Дионисов. За власть и богатство! – III (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 3

— Да просто, хм…

— Красивая я, хочешь сказать? — спросила она и повернулась передо мной и так, и эдак. — Да не, кажется тебе…

Наверное, в какой-то момент руки у меня инстинктивно сами потянулись в каком-то непонятном направлении.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Последний кусок бифштекса с кровью отправился в рот.

Кровяные бифштексы он любил, а вот большие города и небоскрёбы — нет. Увы, ценную информацию и нужных людей можно было найти только в подобных местах, а с высоты было удобнее наблюдать за происходящим внизу. Да ещё и боязнь высоты держала в тонусе и позволяла сконцентрироваться.

Город внизу был не просто большим — огромным, он входил в десятку мегаполисов Второй Российской Империи и являлся крупнейшим на континенте. Нововаршавск — почти шесть миллионов душ, утрамбованных по высоткам в центре и разбросанных по трущобам с бараками вокруг заводов на холмах. Город нищеты и богатства, блеска и грязи. Здесь даже работала мобильная связь и имелась небольшая компьютерная сеть — устройства, абсолютно незнакомые и недоступные большинству удаленных колоний.

Мобильник, который он крутил в руках, разглядывая вывеску «Przewalski» на небоскребе напротив, наконец-то зазвонил.

«Длинноволновая станция», высветилось на экране. Голос на том конце провода звучал с помехами — здоровенная антенна за городом лучшего качества со столицей дать и не могла. Но он сдержался и не стал орать в трубку.

— Нашëл? — спросил скрипучий голос в трубке.

— Нет, — последовал короткий ответ.

— Ясно, — резюмировал голос и замолчал.

Последовала пауза. Долгая пауза. Казалось, собеседники соревновались, кто первый сдастся. Одному было положено заорать в гневе, второму — начать извиняться. Но они оба слишком хорошо знали друг друга и оба имели достоинство, а потому сдержались.

— Ты же знаешь, почему я еë ещë не нашëл?

— Догадываюсь, — послышался ответ в трубке. — Это слишком большой континент. Но ты уверен, что она здесь?

— Нет, — ответил ищейка.

— Тогда почему?..

— Потому что это самый сложный вариант. А я люблю начинать с самых сложных вариантов. Поиски в альпийских деревеньках можешь оставить своим лакеям, Игорь.

Снова пауза, после которой трескучий голос сказал:

— Ты знаешь, что всего пара десятков человек может общаться со мной таким образом. И ты же знаешь, что сейчас творится в Империи. Начинается гражданская война, в которой у нас не будет шанса на поражение. Поэтому…

— Знаю, Игорь. И ценю твоë доверие. И оправдаю его. На самом деле, кое-что я уже нашел.

— Что⁈

— Вернее, кого. Нашёл следы одного юноши, который может обладать некоторой важной информацией. Скоро, надеюсь, у меня будет с ним интересный разговор…

— Красивая я, ага?

Нет, разумеется, я сдержался. Снова сдержался. Я снова поразглядывал тонкий силуэт Ангелины, танцующий под светом луны, и кивнул.

— Что-то, неожиданно — да. Ты красивая.

Она вздохнула.

— Понимаю, тяжко тебе. А мне-то как тяжко. Под луной голая стою, да ещё и ты на меня пялишься. А вокруг — ни души. А я, знаешь ли… У тебя хотя бы жрица там эта была недавно…

— Не было у меня никакой жрицы, Ангелина. Не было!

А сам аж кулаки сжал.

— Ясно, — как-то даже расстроенно отозвалась она. — Я предполагала, что у этого винограда и благословения Богини побочные действия весьма специфические. Плодородие, все дела. Вот, видимо, тебе тоже что-то рикошетом прилетело. Так что надо… терпеть, ага. Я же как-то терплю?

Даже как-то со слезами в голосе последнее прозвучало. Опять, что ли, «девушка в беде»? Ещё и со мной в качестве источника «беды»? Нет, Саша, ты кремень, не поддавайся и не пытайся её утешить и решить проблему. А то опять начнётся, и так — руки за спиной пришлось держать.

— Надо, — согласился я. — И ты терпи. Жрица ты огня или не жрица, в конце концов? Смертоносная Дева или не смертоносная?

— Ага. Давай там, представляй что-нибудь мерзкое и неприятное. И следи давай. Всё ли я растоптала.

