и уехал куда-то. Но скандалить перехотелось. Я быстро собрала в тарелку все, что могло сгодиться на завтрак, сделала чайник чая и накрыла стол.

Дзери не ушел, как и обещал, хотя держался напряженно. Краски сложил в коробку, оставив небольшой блокнот с карандашом. И белый лист. Хороший знак.