Вик Разрушитель 8 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 32

— Я вызвал из Якутии дополнительную группу охраны. Послезавтра будут здесь.

— И мой совет, — Иван Андреевич пристально взглянул на застывших Мамоновых. — Не вздумайте вершить месть, не выяснив все обстоятельства. Теперь вам здесь жить и работать, не настраивайте против себя дворянство. Иначе все шишки будет получать Андрей. Однажды он может не выдержать и устроить геноцид Источников. И это не смешно.

— Конечно, государь, — наклонил голову Глава Рода, пряча мелькнувшую в глазах искорку удовлетворения. Не знают Мстиславские про второй Камень, появившийся у Мамоновых. А когда он войдёт в силу, уже будет поздно. Никакие ухищрения императорского Рода, никакие запреты не остановят Георгия, если кто-то посмеет обидеть его семью. — Но я надеюсь, что все виновные будут найдены и наказаны.

— Даже не сомневайся, — расслабился император.

Когда Мстиславские возвращались в Зарядье, цесаревич, наконец-то, задал отцу вопрос, который у него вертелся на языке уже давно:

— Почему ты настаивал, чтобы Лидия не брала на себя роль старшей жены? Это было немного… унизительно. Не находишь?

— Я свою внучку хорошо знаю, а вот знаешь ли ты свою дочь? Думаешь, я озвучивал свою мысль? Спроси Алёну, и она разложит тебе по полочкам, почему Лидия не готова к главенству.

— Алёну? — смутился Юрий Иванович, не ожидавший такого подвоха со стороны жены. — Когда это она успела с тобой обсудить будущее Лиды?

— Хе-хе, — прозвучал короткий смешок, но отвечать император на вопрос не стал, а лишь добавил: — Я рад, что мои мысли совпали с мыслями невестки. Алёна — умнейшая женщина, и будь у тебя несколько жён, она бы их всех в сторону задвинула. К сожалению, Лида не такая. Она по натуре боец, который не стремится стать генералом, зато с радостью готова заниматься любимым делом — крушить броню противника. Как думаешь, такая женщина станет заниматься хозяйством?

— Остепенится, когда родит, — буркнул цесаревич.

— Да ну? — развеселился отец. — Я, кстати, до сих пор сомневаюсь, создадут ли пару Андрейка с Лидой. А вот стратегически выверенному шагу Голицыных аплодирую. Вернее, княжне Арине. Какой девушке придёт в голову потребовать от родителей выдать её замуж за человека, которого она выбрала сама?

— Это какая-то комедия, — покачал головой младший Мстиславский.

— Нет, сын. Это показатель ума, хитрости и далеко идущих планов. И, кстати, что Голицыны, что Мамоновы — они поступили правильно, сначала выяснив наше отношение к главенству в будущей молодой семье. Уверен, когда Жора встретится с Василием, он даст положительный ответ.

— И всё-таки Великая княжна априори должна главенствовать в доме, — не сдавался Юрий Иванович, демонстрируя собственную точку зрения из-за банального упрямства и обиды.

— У тебя есть время донести эту мысль дочери, — император похлопал ладонью по колену наследника. — Поймёт, как это важно для себя — будет старшей. Или смирись с неизбежным. Природа всегда выбирает вожаками сильнейших. Чтобы в твою голову не лезли всякие глупости, займись поиском этих засранцев, что напали на Андрея. Надо бы нацепить на Куракиных жёсткий поводок, и не только из-за Алексея. Слишком они часто стали с Патрикеем Голицыным в унисон петь.

1

Я стоял на крыльце, наслаждаясь солнцем, уже не несущим тепла, поглядывал на работников, убиравших последствия ночного нападения, и ждал, когда ко мне подойдёт будущий управляющий, которого сейчас сопровождал Влад.

— Андрей Георгиевич, к вам Казаков, — доложил телохранитель, заранее предупреждённый о приезде этого человека.

Я спустился с лестницы и внимательно рассмотрел гостя с ног до головы. Щеголеватый мужчина в недорогом драповом пальто, сером кепи, в идеально отутюженных брюках и сверкающих на солнце туфлях выглядел лет на сорок, и даже гладко выбритое лицо не скрывало следов напряжённой и тяжёлой жизни. Как будто он работал без продыху, и спроси его, бывают ли выходные дни, долго и с удивлением подбирал бы ответ.

— Виктор Олегович Казаков, — словно спохватившись, представился мужчина. — Мы с вами разговаривали по телефону, договорились о сегодняшней встрече.

