Замуж за монстра (СИ) - Владимирова Анна - Страница 19

Теперь же я не понимал, что вижу. Но от этого хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь. Ринка стала непонятной, изменчивой, чужой. И очень желанной… Я захлебывался слюной каждый вдох, когда она была рядом.

А если бы я тогда положился на нее и дал шанс меня спасти? Ответ всегда был однозначным — нас бы поймали. Ринка этого не понимала, а я знал точно. Знал, что не верю в удачу, что пуст и слаб. И что не смогу защитить свою женщину, когда попадемся. Тогда я выбрал слабость. Оставил себе одну ночь с ней… чтобы потерять в следующую. Кто же знал, что зверь, которого сотворили эти из меня, способен на такое? Когда ее мать смотрела мне в глаза и с ненавистью обещала, что Ринку я больше не увижу, я уже знал — никто тут от меня не спасется больше.

Так и случилось.

Но кто знал?

— Дали?

Я перевел взгляд на девочку-мышь в белом халате, с готовностью ожидавшую, когда Ринка подскочит рядом и прижмет к себе переноску с котом. И уже собрался вытащить из нагрудного кармана блокнот, когда Ринка хлопнула меня по плечу:

— Пошли.

— Зачем я вам?

— Зачем мне тебе пересказывать, что с нашим котом не так? — зашептала она, склонившись ниже. — Вдруг вопросы у тебя будут?

— Из нас двоих врач — ты, — недовольно насупился я, стараясь не двигаться. — Я тут посижу.

При каждом моем движении собаки в приемной начинали вырываться из объятий хозяев, перебирать лапами и скулить. Парень с какой-то блохой вместо собаки так и смотрел удивленно себе в карман — не знал, видимо, что его псинка может так компактно там залечь. Хорошо, не нашлось таких, которые могли кинуться и оспорить мое право тут находиться. Могло кончиться печально.

— Миша, пошли, — зашипела Ринка. — Кот общий!

— Называла ты его сама, — мстительно напомнил я, чуть повысив голос, и у какой-то болонки в противоположном углу случилась истерика.

Я потерял бдительность, и Ринка подхватила меня под руку и утянула с собой в двери.

— Дурацкая идея! — ворчала она, вручив мне переноску. — Я совсем забыла, что тебе нельзя…

— Все мне можно, — зачем-то спорил я. Сам-то тоже не подумал, на черта мне в ветклинику. Но один раз я уже бросил Ринку. Повторять вчерашние бега не хотелось. — Ты трусы-то надела сегодня?

Ринка закусила губы и густо покраснела, улыбнувшись врачу, которая как раз вышла забрать нас из коридора. А я расплылся в оскале, чувствуя, сколько удовольствия доставляет мне вот так «раскрашивать» ведьму. Вся эта возня с котом нравилась. Что бы мы без него делали? Орали бы друг на друга. Я бы зверел, Ринка плакала и ломалась подо мной до бесконечности. Хотелось остановить весь мир, тряхнуть ведьму хорошенько, чтобы с нее слетело это все, во что она себя обернула, спасаясь… Но это так не работает.

— Не ожидал тебя тут найти…

Я оторвал взгляд от открытой двери, за которой суетились ведьма с ветеринаром, и медленно перевел на ведьмака. Если в приемной ещё кто-то и остался из животных, то это будет тот единственный толстый котяра, от которого трещала переноска. Потому что убежать он тупо не в состоянии. Артур Серый выглядел в своем чёрном костюме, как инквизитор из прошлой эпохи. Нет, костюмчик был очень неплох, но от одного взгляда его владельца даже мне стало не по себе.

— А ты изменился с последней нашей встречи, — заметил я. — Уже и не шифруешься.

Он усмехнулся:

— Поэтому хожу преимущественно чёрным ходом.

— Ринка разве не сказала, что мы заняты до обеда?

— Я хотел без Кати с тобой поговорить, — сообщил он, пристально вглядываясь в дверной проем. — Ошейник прям такой нацепили… серьёзный. Хан так меня боится?

— А не стоит? — скептически усмехнулся я.

— Михаил, я плох в деликатности, — вернул он на меня взгляд. — Не стоит. Ты спас Катю. А она — моя семья. Любимая ее часть.

— Гордиться пока что не выходит, — заметил я едко. — Насколько всё плохо?