И мы оба терпели. Мы же коллеги, чёрт возьми! Я не сплю с коллегами и бизнес-партнёрами. Даже если в них проклёвывается «девушка в беде».

Цинично — но девственность девушки, которой ты можешь доверять — на данный момент один из самых главных и незаменимых инструментов моего будущего винодельческого бизнеса. И Ангелина это прекрасно понимает.

А ещё меня где-то там ждёт Надежда Константиновна, хоть всё никак не пересечёмся, а я всё никак не успеваю сходить до домика с девицами и расспросить, почему её так долго нет, и где она теперь.

Около четырёх часов я, вперив взгляд, внимательно следил за процессом, представляя для нейтрализации «побочного действия» свежевание богомерзких чудовищ и похороны старушек. В общем, мы оба подошли к процессу более чем ответственно. Чуть за полночь все канистры с вином были заполнены суслом и погружены в «Антилопу Гну».

Я читал, что в древности, до Катаклизма, в Португалии или Греции вино давили попарно. И что двое мужчин за сутки могли выдавить восемь кубометров виноградного сока. Но то — двое мужчин, и не сразу после аврального сбора урожая. Ангелина делала перерывы, потому что уставала от процесса, и под конец всё чаще и чаще, а последние две корзины давила уже из последних сил. После, вытерев ноги и одевшись, просто рухнула на пол террасы.

— Я всё, — сообщила она.

— Ну и чего нам делать? Тут тебя оставить?

— Не. Меня тут койоты обглодают. Или вот этот, — она махнула на нервно щебетавшего в машине Нанотолия. — Слушай… Саша. Неудобно просить.

— Ясно всё с тобой, — вздохнул я.

Взвалил я её на плечо и понёс к машине.

— Альфонсовна, — сказала она.

— Чего? — не сразу понял я, выгружая её на заднее сиденье.

— Ты спрашивал как-то. Моё отчество — Альфонсовна, — пояснила она, зевнув. — Альфонс Сильвестрович Поклевский-Козелл мой папка был… Владелец сети автосалонов, и по совместительству частный автопарк Болотниковых в Верх-Исетске обслуживал… Папка… отомщу за него… когда-нибудь…

— Обязательно отомстишь.

— А ещё мне двадцать шесть, а не двадцать девять… Ладно…

Так и уснула, выгрузили её и в спальню оттащили вместе со Стёпкой и Изабеллой, супругой сторожа.

А у меня ночная смена только начиналась. Перелить, процедить, упаковать, развесить… Отрубился я под утро, как был, в подвале. Наскоро пообедал принесённым обедом — и снова. Перемешивать, измерять объём газов, измерять спиртометром…

И так весь день.

Домашние приходили, пытались вытащить меня на свободу — тщетно. Я заболел вином. Впал в настоящее винодельческое неистовство — видимо, это у меня наследственное. Что самое настораживающее — по результатам проверок в первые сутки брожение, очевидно, шло, но прирост спирта в канистрах был ровно таким же, как и у обычного вина. Медленно, очень, очень медленно! Никуда не годится!

При этом параллельно я делал эликсиры из вина и прочего алкоголя, который принесли жрицы во время их визита во Фламберг. Зарывался в учебники в планшете, делал с переменным успехом, на глаз, тестируя лишь самые простые и безопасные. Вино — ключу к алхимическому рангу, а алхимический ранг — ключ к продажам вина, чувствовал я. И я неизбежно найду способ этот ранг подтвердить.

В общем, экспериментировал, как мог, и почти не выходил из подвала, сутки напролёт проверяя полтора десятка драгоценных канистр. Всем мои диалоги за день сводились к:

— Саша, поел бы?

— Да, я скоро.

— Саша, вот, я принесла поесть.

— Спасибо.

Или:

— Платоныч, там у нас проблема, кое-чего не хватает.

— Разберись сам.

Или:

— Саша, иди спать, в конце концов, время — половина второго!

— Хорошо.

Пару ночей я падал и спал прямо там, на скамье около алхимического стола.

На третью ночь, когда ко мне в подвал завалились все разом, включая Штирцей, и принялись читать нудную лекцию о том, что здоровье следуют беречь, и что надо лучше отдыхать, и что я нам нужен вне подвала — в общем, я на этот раз внимал голосу разума и отправился сначала в душ, а потом — в кровать.