Возвращение (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 31

***

Аксинья едва дождалась момента, когда оказалась одна.

В нужнике, а то где ж еще?

Дверцу дощатую закрыла, записочку развернула.

Как первые петухи закричат, буду ждать под березой.

И все. Ни подписи, ни чего другого. Но так и лучше, наверное. Спокойнее.

Сохранить ли записочку?

Ой, опасно это. Случись что - маменька не просто розгу обчистит, в деревню отправит, а то и чего похуже придумает. На богомолье, к примеру, в монастырь на пару месяцев...

А ежели батюшка, там и того хуже будет.

Записочка отправилась в вонючую дыру, а Аксинья оправила сарафан, да и вышла вон. Нужник же! Чем еще тут заниматься? *

*- автор отступает от исторической достоверности. В то время нужники были без дверцы. Как правило. Прим. авт.

Как пропоют первые петухи...

Как же не уснуть до того времени? Или проснуться?

И выбраться, не разбудив Устьку?

Как сложно приходится бедной боярышне!

***

Нельзя сказать, что Элиза ждала этого дня с нетерпением.

Царевич?

Так что же? Эта карта непонятная. Заинтересуется он или нет, удастся его привязать к себе - или как получится... нет, непонятно.

Но вчера Руди приказал ей готовиться. И Элиза сделала все, как он приказал.

Заплела длинные волосы в косу, нацепила балахон, как ходят местные... кошмар! Ни пудры, ни румян, разве что совсем чуть-чуть! Ужасно!

И выреза никакого!

Может, водой смочить рубаху, чтобы она к ногам липла и формы показывала?

Элиза попробовала, и осталась довольна. Да, пожалуй, так будет лучше. Надо бы еще заузить этот гадкий балахон, вот тут, в груди, но уже поздно. Руди принес его совсем недавно.

Вот, в окне мигнул и погас свет. И снова.

Готово.

Надо бежать...

И Элиза действительно побежала так, словно за ней гналось чудовище из старых сказок, громадная собака с горящими глазами. Побежала что есть сил, и почти рухнула на крыльцо дома, вцепилась в бронзовый молоточек, заколотила им о дверь.

Долго ждать не пришлось.

Дверь распахнулась, и Элиза почти ввалилась внутрь.

- Помогите! Умоляю!!!

Лакей опешил, но спектакль игрался не для него. А вот и зрители...

Услышав шум, выглянул из гостиной Руди, а за ним и его гости.

- Что случилось, Ганц?

- Прошу помощи! - Элиза почти рухнула навзничь, умудрившись красиво выпятить попку. - Добрые господа, помогите!!!

- Ганц, проводи девушку! - распорядился Рудольфус. - И воды подай!

Элиза тихонько зашипела.

Проводи!

Мог бы и сам, между прочим! Но вслух она ничего такого не сказала, просто раскинулась на кушетке, изображая жертву, и оглядывая присутствующих.

Руди она знала.

Якоба, Адама - все они были ее клиентами. Еще двоих мужчин видела - они тоже приехали из Лемберга. А вот некоторые были незнакомы ей.

Очень красивый светловолосый парень. В борделе он бы имел успех, и у женщин, и у мужчин. Глазищи еще такие зеленющие, чисто кошачьи. Красивый...

И второй. Высокий и откровенно невзрачный молодой человек, с редкими волосами и прыщами. Фу.

Но... судя по тому, что говорил Руди, именно это ее клиент. И именно на него Элиза устремила все свое обаяние, затрепетала ресницами, вздохнула так, что грудь приподнялась...

- Что случилось, девушка? - помог ей Руди.

- Я шла домой... мне сегодня удалось заработать. На меня напал человек с ножом, хотел отнять деньги, я кинулась бежать, увидела свет в окнах и принялась стучать в дверь. О, я не могу остаться без денег. Моя мать, мои маленькие сестры - они просто погибнут.

Элиза врала практически в каждом слове. Правдой было лишь то, что сегодня она уже умудрилась принять двух клиентов и заработала.

А остальное...

Не шла она домой, а ждала знака от Истермана. И не нападал на ее, конечно, никто. И даже мать с сестрами не погибли бы без ее денег. Хаанс кое-что оставил, да и лембергская община помогала своим. Наоборот, мать не раз уже намекала Элизе, что ее ремесло закроет перед сестрами все дороги, кроме одной. Той самой.