— Да-да, я помню, — киваю в ответ. — Чтобы соблюсти формальности нашего знакомства, я — княжич Андрей Георгиевич.

И протянул ему руку. Казаков коротко замешкался, но стянул тонкие кожаные перчатки и ответил на рукопожатие. Мне понравилось, что он своим действием показывает уверенность в собственных силах и умениях.

— Вы не обращайте внимания на небольшой беспорядок, — проговорил я, заметив, что управляющий то и дело крутит головой, с интересом поглядывая на суету возле дома и мастерской. — Желаете прогуляться по парку или предпочтёте беседу в доме?

— Знаете, Андрей Георгиевич, я не против прогулки по свежему воздуху. Да и пахнет приятно, чувствуете? Почему-то люблю, когда листья жгут.

Я вытянул руку в приглашающем жесте, и мы неторопливо зашагали по дорожке, идущей вдоль особняка. Садовник с помощником сгребали палую листву и сухие обрезки веток к уже горящим кучкам, и аккуратно подкладывали в огонь. Тут же вверх поднимался сладковато-горький дым и растворялся в прозрачном воздухе.

Мы обогнули особняк и по дорожке углубились в парк. За нами тут же пристроились Игорь и Яким. Казаков сделал вид, что подобное сопровождение для него не в диковинку, аккуратно затолкал перчатки в карман пальто.

— Я смотрел ваше досье и резюме, оставленное в конторе по найму, — дав некоторое время гостю обвыкнуться с незнакомой обстановкой, сказал я. — У меня возникло несколько вопросов. Надеюсь, вы понимаете, что откровенность приветствуется.

— Конечно, Андрей Георгиевич. Но любая откровенность имеет свои границы.

— Логично. Мне нужно знать, кому я доверяю управление усадьбой. Ваша личная жизнь меня не касается. Кроме одного факта. Почему вы бросили карьеру офицера?

— Родители очень хотели видеть меня офицером, — выдержав паузу, словно раздумывая, нужно ли раскрывать истинные мотивы своего поступка, ответил Казаков. — Поэтому после четырёх лет гимназии я поступил в кадетское училище, которое успешно закончил, что подстегнуло меня учиться дальше. Подал заявление в Тверское юнкерское училище, сдал экзамены. Но незадолго до присяги погибли родители. В автомобильной аварии. Остались две младшие сестры, которых надо было поднимать на ноги. Сами понимаете, Андрей Георгиевич, что военная служба серьёзно ограничивала мои возможности. Поэтому подал рапорт об отчислении с переводом в Московский финансово-управленческий институт. Иначе бы пришлось заново проходить экзаменационную круговерть. В общем, рапорт удовлетворили, я стал гражданским. Оказывается, у меня была тяга не только к военной службе. Скорее, даже меньше, чем к той профессии, которую я захотел получить. Закончив первый курс, понял, что не вытягиваю. Нужны были деньги. Поэтому перевёлся на заочное отделение, а работал на продовольственных складах господина Русанова сначала простым работягой «принеси-подай», но постепенно поднимался вверх, от приказчика до помощника бухгалтера. Освоил много смежных специальностей, а когда получил диплом, ещё три года поработал у Русанова, после чего понял, что пора искать работу по своей профессии. Согласитесь, с дипломом управленца сидеть в бухгалтерии без возможности карьерного роста — нонсенс.

— Кумовство? — понятливо кивнул я.

— Можно и так сказать. Главным управляющим был брат Русанова. Конечно, на этот пост мне путь был заказан.

— У вас за плечами четыре Рода, где вы вели хозяйственную деятельность, — заметил я. — В среднем, за десять лет после ухода от Русановых, вы в каждом из них проработали около трёх лет. Почему прекращали контракт? Вы амбициозны, невыносимо справедливы, или пойманы на воровстве? Любовные истории, возможно?

— Мне нужно было выдать сестёр замуж, — поиграл желваками Казаков. — С хорошим приданым, чтобы им в лицо никто не посмел сказать, что нищету берут в семью. Дескать, одолжение делаем. Я девочек обеспечивал все годы, пока они учились, получали высшее образование, ну и на приданое откладывал. Для молодого специалиста-управленца получать жалование в триста рублей в неделю считалось неплохим результатом. Но я понимал, что с такими деньгами не получится содержать сестёр. Конечно, хозяева, у которых я работал, не очень охотно шли на просьбы своих работников.