Целитель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 6

— Нет, — ответил я ему, — Ни о чем не просила.

— Ты сам? — густая белая бровь нехотя поднялась в удивлении.

— Можно сказать и так.

— Если бы я не знал, что ты все равно будешь искать ответы… как голодная свинья, способная подрыть корни у целого леса, то ничего бы тебе не сказал, — скривился дед, — но ты, дурень, характером пошёл невесть в кого, поэтому точно натворишь дел. Слушай…

Основать династию воинов, пусть даже рукопашных бойцов, несложно. Достаточно лишь найти здоровую женщину, и с её помощью наклепать детей, которых ты вынудишь пойти по твоим стопам. Это сделать совсем уж просто, потому что отцовское слово тяжело, Снадобье вот оно, одно глотательное движение — и обратного пути нет. Однако, совсем другой вопрос выжить как роду, поставив себе столь высокую и сложную цель. Мало того, что ты и твои дети будут всегда рисковать жизнью, так вам ведь нужно что-то есть, на что-то жить, как-то путешествовать. Нужны деньги, чтобы посвятить всего себя тренировкам, а значит нужны люди, которые будут эти деньги для тебя зарабатывать.

Как это сделать? Создав дело, которое будет кормить твою семью столетиями. Это не так легко, если играть по тем же правилам, что и остальным смертным. Даже сложнее, потому что те гораздо реже рискуют жизнью. Что делать в таком случае? Обратиться за помощью к таким как ты, воинам. Объединить усилия. Почему бы и нет? Даже если вы противники, враги, если между вами кровь погибших в боях родственников, вы все равно вместе идете по Пути. В одну сторону.

На протяжении столетий тайные пользователи Снадобья выстраивали то, что совсем недавно организовал себе я — пассивный доход. Еще до того, как немцы во время Второй Мировой начали эксперименты над Снадобьем, в мире существовало несколько сотен династий, в руках которых образовались внушительные средства и влияние. Последние стабильно увеличивались, так как против врагов собственного благосостояния «надевшие черное» выступали вместе. В том числе и за счет этих самых врагов, потому что для этих древних семей путь насилия был естественнее, чем дышать.

— Семьи, представляющие верхушку разрозненного общества «надевших черное»… — медленно проговорил я, — кто они по своей сути? Аристократия мира боевых искусств, подчиняющаяся правилам и законам, или…?

Горо Кирью далеко не сразу справился с собой, готовясь ответить на этот вопрос. Он так не хотел произносить то, что было у него на языке, что это стало ответом куда ярче и доступнее, чем те слова, что из него, всё-таки, вырвались.

— «Или», — мрачно прогрохотал старик, со скрипом сжимая собственный кулак, лишь немного уступающий по размерам моей голове, — «Или», внук. Эти ублюдки привыкли держаться всей сворой против обычных людей, а по одиночке, нужно признаться, они гораздо сильнее обычного бойца. Родовые секреты, тайны тренировок, специальная подготовка. Так было на протяжении сотен лет, понимаешь? Они считают себя избранными. Высшими.

— И что будет, если одного из них избить? Победить в честном бою? — заинтересовался не впечатленный я.

— То же, что и всегда, — пожал старик могучими плечами, — Время от времени попадаются уникумы и гении, которые чистят рыла этим родовитым. Те утирают сопли и слюни, а затем приглашают победителей в род. Отказаться от приглашения можно, прожить после этого дольше пары недель — нет. Делай выводы.

Выводы напрашивались… печальные. Горо это понимал.

— Внук, пойми, девчонке ничего не светит, ей придётся пройти через то, через что проходят остальные. Ты тут ничего не сделаешь. Можешь даже обрюхатить её, но за это, во-первых, спросят, а во-вторых, все равно её обяжут рожать, даже больше. И совсем не факт, что позволят оставить тебе ребенка, в нем будет моя кровь, а это кое-что значит.

— Так если твоя, — не понял я, — то какое они отношение к нему имеют?

— «Яркоглазые» считаются собственностью общества, — дернул щекой дед, — по праву рождения. Это, сам понимаешь, не афишируется. Зачем? Их дело зачать, родить, уйти.