Кто ж возьмет в жены сестер шлюхи? А вдруг и они гулящие станут? Или дети их?

Нет-нет, такого в хорошую семью не надобно!

Так бы можно кого из сестренок сговорить за хорошего парня, и чтобы делом отца занялся, мастерская-то стоит. Или самой Элизе замуж выйти. Но...

Элизе просто хотелось другой жизни. И ключ к ней стоял рядом. Смотрел... непонятно. Не заинтересовался?

Женщина удвоила усилия.

Жаловалась, плакала, умоляла проводить ее, потом попробовала встать на ноги - и охнула. Якобы, ногу подвернула.

- Теодор, мин жель, помоги мне? - предложил Истерман. - Давай проводим девушку в спальню, и я позову лекаря?

Фёдор поднял брови, но... почему бы нет?

Чем ему нравилось на лембергской улице, так это непринужденность обхождения. Кто во дворце был, тот поймет. Там-то слова в простоте не скажут, все кланяться будут, титуловать да величать, пока смысл речи поймешь, с тебя семь потов сойдет.

Платья парадное, тяжеленое, носи, ходи чинно, гляди скромно, голос не повышай, а чтобы кому руку подать... да ты что! Такое умаление царского достоинства!

Никак нельзя такое допустить!

А тут...

Проводить?

Почему бы и нет. И девушка Фёдору понравилась, она была похожа на Устю. Волосы такие же, красивые...

Элиза мысленно фыркнула.

Клюнул, карасик.

И оперлась на его руку, притиснулась грудью. Вот так, чтобы почувствовал... есть?

Есть!

***

Фёдор не видел ничего плохого в том, чтобы помочь девушке. Почему бы нет?

Чуть насторожился он, когда Руди вышел из комнаты, и они с Элизой, так представилась красотка, остались наедине.

Элизу устроили на кровати, которую Руди лично выписал из Лемберга. Ему привычка ладожан спать на лавках и сундуках казалась варварской, о чем он и говорил другу Теодору. Впрочем, Фёдору тоже не слишком нравились лембергские кровати. Какие-то они неудобные, жуткие, массивные....

- Я сейчас...

Продолжить он не успел. Элиза схватила его за руку, прижала ладонь Фёдора к груди.

- Умоляю, не уходи! Прошу тебя! Мне так страшно!

- Тебя здесь никто не тронет, - запротестовал Фёдор, чувствуя, как в ладонь упирается острый сосок. - Обещаю...

- Мне спокойно, когда ты рядом. Ты такой сильный, такой смелый... ты меня защитишь, правда?

И кто бы ответил отказом?

Фёдор не стал исключением. Он промычал что-то невнятное, и кивнул.

- Д-да...

- Я знала! - Элиза придвигалась все ближе, голубые глаза ее сияли, рыжая коса ползла к Фёдору... и кто бы устоял в таком случае? А уж когда к его руке прижались нежные девичьи губы...

Элиза отлично знала, как надо поступать с девственниками, да и с нерешительными клиентами.

Движение, другое...

Фёдор и сам не понял, как оказался лежащим на кровати, а нежные женские ручки уже стянули с него всю одежду, и добрались до самого важного...

А потом и думать было поздно.

Словно морская волна в нем поднялась, приливом, швырнула на медноволосую красавицу, заставила подмять под себя, стиснуть...

Не эту он видел сейчас под собой.

Другую, с которой эту роднил лишь цвет волос.

А остальное все не то, не так... запах, вкус, стоны...

Волна поднималась все выше и выше, захлестывала, несла его на своем гребне, и он уже сам не понимал, чьи стоны звучат в комнате, чьи крики... ничего не понимал, пока не взорвался ослепительно яркой звездой на самом пике наслаждения.

И только потом упал рядом, выдохнул...

О девушке он даже и нее подумал. Какая еще девушка?

Не та, не то...

Хоть и приятно ему было, но словно привкус мела на зубах чувствовался.

Мерзкий привкус подделки.

- Теодор? - Руди заглянул в дверь, хотел, было, ухмыльнуться, но вдруг побледнел.