— Хуже, чем я думал. Даже хорошо, что Катя сорвалась, и удалось её спасти. Не исключено, что мы разминулись с инквизицией всего на несколько часов. Профессионально сыграно, точно рассчитано. — Серый сверлил стенку перед собой, озабоченно хмурясь. — Кто-то давно знает, что Катя крадет для тебя препараты.

Чувствовать себя давней пешкой в игре мне не понравилось. Хотя чему удивляться?

— И каков план?

— Я не скажу, что твое громкое заявление вас спасет на сто процентов. Но врага в моем лице получать никому не хочется. По крайней мере, это затормозит тех высших, которые очень хотят закрыть дело о пропаже разработки.

—- А ты не думал, что нет никакой пропажи? — глянул я на него. — Или разработки?

— Это хороший ход мыслей, Михаил, — кивнул он с готовностью. — И я не исключаю твоей правоты. Даже наоборот. Я же не один веду эти дела. Возможно, кто-то нащупал более серьёзную утечку из лаборатории. И теперь ты с Ринкой — просто возможность отвести стрелки.

— Это все — игры в песочнице, вед, — процедил я. — По серьёзному будем говорить?

Артур довольно усмехнулся.

— Я думаю, что вся эта возня с препаратами — просто отвлекающий маневр в большой игре с противостоянием правящих верхушек. Твой знакомый высший ведьмак — Стрелецкий Петр Евграфович — принадлежит довольно выдающемуся семейству. Его отец сейчас сидит в высшем совете. Сам же Петр весьма амбициозен. С отцом у него отношения не ладятся. А пропажа такого стратегического препарата — хороший повод встряхнуть и обвинить консервативную систему в спеси и потери былой хватки.

Со Стрелецким меня столкнул бизнес. Помимо наследных кровей у высшего ведьмака имелась акулья деловая хватка, а вот власти в среде оборотней не было. Партнерство с ним было достаточно выгодным и не нервным. Прикрывал ли он меня со стороны ведьмаков? Быть может. Никогда не отчитывался. Но, думаю, имел полное право считать, что ему под силу шатать заржавевший управленческий аппарат. Что он периодически и делал. Мог бы быть причастен к такому мелкому пакостничеству, как кража препарата? Сомневаюсь. Но кто я, чтобы быть уверенным в ведьмаке?

— Молодым надо давать дорогу, — рассеяно усмехнулся я. — Но если все так, какой им смысл ловить Ринку?

— Когда договорятся, Михаил. Стрелецкий устроит бунт, его примут всерьёз и начнут договариваться. А козел отпущения нужен всегда. Система «поймает» виноватого, покажет его голову на блюде, все успокоятся и уверятся в ее непоколебимости. А Стрелецкий получит право голоса и люфт для того, чтобы начать этой системой потихоньку ворочать…

— И чего он добивается?

— «Дорогу молодым», как ты выразился. Им не нравится старая система. А главное — ее осторожность и скрытность. Для всех всегда была важна конспирация. Люди не должны знать, а мы — живем в тени и избегаем изменять устройство мира. Никто ещё не подвергал сомнениям эту догму. Но молодые считают иначе.

— Тщеславие.

— Именно.

— Мне хотелось бы глубоко на это плевать, Артур.

— Понимаю.

— Так ты предлагаешь выступить на стороне консерваторов?

— Я занимаю разумный нейтралитет. Вы выступите на моей стороне.

Я посмотрел на него пристально:

— Надеюсь, Хан не зря так щепетилен в твоем вопросе.

— Это может сейчас звучать непривычно для тебя, — сурово посмотрел он на меня, — но Катя — моё всё. Как и твоё. Таким чудовищам, как мы с тобой, нужен светлый луч в кромешной темени.

— Не надо меня с собой ровнять, — ощерился я.

— Я не художник, не силен в композициях, — жестко парировал он. — Ты мне тоже не друг и не любимый сын. Пока что. Но раз Катя выбрала тебя, значит ты — моя семья. Я это принял.

— Ты принял, потому что я был нужен…

— …Ей.

Мы схлестнулись взглядами. Я упрямо сопротивлялся такому родству, но чувствовал, что сдаюсь. Ринка слишком много значила для меня. Все, как сказал Артур. Но не дай бог кому-то сделать это моей слабостью…

— Сбруев, уверен, тебе бы понравился больше, — откинулся я на стенку расслаблено.

— Не мне решать…

— Правда не пробовал решить? — усмехнулся я.