Возвращение (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 36

А тут вдруг такая прыть?

- Я даже не помню, что я думал.

- Совсем не помнишь? Как вы оказались в постели - помнишь?

Фёдор сглотнул, и кивнул.

- П-помню. Элиза... она была настойчивая.

Руди подумал, что была бы умнее, была б жива. Но промолчал. Ждал, пока Фёдор пороется в глубинах памяти.

- Помню рыжие волосы. Помню.... Разочарование.

- Что?!

- Как от обмана, обиды, подделки... нет, больше ничего не вспомню.

Руди вздохнул.

- Теодор, друг мой, тогда нам надо будет с тобой провести естественный опыт.

- Че-го?

- Сегодня же мы отправимся в бордель, и снимем услужливую девочку. На двоих.

- Руди?

- Ты будешь действовать, а я наблюдать.

- Руди, ты с ума сошел?!

- Нет, Теодор. Посуди сам. Нам надо знать, связано это с тобой - или с Лиззи.

- С Лиззи? Не понимаю?

Фёдор приободрился, посмотрел с удивлением. Руди взмахнул рукой.

- Теодор, женщина, чтобы привлечь внимание мужчины, может пойти на многое. Есть и зелья, и мази, и приворотные амулеты. Допустим, чем-то таким Элиза и воспользовалась. Могла? Спокойно могла. Друг мой, ты царевич, задержаться рядом с тобой - честь и удача для любой девушки. А если еще и ребеночек будет... ты понимаешь.

Фёдор кивнул уже более заинтересованно.

- Так...

- Допустим, она чем-то воспользовалась. Ты это почувствовал и пришел в неистовство. Понимаешь?

- Допустим.

- Если это действительно так, то со следующей девушкой у тебя будет все в порядке. А если нет, я успею тебя остановить.

Фёдор потер лоб.

В свете сказанного, предложение Руди не выглядело таким уж гадким. Это не свальный грех, это естественный опыт.

- Может, и надо. А ты успеешь меня остановить - если что?

- Конечно.

- Тогда я согласен.

- Сегодня и пойдем. И еще одно. Я от твоего имени пообещал помощь семье Магрит... матери Эльзы. У нее еще две дочки, их надо ставить на ноги. Если у них будет хорошее приданое, их можно будет выдать замуж... Элиза им помогала, ты понимаешь...

Фёдор кивнул.

- Рублей по пятьдесят хватит?

- И останется. С таким-то приданым их на руках унесут.

- Вот и ладно. Передашь от меня, хорошо?

Руди кивнул.

- Слово даю.

Деньги он и правда собирался передать девочкам. В полном объеме, не оставив себе ни монетки. И от себя еще добавить.

Что уж там, его то вина. Если бы не он...

У него было свое мнение о происходящем. И Фёдор невольно ему помог, сказав про обман.

Действительно, обман то и был. Руди хотел подсунуть ему Элизу вместо Устиньи. Заметив интерес к боярышне, перетянуть его на другую девушку, и воспользоваться тем в своих целях.

Но - не та.

Не то, не так, вот и вышло, как получилось...

Получается, в смерти Элизы виноват и Руди, и его затеи.

- Хорошо, - чуточку повеселел Фёдор.

- Тогда, мин жель, одевайся, закрывай руки, а я пойду готовить завтрак.

- Руди, ты?!

- Я, именно я. Слуг я отпустил, всех остальных не приглашал, мы сейчас в доме одни. Нам надо было поговорить без свидетелей.

- А-а...

- Позавтракаем, и отправляемся - куда?

- Во дворец. За деньгами.

Фёдор решил побыстрее разделаться с неприятным, и сосредоточиться на хорошем. И только так.

Руди промолчал.

Сказать ему хотелось многое, и сделать тоже. Но...

Есть в смерти Элизы его вина. Есть. И перед собой не скроешься. Так что - делаем. И не вспоминаем.

***

В светлой уютной горнице Агафья Пантелеевна уселась на лавку, и Устю за собой потянула.

- Дай-ка я еще раз на тебя погляжу. Да, кровь в тебе проснулась, наша, старая кровь. Ты уже в храме была?

- В храме? Или в роще? - парировала Устя.

- И там, и сям, - не осталась в долгу прабабка. - Рассказывай, не заставляй каждое слово клещами тащить. Чай, не маленькая уже.

Устя только краешком рта ухмыльнулась.

Не маленькая...

