Артефакт острее бритвы (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 20

Отец Шалый пропустил этот призыв мимо ушей

— Рекомендую обратить внимание на молодого человека с ножом.

Второй помощник отмахнулся.

— Если ему хватит глупости убить матроса, их всех вздёрнут!

— Ему уже хватило глупости это сделать, — уверил аспиранта священник. — Удар нанесён, но пока что я сдерживаю его.

— Не утруждайтесь! — отрезал второй помощник. — Раз им суждено оказаться в петле — значит, так тому и быть!

Отец Шалый покачал головой.

— С вашей стороны крайне опрометчиво вешать на себя такие долги. — Он ткнул указательным пальцем в меня, затем нацелил его на Беляну и после уже перевёл на Дарьяна. — Эта троица обошлась союзу негоциантов самое меньшее в пять тысяч целковых, а это не та сумма, на потерю которой закроют глаза…

— И что мне с того? — вспыхнул водных дел мастер. — Никто не церемонится с бунтовщиками!

— Дело в том, что матросы стали распускать руки первыми, чему есть очевидец… — как-то очень уж вкрадчиво произнёс священник, а потом вытянул вперёд длинную шею, враз сделавшись похожим на карикатурного грифа. — А всему виной твоя неуёмная тяга к женскому полу!

Последнее заявление прозвучало щелчком бича, второй помощник капитана вздрогнул от неожиданности, но тут же побагровел и рявкнул:

— Что за вздор⁈ Да как вы смеете! Боцман, выведи…

Но вместо боцмана в дверях возник один из братьев ордена Небесного меча. Он замер посреди прохода со скрещёнными на груди руками, а отец Шалый погрозил собеседнику пальцем.

— Они всегда обо всём рассказывают, сын мой! — заявил он, вновь смягчив свой голос. — Всегда и обо всём, как бы их ни запугивали.

Второй помощник нахмурился.

— А как же тайна исповеди? — спросил он вроде бы невпопад, облизнув перед тем пересохшие губы.

Лично я смысла этого вопроса не уловил, а вот для священника всё было ясно как белый день.

— Тайна исповеди — это святое! — подтвердил он. — И будьте уверены — нарушать её никто не станет. Да и зачем, если есть жертва, которая точно не выбросится за борт?

И вновь отец Шалый надавил интонацией, и вновь второй помощник выказал слабость — на сей раз как-то очень уж судорожно сглотнув. Кровь отхлынула от его щёк, лицо сравнялось оттенком с белым мундиром.

— Ну посудите сами, отче, кому доверия больше: мне или какой-то слабоумной дурочке?

В его голосе появилось нечто походившее на уважительную почтительность, но на священника это никакого впечатления не произвело. Разве что взгляд стал ещё чуточку острей. Он вдруг напомнил мне Двупалого — тот охотник на воров тоже приступал к делу неспешно и усиливал нажим понемногу и безо всякой суеты, но зато неизменно выдавливал из жертвы всё, что только хотел и куда больше того, на что мог претендовать изначально.

— О, тут всё предельно очевидно! — вроде как согласился отец Шалый. — Выбросившуюся за борт бедняжку конечно же спишут в убытки, да только эта троица — случай особый. Немалые вложения — это полбеды, сын мой. Тут у нас адепт-духолов и адепт, способный работать с порчей — таких большая удача за небольшие деньги на службу привлечь. А барышня и вовсе аколит со склонностью к весьма интересному аспекту… — Он поднял руку и уточнил: — Дочь моя, сколько пальцев я показываю?

— И даром такая родня не сдалась! — огрызнулась Беляна.

— Сколько?

На сей раз вопрос прозвучал ударом хлыста, и девчонка ерепениться не стала.

— Три! — нехотя буркнула она.

Священника, который стоял с растопыренной пятернёй, такой ответ всецело удовлетворил.

— Вот видите? — обратился он к водных дел мастеру. — А вы собирались отправить их на виселицу!

— Вам-то что с того? — будто бы нехотя потребовал объяснений второй помощник капитана. — Какое до них дело церкви?

— О-о-о, тут всё просто! — улыбнулся отец Шалый. — Епископ благоволит союзу негоциантов, и я считаю себя обязанным сделать всё возможное, дабы уберечь почтенных торговцев от столь существенных убытков.

