Целитель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 8

— У них на меня ничего нет.

— Тебе лучше знать, Акира, но это американцы. Они давно уже считают страну Ямато рабом, к которому нужно только вежливо обращаться, чтобы он не поднял бунт. Стандартная практика неоколониалистов. Тем не менее, я тебя предупредила. Теперь второе…

Сидящей напротив меня женщины не существовало. Был лишь образ, стальной каркас, который она кропотливо выстроила вокруг своей врожденной мании неизвестной мне природы. Айка была от начала и до конца искусственной химерой, но именно это и позволило женщине прожить нормальную жизнь, сделать карьеру, воспитать дочь. Однако, я ошибался, думая, что настоящего в ней нет.

— Ты совершил ошибку, Акира, и я хочу, чтобы ты взял за неё ответственность, — в глазах матери моей невесты промелькнула тень настоящей злости, — Ирис Плакса, знакомое имя?

— Да, пересекались, — кивнул я, — Глава Альянса Джакко, одного из крупнейших объединений сукебан в стране.

— Именно. Когда-то, насколько я знаю, ты доверил её слову несколько девушек, школьниц. Она обещала, что о них позаботятся. Так вот, Акира Кирью, о них позаботились не так, как ты мог подумать. Им скормили Снадобье, а потом попытались продать на Хонсю.

Я вздохнул. Тогда это было не моё дело. Я приходил к ничтожной банде обнаглевших девок, решивших подмять под себя часть Аракавы. Да, мне пришлось «уведомить» о своем визите Ирис Плаксу, а та, видимо из хорошего настроения, решила полюбоваться, что выйдет из противостояния десятка отмороженных девиц с одним «надевшим черное». Раскидал их как котят, но попутно обнаружил несколько заложниц в здании. Пленниц. Обычных школьниц, раздетых до нижнего белья, грязных и замерзших. Испуганных.

Прошёл мимо. Положился на удобно брошенные мне в спину слова. Мог бы не пройти? Не начав войну со всем альянсом Джакко? Нет, не мог.

— Не мог, — утвердительно кивнула Айка, — Но теперь…

— Я вас понял, Шираиши-сан.

— Просила же называть меня Айкой. Держи, — из кармана пиджака японка достала накопитель информации, — Здесь много интересного по альянсу Джакко, в том числе и личные дела его офицеров. Дальше.

На подоконник, у которого мы сидели, было выложено несколько документов в виде книжечек.

— Удостоверение внештатного сотрудника Специального Комитета, — наманикюренный палец женщины затанцевал между бумагами, — Мой приказ о содействии, выписанный на твоё имя. Еще два приказа, пустых, с подписью и официальными печатями. Вот ручка, которой они были написаны. При желании и минимальных предосторожностях, ты сможешь это использовать к своей пользе…

Загранпаспорт «специального гражданина», индекс доверия Комитета, еще один накопитель информации, очень объёмный, на котором, как выразилась эта женщина, разные «материалы и досье, которые могут быть полезны». На самый крайний случай. Больше ничего нет, так как возник бы риск тотальной проверки всей её, Айки Шираиши, деятельности, чего нужно избежать любой ценой как минимум в ближайшее время.

Взглянув на невозмутимую женщину, я отчетливо понял, что она собирается уйти в самом ближайшем времени. Не из отеля, из жизни. Что она, всю жизнь отказывая себе в желания, почти в любых желаниях, очень и очень близка к взрыву.

Возможно, эта наша последняя встреча.

— Здесь не хватает одной бумаги, — я должен был это сказать, — Права на опекунство Маны.

— А вот это, Акира Кирью… — еле заметно улыбнулась она мне, — … и есть третий вопрос. Вы принесли, что я просила?

— Да.

Инкан, печать, имеющаяся у каждого японца, заменяющая подпись. Присутствует на всех официальных документах, местная достопримечательность и необходимость.

— Хорошо.

…и передо мной оказывается листок бумаги совсем другого рода. Прекрасно известный большинству японцев.

— Серьезно? — вздёргиваю я бровь, — В лав отеле? Сейчас?

— Мне понимать это как сомнение? — она отзеркаливает мой жест.

— Нет. Но тут даже я вынужден подумать о чувствах Маны.

— Я уже компенсировала ей возможное расстройство. Дыней.

