И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 26

- И что?

- Это третье самоубийство в цепочке. Сначала в доме номер семнадцать по Элм-Стрит проживал Алонзо Барберино. Вскрыл вены в ванной, - сникнувший было Дагомари встрепенулся, распушил перья и поднял хохолок. На лице его проступило усвоенное на должности старшего стража снисходительно-терпеливое выражение – и Петер пожалел, что не прихватил лопату.

- Там была сложная история: жена изменяла Алонзо с его же сестрой и, кажется, даже отравить его хотели, так что вопросов не возникло. У мужика реально был повод, чтобы вскрыться. Дом со всем содержимым Алонзо завещал старшему брату Конраду. Пока что все понятно?

- Нет. Сложно как-то. Давай еще разок.

- Хорошо. Алонзо… Так, стоп. Ты издеваешься! – возопил осененный догадкой Дагомари.

- Ну что ты. Я шучу, - миролюбиво улыбнулся Петер. – Ты продолжай, продолжай.

- Да. Конечно, - Дагомари раздраженно передернул плечами. – Так вот. Алонзо завещал все старшему брату. Конрад Барберино вступил в наследование имуществом, продал собственный дом и перебрался на Элм-Стрит. А через пять месяцев повесился в гостиной. Тоже, в общем-то, не без причин. Старший сын Конрада год назад погиб – мы проверили, обычный несчастный случай, все чисто. Средний – хронический алкоголик, а с младшим незадолго до самоубийства Конрад поссорился. Друзья и родственники рассказывали, что последние несколько месяцев мужик из депрессии не вылезал, даже пить начал, хотя раньше спиртное на дух не переносил. Так что это самоубийство тоже не вызвало вопросов.

- А потом дом унаследовала Друзилла Лангфранк.

- Откуда ты знаешь? Ты что, уже читал это дело?

- Нет. Я просто умею считать до трех, - развел руками Петер.

- Конечно, - сухо улыбнулся Дагомари. – Это действительно третий случай. Друзилла была любовницей Конрада и унаследовала дом по завещанию.

- А сыновья просто смирились с волей отца?

- Похоже, да. Младший так зол на Конрада, что ничего от него не хочет, а средний не провернул бы сложное дело. Там вместо мозга губка, пропитанная алкоголем.

- Думаешь, отварить в кастрюле белену – это очень сложно?

- Отварить – нет. А вот прийти к незнакомой женщине в дом, споить ей здоровенную кружку подозрительной жидкости и не оставить следов магического воздействия – это задача рангом повыше. Наше экспертное мнение однозначно, - Дагомари многозначительно воздел указательный палец. – Это проклятье. Завязано либо на само здание, либо на какую-то вещь внутри него.

- Но вы не знаете, на какую именно.

- А нам и не нужно, - торжествующе улыбнулся Дагомари. – Для этого есть квалифицированные сотрудники отдела артефактов.

Вот оно - понял Петер. Вот та самая, одна-единственная фраза, ради которой Абрахам затеял весь этот цирк. Встреча в зале заседаний, председательское кресло, подробный изустный пересказ того, что написано в протоколах. Мы – стражи. А вы – вспомогательный персонал. Вот так-то, Петер Манкель. Обломись, жалкий ты неудачник.

- Хорошо, когда в департаменте есть квалифицированные сотрудники, - жизнерадостно осклабился Петер, нависая над Дагомари покосившимся Бурдж-Халифом. – Правда?

Дагомари пропыхтел что-то условно-одобрительное и судорожно кивнул. Подхватив папку, Петер сполз со стола, потянулся и аккуратно поправил скатерть.

Когда в тебе двести фунтов живого веса, можно обойтись и без лопаты.

Когда Петер вернулся в кабинет, оперативная бригада уже была на месте. Делла, закинув ноги на стол, меланхолично допивала кофе. Сахарная пудра, белым инеем осевшая на подбородке, со всей очевидностью намекала: одним кофе дело не обошлось. Паттерсон, подперев щеку ладонью, читал «Боевую магию» Сезара де Ланфре и что-то помечал в блокноте. Вид у него был сосредоточенный и вполне благодушный. Как будто добрый волшебник выдернул обледенелый лом, пронзающий Паттерсона от макушки до самой задницы, и заполнил образовавшийся вакуум умиротворением и любовью к ближнему.

