Дионисов. За власть и богатство! – III (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 23

Сказал он — и выпил чёрную пробирку.

И в первые секунды абсолютно ничего не произошло. Уж не знаю, сколько он сдерживал рождающегося элементаля в своей носоглотке — но скоро он буквально взорвался струями дыма, которые, казалось, вытекли из сотни отверстий на его голове. Клубок из разноцветных дымов закрутился, то становясь чёрным, то переливаясь всеми цветами радуги, а затем длинным шлейфом ушёл в сторону моря.

На миг я подумал, что произошла осечка. Даже у мастеров бывают осечки, когда элементаль срывается с крючка и не выполняет приказание, созданное эликсиром и алхимиком.

Но уже спустя пять минут послышались крики и возгласы со стороны зевак, стоящих на контейнерах. А затем послышались выстрелы. А затем я увидел их.

Задумывался ли я когда-нибудь о том, почему Белый Берег называется таковым на всех языках? Пожалуй, нет. Наверное, где-то в уме я объяснял всё белоснежными скалами песчаника, которые тянулись на запад, от Югопольска и до пограничных земель. Только вот ведь нестыковка — они были в полусотне километров отсюда. Белый Берег точно назывался так не поэтому. И вскоре я понял, почему, а истина приоткрылась чуть позже.

Уж не знаю, что за народы плыли сюда до того, как берег стал сначала испанским, а потом российским, и не знаю, что за народы приходили на берег из Новой Южной Аттики сражаться с завоевателями. Но на рифах и скалах бухты перед портом с самого момента Катаклизма, поднявшего материки, регулярно бились корабли. А чуть позже пришедшие из лесов данайцы регулярно сталкивались на побережье рядом со свежепостроенным фортом с армиями конкистадоров.

Сейчас на обратной стороне бухты, на отсыпанной отмели и бетонных сваях был воздвигнут невысокий маяк. А правее, за оградой порта, всего в каких-то сотнях метров располагалось старое портовое кладбище.

Ну и сложив одно с одним — я понял, что за эликсир был выполнен моим противником. Потому что и из вод бухты, и через ограду порта на нас медленно двигались шахматные фигуры Гроссмейстера — в лохмотьях, сверкающие белыми костями и истлевшими телесами.

— Ах ты ж старый вонючий некрофилюга! — произнёс я, потеряв всякое уважительное обращение к сопернику. — Некромант херов! Этому ты учишь своих студентов?

На самом деле, я был готов даже слегка восхититься мощью эликсира, если бы не одно но. Это было не то, что незаконно — это в среде алхимиков считалось постыдным и отвратительным. Некромантия традиционно каралась старым добрым сожжением на костре. Даже сейчас, во времена второй технологической революции, на пороге третьего тысячелетия. Последний раз некроманта в столице жгли лет эдак пять назад — тоже весьма мощного, кандидата или даже мастера. Но сейчас… в такой глуши толпы ходячих мертвецов и воинов-скелетов выглядели более чем зловеще и эпично.

— Назад! — орали позади меня. — Уходим все!

А я не уходил. Я должен был завершить это дело, только вот как?

Но финальный аккорд, конечно, был мощный. Более чем мощный. Гроссмейстер стоял и улыбался. Это был его триумф. «Если суждено в империи родиться, лучше жить в глухой провинции, у моря»? Ага, как бы не так. Ничего хорошего в таких провинциях нет, раз заводятся здесь такие жуткие товарищи.

Я пересчитал надвигающихся зомбяков. Так, здесь пара десятков, здесь полтинник… Ну, сотни четыре — не меньше. Несчастный «Кинетик-6» с таким точно не справился бы.

Оглянулся — остались стоять только Рустам, пара байкеров Вторникова и, внезапно, секундант Гроссмейстера, оцарапанный Нанотолием, но поднявшийся. Все дружно стреляли по зомбякам, меняя рожки в автоматах — очевидно, что перед угрозой вселенской крипоты и безумного гения мигом улетучились все межклановые разногласия.

Что ж, мне оставалось не так много вариантов. Я поднял Фламберг, занеся его над головой. Меч уже начинал терять своё фиолетовое свечение, но сила и лёгкость, присутствующая в нём, а также лёгкое покалывание, говорили о том, что слияние элементов ещё работает.

— Ничего… ничего не получится, юноша, — тихо сказал Гроссмейстер. — Это «Ночь темна-9».