— Не думаю, что этого хватит.

— Давай закончим с бумагами, затем подождешь на улице. Думаю, я смогу убедить дочь… в необходимости данного шага.

— … хорошо, — помедлив, я потянулся инканом к лежащей передо мной бумаге, но рука, внезапно, оказалась перехвачена прохладной женской ладонью.

— Акира? — чуть хрипло спросила Шираиши Айка, — Что будет с Ирис Плаксой?

— Я её казню, — ответ вырвался незамедлительно.

Считаю себя рациональным и прагматичным человеком, умеющим сдерживать чувства, но сидящая передо мной женщина, человек, чей мир, убеждения и усилия теперь должны быть перемолоты в угоду национальным интересам, умела чувствовать глубже. Каким-то образом Айка понимала, что я, в своё время, с трудом удержался от того, чтобы не ликвидировать главу сукебан. Что я чувствую по отношению к этой одноглазой женщине ярость и брезгливость… которым теперь дали повод.

Она это поняла.

— Сделай это… с пользой, — попросила меня собеседница.

— Приложу все усилия, — кивнул я.

Видимо, чувства придётся отложить. Шираиши права.

Ждать около лав отеля мне пришлось около восьми часов. Причем, какое-то время я ждал уже не один, подъехавшая знакомая машина и вышедший из неё знакомый же японец, закуривший сигарету, присоединились к этому бдению, закончившемуся появлением матери и дочери. Жесткой, прямой, равнодушной Шираиши Айке и подавленной, осунувшейся, явно плакавшей ранее, Мане.

— Забирай эту хнычущую слабачку, Акира, и уходите прочь, с глаз моих, — почти проскрежетала Айка, — Видеть вас обоих более я не желаю. Всё понятно?

— Да. Прощайте, — кивнул я и, крепко взяв под руку несопротивляющуюся Ману, повёл её прочь. Почти потащил.

Быстро. Как можно быстрее.

У всех есть предел прочности.

///

В зеркало заднего вида она успела увидеть, как парень, уводящий её дочь в новую жизнь, грубо схватил Ману за шею, заводя за угол. Скорее всего, сейчас он также грубо прижимает её к своей груди, шепча угрозы на ухо жестким, металлическим тоном. Он приказывает ей успокоиться, перестать его раздражать, не позорить на людях. Сразу же после этого выговора она станет как шелковой, возможно, будет даже улыбаться… пока они не придут домой.

Откидываясь на сидении, Айка почувствовала удовлетворение. Даже не тем, с какой уверенностью, почти небрежностью, Акира Кирью поставил свою печать на брачном контракте, пока Мана пялилась на документ, имея в глазах разума не больше, чем у деревенской козы… а тем, что даже таким, как она и дочь, всё-таки, иногда везёт.

— На этот адрес. На сегодня всё, — эмоциям непозволительно вырываться наружу.

— Да, Шираиши-сан.

Роль, длиной в жизнь, требовалось доиграть до конца. Тем более, что Айка всегда подозревала, что этим всё и закончится. Она была невероятно удобна всем, как проговорился один раз её пьяный высокопоставленный коллега. Никаких личных связей, никаких интриг, прямой и чрезвычайно высококачественный исполнитель, равнодушно претворяющий в жизнь любые распоряжения начальства, причем, в такой зыбкой среде, как несовершеннолетние специальные граждане. Её, Айку, достали как козырь, как заплатку, которой можно залепить разверстую рану, и теперь, не пройдет и недели, как прозрачную пленку удалят, а её саму используют.

Прогнозируемо. Допустимо.

…желанно.

Попав на съемную квартиру, она прилагает немалое волевое усилие, чтобы поесть, принять душ, а затем даже уснуть. Зверь внутри почуял волю, он собирается с силами для финального рывка на свободу. Нужно использовать затишье, накопить сил на противодействие ему, неизвестно сколько придётся ждать.

На следующий день, поднявшись в свой кабинет, она, привычно кивнув секретарю, села за свой стол. Присутствовала небольшая растерянность, так как понятия не имела, чем ей заниматься. Со свойственной ей педантичностью и прагматизмом, она уже закрыла все свои текущие проекты. Все. Вступать в ежедневную рабочую рутину ей… не хотелось.