Воспитание бабочек - Карризи Донато - Страница 11

Временами Серена еще слышала голос дочери, словно та застряла у нее в голове, как в тюрьме. В такие моменты она оборачивалась, уверенная, что сейчас увидит Аврору перед собой. Не обнаружив ничего, кроме танцующих в воздухе пылинок, она испытывала горькое разочарование. Возможно, Серене стало бы легче, если бы у девочки была могила. Тогда у дочери было бы место. Там можно было бы подумать о ней, туда можно было бы прийти ее искать. Там можно было бы ее найти.

Но пропавшие не оставляют после себя ничего, кроме пустоты.

Серена никогда не хотела иметь дочь. И когда Аврора была у нее в животе, Серена не раз желала, чтобы у нее случился выкидыш. Тем не менее она считала, что была хорошим родителем. Она не собиралась терзаться воспоминаниями о ссорах с Авророй или о моментах, когда буквально на дух ее не переносила. Она не чувствовала себя виноватой. Теперь она знала, что только матери могут считать детей одновременно обузой и благословением. Только матери могут любить и в то же время ненавидеть плод своего чрева. Только мать поймет, как возможен такой компромисс между ненавистью и любовью. И только мать, потерявшая ребенка, может уберечь свою совесть от подобного противоречия.

Именно поэтому через год после пожара Серена, несмотря ни на что, была еще жива.

До сих пор помогало то, что у нее — во многом благодаря сексу, алкоголю и психотропам — развилось своего рода привыкание к воспоминаниям. У себя в голове она выстроила альтернативную реальность, где боли не существовало. И проецировала эту фантазию на себя и все вокруг, воображая, будто другие видят то же, что и она.

В глубине души она боялась, что рано или поздно что-то случится и сломает тонкую перегородку, отделяющую ее от реального мира.

Нечто непредвиденное.

Что и произошло около половины одиннадцатого утра в одно январское воскресенье.

Бом… Бом… Бом…

Серена резко проснулась, и звон колокола превратился в звонок мобильника, который она сжимала в руке. Она рухнула на кровать после ночи, о которой ничего не помнила, но которая оставила свои следы. Размазанный макияж под глазами, вечернее платье, которое она не удосужилась снять, дурной запах изо рта. Обычно, когда Серена доводила себя до такого состояния, ей требовалось время, чтобы очухаться. Но, как ни странно, звонящий телефон мгновенно вернул ей ясность ума.

Она проснулась. Но не только от алкогольного и наркотического сна, в который провалилась ночью. Серена как будто вернулась к своей реальной жизни.

Поэтому, прежде чем проверить, кто звонит, она поколебалась.

На нее снизошла необычайная ясность. Шестое чувство, давно покинувшее ее, снова давало о себе знать. И предостерегало ее.

Бом… Бом… Бом…

Если она ответит, ее жизнь снова изменится.

— Меня зовут Марион, я мама Орели, — представилась женщина на безупречном итальянском. Впрочем, звук «р» выдавал ее трансальпийское происхождение.

Серена сразу поняла, кто это. Приподняться удалось с трудом. Она слишком отрезвела от алкоголя и наркотиков, поэтому ясно сознавала, до какого состояния докатилась. Она чувствовала себя Золушкой после полуночи. Чтобы вернуться обратно в иллюзорное представление, будто она принцесса, Серене требовалась фея или очередной «Плюшевый мишка». Она постаралась взять себя в руки, не желая, чтобы француженка догадалась, как ей паршиво.

— Доброе утро, Марион, — поздоровалась она, не зная, утро сейчас или день.

— Доброе утро, — отозвалась женщина, подтвердив тем самым, что Серена угадала.

Серена заметила, что кровать под ней мокрая. Пощупав простыню, она поняла, что снова обмочилась. Непроизвольное опорожнение мочевого пузыря во сне было одним из побочных эффектов ее фирменного коктейля.

— Чем могу помочь? — нарочито отстраненным тоном спросила она в трубку.

Но собеседница не заметила ее раздражения и продолжила:

— Можно называть тебя Сереной и обращаться на «ты»? Так было бы проще.

— Ладно, — разрешила она, но лишь потому, что в глубине души ей было все равно.