Разительная перемена внушала изумление. И подозрение.

- Добрый день, - вежливо поздоровался Петер. Делла в ответ помахала стаканчиком, а Паттерсон поднял голову, поздоровался и – о диво! – улыбнулся. Улыбка у него получилась скупая, как обгрызенное зимой декабрьское солнце, но все-таки она получилась.

- Привет. Твоя доля пончиков и кофе в коробке.

- Спасибо, - Петер швырнул на стол папку и сел, вытянув ноги. Ботинки при этом выехали фута на два из-под стола, перегородив проход, и это было явственным нарушением техники безопасности – но должны же быть в жизни маленькие радости. – Что нового?

- Да ничего, в общем, - примерившись, Делла зашвырнула опустевший стаканчик в урну.

- Все еще тренируетесь?

- Все еще тренируемся.

- И как успехи?

- Все отлично, - вынырнул из «Боевой магии» Паттерсон. – Улучшили результат на минуту.

- И семнадцать секунд, - самодовольно уточнила Делла.

- Это просто секунды.

- Это треть минуты вообще-то!

Посмотрев друг на друга одинаково возмущенными взглядами, Паттерсон и Делла так же одинаково засмеялись немудреной шутке. Как будто отрепетировали.

И Петер не мог решить, радует это его или пугает. Слишком уж быстро они спелись, слишком быстро вошли в колею. Петеру хотелось думать, что весь секрет происходящего – в редчайшем, удивительном, нечеловеческом везении. Изо всех возможных претендентов на должность Делла выбрала того единственного, с кем совпадала и в желаниях, и в решениях, и в мыслях. Но шансы на такое везение стремились к нулю, и Петер жопой чуял – его наебывают. И вряд ли его наебывает Делла.

- Извини, что лезу не в свое дело, - обратился Петер к Паттерсону. Тот поднял голову от книги с выражением вежливого ожидания на лице. Как работник справочного бюро на автовокзале, готовый подобрать подходящий маршрут – но не испытывающий по этому поводу никакой радости.

- Да?

- Мне кажется, или у тебя в последние дни изменилось настроение? Ну, то есть, ты обычно был такой… серьезный. Молчаливый.

И спал в окопе. Петер успел прикусить язык до того, как закончил фразу, – но Паттерсон все понял правильно.

- Да, точно. Действительно изменилось, - Паттерсон улыбнулся ему бледной равнодушной улыбкой. – Я думаю, все дело в том, что я снова в строю. Мне это не хватало на гражданке. Но теперь я пришел сюда, я работаю – и все отлично. А что, есть проблемы?

- Нет, никаких, - тут же сдал назад Петер. – Все круто. Ты отлично справляешься.

Он неловко провел по волосам рукой.

Ответы Паттерсона не разрешили сомнения – но теперь к смутным подозрениям добавился еще и стыд. Может, Петер изначально неверно оценил ситуацию? Ну в самом деле. С чего он взял, что Паттерсон балансирует на грани? С того, что так один парень сказал? Да мало ли кто и что говорит. Послушать Дагомари, так Делла - типичный субклинический психопат, который не сегодня-завтра подожжет Магдеп, предварительно заблокировав все выходы. Правда, в случае с Паттерсоном Петер опирался не только на сомнительный диагноз. Мимика эта оцепеневшая, и взгляд камикадзе перед рывком штурвала, и застывшее в адреналиновом параличе тело… Паттерсон выглядел херово. Он походил на человека, которой наступил на мину и не решается пошевелиться. И это, мать твою, очень похоже на запущенный ПТСР. Похоже… но не стопроцентно подтверждает диагноз. Петер – не психиатр и даже не целитель. А хроническую мышечную ригидность, повышенный тревожный фон и депрессию любой длительный стресс обеспечит. Возможно, Петер зря загоняется. Просто Паттерсон разгреб свои проблемы, нашел новую работу, выровнял доходы – вот и улыбается. Деллу на тренировки вытаскивает. Пончики покупает.

Заебись же.

Наверное.

Может быть.

- Да, все отлично, - еще раз повторил Петер и откашлялся. – Леди и джентльмены, у нас есть работа. Попрошу минуточку вашего драгоценного внимания.

- Не сдавай меня, - яростно зашипел Стэн, как только они вышли из кабинета. – Не говори ему!