Картина складывалась мрачная. Обычная аристократия, на моей памяти, имела больше связей с простолюдинами, из-за чего постоянно шло какое-никакое взаимодействие. Здесь же, скорее, что-то вроде автономных анклавов, не заинтересованных ни в чем, кроме самих себя. Дипломатия не сработает, любую угрозу они забьют сообща, любое изменение статуса-кво воспримут как угрозу. Разве что…

— Дед? — подумав, спросил я, — А что они ценят больше всего? За что вопьются в глотку кому-угодно, даже друг другу?

— За надежду, — не раздумывая, ответил древний старик, — За будущее. За свой род.

— За секреты друг друга? — закинул следующую удочку я.

— Секреты? — даже удивился старший родственник, затем покачав головой, — Не думаю. Они, безусловно, знают и понимают больше нас, простых смертных, но не настолько, чтобы безусловно доминировать на поле боя или применять техники одну за другой. Секреты и тайны слишком часто идут вместе со стилем боевых искусств, практикуемых родом, а перенимать пути друг друга считается зазорным. Так что нет, они ценят лишь те вещи, что усилят уже то, чем они владеют.

Мне нельзя было связываться с этой «аристократией». Молодой, талантливый, известный, «надевший черное». Множество того, что диктовало этим людям раздавить при случае выскочку, не считаясь с ценой.

— Акира, твое существование — уже для них вызов, — очень и очень серьезно проговорил дед, наклоняясь вперед, — Сами они грань не перейдут, просто рано или поздно к тебе придёт представитель древней семьи и бросит вызов… но это будет не скоро. Пока ты настолько молод и способен, что, повторюсь — твоё существование для них как плевок. Тебя предпочтут не замечать, но уничтожат, если дашь повод. Не давай его, внук. Незачем.

Аргументы были существенными. Слишком существенными, чтобы их игнорировать, даже если бы дело касалось принципа, но оно его не касалось. Кроме того, по уверениям деда, существовала жесткая грань, через которую эта «аристократия» не переходит — установленные правила. До конца турнира «яркоглазых» Хиракава Асуми является свободным человеком, не обремененным никакими обязательствами, кроме уже взятых «по праву рождения».

С этими новыми данными, сердечно поблагодарив родственника за открытость в настолько важном деле, я и пошёл домой, где меня уже ждали.

Подземное логово Акиры за эту неделю претерпело немало изменений. Во-первых, и основных, что было сделано крайне вовремя, до нас, находящихся внутри, невозможно было достучаться или дозвониться. Обшитая толстым слоем войлока дверь блокировала любые попытки незваных гостий (и гипотетических гостей) нарушить мой покой. Оставалась еще и камера, которую я прикрутил над дверью, но у неё легко было выключить звук, из-за чего на одном из мониторов просто появлялась подпрыгивающая девушка из живущих повыше. Зачем приходили — я не узнавал.

Мониторы. Ах да. Наконец-то у меня появился рабочий кабинет. Три системных блока, один из которых принадлежал Шираиши, тихо гудели, создавая рабочую атмосферу. Четыре монитора моего рабочего места показывали текущие процессы, в том числе и видео камер вокруг дома, еще один стоял на отдельном столе, за которым теперь восседала Мана, там же делая и уроки. Два модных мягких офисных стула на колесиках и с вращающимися сиденьями позволяли мне оперативно кататься через небольшое оставшееся пространство комнатки каждый раз, когда у Шираиши появлялась необходимость в моем надзоре.

Спортзал остался таким без изменений, я лишь продублировал свой инвентарь, установив его в одном из углов вытянутого зала, а всё остальное место сделал зоной для спаррингов, застелив тонкими матами. Это нужно было даже не сколько нам с Хиракавой, сколько той же Шираиши, которую Асуми собиралась время от времени на этих матах валять.

Спальни вышли одинаковые, за исключением того, что у моей кровати стоял принесенный из дому канделябр. Что касалось самих кроватей, то они вышли дороже, пожалуй, всего, кроме дополнительной компьютерной начинки, которую я себе прикупил, пока выбирали компьютер для Маны. Широкие и удобные, они с лихвой перекрывали потребности моего тела, оставляя место для той, кто решит прийти ночью, а уж для девушек были так вообще аэродромами.