— Сколько действует эликсир? — спросил я.

Мой противник не то засмеялся, не то раскашлялся

— Кхе, кхе!..

— Сколько. Действует. Эликсир.

— Это «Ночь темна-9», — повторил он, усевшись на землю. — Я пытался достичь гроссмейстерский уровень, чтобы в конце своей жизни поднять всех мёртвых этого княжества. Увы. Я не нашёл всего пары ингредиентов — волоса и семени повешенного алхимика не ниже бакалавра. Я надеялся, что вы… когда узнаете, что Наденька стала моей… на этот случай у меня был припасён особый, очень важный эликсир. Но нет. Радиус мастерского эликсира сильно меньше. Всего три километра — с этой территории поднялись все мертвецы, либо всё то, что могло послужить для их создания.

Я подошёл ближе, занеся меч над Гроссмейстером.

— Я правильно понимаю, что это говнище должно рассеяться, если убить некромастера?

Гроссмейстер усмехнулся.

— Юноша. Это мастерский эликсир. Это не лабораторная поделка Отличника по оживлению трупа лягушки. Это надолго. Они ожили на недели. Может, на месяцы. Может, на пару лет. И они очень голодны, кхе, кхе. И моё убийство… моё убийство ничего не решит.

— Но всё же я попробую? — предложил я и занёс меч у него над головой.

Из низких туч над океаном, через которые проглядывала полная луна, глядело на нас лико небесного исполина. Как-то дружелюбно и заинтересованно смотрело. Видимо, любопытно было небесному киту увидеть, что там устроили жалкие людишки-букашки на земле.

— Пробуйте, — горько усмехнулся Гроссмейстер. — Я и так прожил не свою жизнь. Ни любви, ни признания. Изгнанник…

— Какая жалость. Вас пожалеть, Феликс Эрнестович? — усмехнулся я.

— Пробуйте. И тогда будет ничья. Эти твари всё равно нас всех прикончат теперь.

Я прикинул: у меня оставалось не более пары-тройки минут. Поначалу восставшие из мёртвых твари шли медленно, но выстрелы, казалось, только раззадоривали ходячих мертвецов, заставляя их двигаться быстрее. Вмешается ли небесный исполин? Вряд ли, понял я. Они почти никогда не вмешиваются. Локальное восстание мертвецов — это сильно не тот масштаб, чтобы устраивать Буйство Стихий.

Что ж, остаётся только попробовать. А затем устроить мясорубку до последнего. Я уже был готов отпустить меч на шею противнику, как услышал тихие шаги сзади.

Это шла Светлана Штирц — босяком, буквально скользя по истерзанному нами песку.

Она подошла к ремню, обранённому мной. Достала последнюю пробирку, тёмно алую, посмотрела на просвет, видимо, на огонь маяка.

— Светлана, не трогай, это… — попытался остановить её я, но не успел.

Она выпила «Кровь дракона», ту самую половину пробирки, которую подарили мне после экзамена. А затем плавно, словно напевая что-то своим немым голосом, исторгла наружу сверкающий сноп огня.

Огонь этот вонзился в Гроссмейстера и, словно преломившись в нём, полетел дальше, превратившись в гигантского полупрозрачного дракона, прямо в ближайшие ряды восставших зомбяков и воинов-скелетов.

Они стали падать и рассыпаться, оставляя после себя горки пепла и осколков костей.

А затем Светлана ушла — так же быстро и незаметно, как появилась.

Гроссмейстер лежал навзничь, его кожа побелела, а черты лица его немного преобразились, но не как у трупа — скорее, наоборот, как у помолодевшего. Я подумал, что мой противник мёртв, но он вдруг открыл глаза, и я вынужден был снова схватиться за фламберг.

Феликс Эрнестович протёр глаза, сонно заозирался вокруг. В его взгляде сначала прочиталось раздражение, потом удивление, а потом — после того, как он увидел меч в моих руках — первозданный ужас. Он принялся истерично карабкаться назад, к ближайшим горкам пепла.

— Кто?.. Где?.. Где я? Что происходит⁈ Что за… Кто вы?..

— Ого. Для начала определимся, кто вы?

— Я…

Он пошарил по карманам брюк, но не обнаружил там ничего. Затем привстал, огляделся вокруг, увидел сперва людей с автоматами, затем портовые краны, затем луну и небесного исполина.