— Я думаю, нет смысла спрашивать, как ты поживаешь. К тому же прошло так мало времени… — произнесла Марион с несколько наигранным состраданием. — Наверное, тебя это здорово подкосило. Не знаю, как иначе описать то, что с тобой произошло.

Серена не ответила. «На моем месте могла оказаться ты. А я могла оказаться на твоем. Какое-то время мы даже были на месте друг друга», — с завистью подумала она. Сначала Марион получила известие о том, что ее дочь пропала при пожаре, тогда как ей, Серене, сообщили, что Аврора цела и невредима. Кто знает, каково ей было обнаружить, что произошла ошибка, а на самом деле ее девочка жива и здорова. Серена не могла вообразить, что значит вернуться из ада, перейти от боли к радости, переключиться с одного ошеломления на другое.

Вероятно, похоже на воскрешение.

Немногие на свете пережили избавление от бремени смерти. И сука в трубке — одна из них.

— Я посоветовалась с мамами других девочек, которые ездили в Вион вместе с твоей дочкой, и вот звоню тебе. Надеюсь, наша затея тебя не расстроит.

— О чем речь? — резко спросила Серена, пытаясь стащить с себя мокрые трусы без рук, одними ногами.

— Наши дочери не забыли твою Аврору, — сказала Марион, невольно подчеркнув, что их девочки выжили, а ее девочка погибла. — Они постоянно о ней говорят и вспоминают все, чем вместе занимались в ту короткую неделю.

Эти слова резали как ножом по сердцу.

— Рада, что они ее помнят, — с ненавистью выдавила Серена, обшаривая комнату взглядом и пытаясь вспомнить, где оставила последнюю бутылочку из-под «Эвиана» с коктейлем, который поддерживал в ней присутствие духа. Она не понимала, к чему клонит эта женщина, но смутно подозревала, что ей вот-вот понадобится выпить.

— Скоро первая годовщина трагедии, — сообщила мать Орели, как будто Серене нужно было напоминать. — Поскольку похорон так и не было, девочки не могли как следует все это осмыслить.

Фраза практически прозвучала так, словно виновата в этом Серена. Видимо, раз не было похорон, ей следовало устроить вечеринку с тортом и клоуном. А под конец подарить гостьям воздушные шарики, сладости и мешочки с пеплом.

— Нам кажется, что девочкам пошло бы на пользу, если бы они смогли помянуть Аврору. Вот мы и прикинули: почему бы не провести церемонию?

«Гениальная идея», — с сарказмом подумала Серена.

— Трагедия произошла в воскресенье, но в понедельник девочки в школе, так что мы решили перенести все на субботу.

«Логично», — подумала она.

— Мы даже подыскали подходящее место — зал в «Фонде Прада». Там очень изысканно, и, естественно, тебе ничего делать не придется: мы все устроим сами.

Серена ненавидела ее очаровательный акцент, но слушала, не перебивая, и со жгучим любопытством ждала подробностей.

— Мы с другими мамами создали что-то вроде комитета и разделили задачи. Еще мы подумывали устроить маленький фуршет.

Кто знает, что предписывают правила этикета насчет еды, которую следует подавать в таких случаях? Поскольку девочка сгорела заживо, любые блюда, подвергшиеся термической обработке, как-то неуместны. Значит, суши?

— Ты, случайно, не знаешь, какие цветы любила Аврора?

— Лилии, — неуверенно ответила Серена, да и то лишь потому, что они первыми пришли на ум. Тем временем она думала о том, насколько это странное предложение. Светское мероприятие, чтобы щегольнуть своей болью.

— Значит, мы можем рассчитывать и на твое присутствие?

Это означало, что, с ней или без нее, церемония все равно состоится. «Но мне отведена роль приглашенной знаменитости», — подумала Серена. Она помедлила с ответом — хотела немного помариновать Марион.

— Ни за что этого не пропущу, — произнесла она наконец.

— Хорошо, тогда договорились! — возликовала ничего не подозревающая женщина. — Я тебе напишу.

— Жду с нетерпением. — Серена продолжала ломать комедию, изумляясь, как Марион хватает глупости на это купиться.