Водных дел мастер оттянул от горла воротник, но ответил решительней некуда:

— Боюсь, с этим ничего поделать уже нельзя. Делу дан ход!

— Конечно-конечно! — покивал священник, вновь меняя тональность голоса на обволакивающе-мягкую. — Вы из внутреннего круга школы Бирюзового водоворота, союз негоциантов не рискнёт портить с ней отношения, и всё спустят на тормозах. Вот только… — Отец Шалый указал на меня. — Этот молодой человек боярин, путешествующий инкогнито. Клянусь своей бессмертной душой, никакого обмана! Некто Лучезар из рода Огненной длани. Надо понимать, отправился за море набираться опыта. Как думаете, родичей сильно расстроит его безвременная кончина? И кого же они сочтут виновным в столь прискорбном развитии событий, а?

Новый заход священника окончательно выбил почву из-под ног второго помощника. Тот стоял и хлопал глазами, не в силах вымолвить ни слова.

— Шила в мешке не утаишь, — продолжил давить на него отец Шалый. — Всё тайное рано или поздно станет явным, и в итоге вас выпотрошат собственные работодатели, лишь бы только опередить мстителей. Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок!

От недобрых интонаций водных дел мастер поёжился и неуверенно пробормотал:

— К боярам отношение особое…

— Увы, молодой человек путешествует инкогнито, значится в судовой роли обычным пассажиром и никакими подтверждениями своего высокого происхождения не располагает. Крайне опрометчиво с его стороны! И хоть бояре — первейшая опора наместника Царя небесного, избавить юношу от наказания не в моих и не в ваших силах. Если наказывать, то всех. А не наказать, тут вы совершенно правы, никак не возможно.

Второй помощник вновь облизнул губы и спросил:

— Полагаю, вам есть что предложить?

Отец Шалый шагнул к нему и заглянул в глаза.

— Разумеется, сын мой! Я ведь сразу так и сказал. Вопрос лишь в том, присутствует ли заинтересованность к сотрудничеству с вашей стороны.

— Несомненно!

— Что ж… — Священник отвернулся от собеседника, подошёл к распростёртому на полу матросу и будто невзначай стёр подошвой часть кровавых письмен. — Тогда я склонен поверить вашему заявлению о том, что на борт пробрался душелов, и мы наблюдаем попытку жертвоприношения. А как вам, несомненно, известно, чернокнижники и сообщники оных переходят в церковную юрисдикцию вне зависимости от тяжести иных совершённых ими деяний.

— Да! — хрипло выдохнул второй помощник. — Мы не претендуем на бунтовщиков!

— И?

— И вручаем их судьбу церкви!

— Очень хорошо, — кивнул отец Шалый. — Не в моих полномочиях устраивать судебные разбирательства такого рода, поэтому задержанные останутся под стражей до прибытия в порт. В качестве караульных придётся привлечь добрых братьев из ордена Небесного меча. Счёт за их услуги будет выставлен судовладельцу. Нет возражений?

Второй помощник капитана резко мотнул головой.

— Никаких!

— Тогда прошу! — указал ему священник на выход и жестом пригласил внутрь монаха.

Ампутационный нож вынули из руки Дарьяна, а самого его уложили на койку, после чего развязали и вынесли в коридор только-только начавшего ворочаться матроса. Взамен в каюту втолкнули Огнича. Ещё занесли ведро с водой и бросили на пол тряпку.

Отец Шалый напоследок огляделся и велел:

— Приберитесь тут, и чтоб без глупостей. Не заставляйте меня жалеть о том, что спас вас от петли! Позже поговорим.

Разом оставило оцепенение, я покачнулся и едва не упал, был вынужден ухватиться за койку. Беляна и вовсе повалилась на спину, шумно задышала, будто до того у неё никак не получалось наполнить лёгкие воздухом. Дарьян тоже встрепенулся и начал пьяно озираться.

Священник кивнул каким-то своим мыслям и отвернулся от нас, монах посторонился, и в двери немедленно показалась перекошенная физиономия боцмана.

— Пусть вернёт амулет! — прорычал взбешённый дядька. — Или я за себя не ручаюсь!

Отец Шалый, не оборачиваясь, бросил:

— Верни!

Я взвесил на руке значок в виде водоворота и стиснул его в кулаке. Ощутил биение защитного аркана и резким волевым усилием втолкнул в покрытый лазурной эмалью металл малую печать воздаяния.