Бабушка, я одну жизнь уже прожила. Вторая сейчас идет...

- Была. В рощу я ходила, Матушка Жива меня благословила.

- Знак свой дала?

Устя молча повернула ладонь к бабушке, та посмотрела, кивнула.

- Веточка березовая. Любит тебя Матушка. Хорошо. А в храме была?

- Была.

- Как тебе там? Не тошно, не давит?

- Нет, - Устя даже растерялась. - А должно?

- Должно. Сила там чужая, нам там неуютно.

Устя промолчала.

Может, сказалось еще и то, что впервые ее сила в монастыре вспыхнула? Может, что она там прожила долгое время? Но в храме ей было... да никак и не было! Еще б Фёдор...

Из-за Фёдора ей было противнее. Но с ним и на облаке вдвоем тошно было бы.

- Тоже хорошо. В рощу ты уходить не хочешь? Волхвой стать?

Устя качнула головой.

- Не хочу. Не чувствую я в себе этого. Не моя дорога.

- Пусть так. А чего ты хочешь?

Устя пожала плечами.

- Не знаю пока. Бабушка, ты расскажи мне лучше, что в мире творится. Почему с нами так поступают? Рощи вырубают, волхвов и волхвиц изводят. Я же вижу, это валом накатывается, не просто так это идет...

Агафья аж поперхнулась от неожиданности.

- Устя... ты что?!

- Бабушка, я давить не буду. А только сколько священных рощ исчезло? Не просто же так! Сколько волхвов, волхвиц, сколько погибло? Можешь ты узнать? Почему кровь так редко просыпается? Раньше ведь чаще было! Почему так?!

Агафья задумалась.

- Не знаю, Устенька. Не знаю.

- Вот и плохо, - припечатала внучка. - Бабушка, а есть ли возможность узнать? Страшно мне, жжет меня, как огнем. Не дОлжно такому быть, но кажется мне, что изводят нас под корень. Изводят не огнем и мечом, а хитростью и зломыслием.

Агафья замолчала.

Внучку она разглядела еще с первых минут. И не столько Дарью лечила, сколько на Устю смотрела. Дар Живы-матушки, он разный бывает.

Есть тот, который к жизни, есть тот, который к смерти. А такого, как у Усти, она и не видывала раньше. Огонь, живой, но черный. Смертный то огонь.

Но ведь огнем и болезнь выжечь можно!

А можно и дом сжечь.

Странная сила, ранее невиданная. Не меч и не щит, не лечение и не учение, что-то новое.

Не видывала такого Агафья. Потом уж ей объяснит Устинья то, что узнала от Добряны. Потом.

Исконно-то ее сила к лечению тянулась, но пройдя через ярость, через боль, через смерть, потемнел целительный огонь. Просто такое редко бывает, чтобы человек уходил - и с того света силой ненависти вернулся. Устинья одна, может, и не одолела бы. А с Вереей на двоих у них и сил, и гнева лютого, подсердечного с лихвой достало.

- Можно узнать попробовать. Но это мне уехать придется.

- Надолго?

- Надолго, внученька, - ехидно ответила Агафья. - Но не сразу. Вот как санный путь ляжет, так и соберусь в дорогу. А до той поры тобой займусь. А то что ж такое - сила есть, а применить ты ее и не сумеешь. Почему Дарье не помогла?

- Не умею, - вздохнула Устя. - только и могла, что свою силу ей переливать, да следить, чтобы усвоилось.

- То-то ей, небось, и плохо было. Голова кружилась, все тело ныло.

- Было. Последнее время лучше стало.

- Потому как ты неправильно поступала. Ты ей свою силу отдавала.

- А надо было не так?

- Конечно, нет. Сила Живы-матушки весь наш мир пронизывает, она вокруг нас, она в каждом глоточке воздуха, в каждом солнечном лучике. Когда ты своей силой начнешь лечить или разить, истаешь в считанные часы. А когда ЕЁ силу берешь и человеку отдаешь... понимаешь, дитятко неразумное?

Устя понимала. Но...

- Научишь меня? Бабушка?

- Научу, конечно. И как с миром сливаться, и силу эту видеть, и очищать ее, и через себя прогонять - всему научу. С завтрева и начнем.

- А батюшка с матушкой против не будут?

Агафья только фыркнула.

- Не будут. Знают они, кто я такая... только для всех приболела я, вот и к вам приехала. Чтобы ты за мной доглядела какое-то время.