Возвращение (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 26

Из-под розовых губ показывался не человеческий, а змеиный язык. Тонкий, раздвоенный на конце. Или это просто так виделось?

Недаром же говорят, что зеркала показывают истинную суть человека?

Вот зеркало в углу ее и показывало. Только сказать никому не могло. У него-то языка не было. Увы.

***

Фёдор открыл глаза, потер лоб. Вроде и не пил он вчера много...

Конечно, лекарь оказался рядом со своим боярином. Сидел в уголке, глядел на происходящее. А ежели боярин с девушкой решит уединиться, так он с ними пойдет.

Нет, не третьим.

Просто у девушек много болезней бывает. Сами-то они и не скажут, даже если знают. А могут и попросту не знать. Все хвори по-разному себя являют. Вот лекарь ее и осмотрит. И ежели что заподозрит - боярин себе другую выберет. А как иначе?

Вот, к нему Фёдор и подсел.

- Поздорову ли?

- Благодарствую, царевич, все хорошо, - лекарь воззрился на царевича с интересом. Что надобно-то? Девушку осмотреть?

Фёдор тянуть не стал.

- Помнишь, пару дней назад ты бабку осматривал, на ярмарке?

- Помню, как не помнить. Только там ничего страшного, отлежится - и хватит с нее.

Адам Козельский ценил себя очень высоко, и на лечение разных бабок размениваться не любил. Он боярина лечит, а тут какая-то... может, и не холопка, ну так прислуга. Немногим лучше! Тьфу!

- Мне надобно, чтобы ты ее еще раз осмотрел.

Адам дураком не был.

Ну, надо - так надо. Глупых вопросов он тоже задавать не стал. Ни зачем, ни почему... задал умный.

- Когда ее осмотреть надобно, царевич?

- Завтра?

- Можно и завтра, царевич. После полудня?

Фёдор подумал, и кивнул.

- Да, после полудня. И еще... я хочу пойти с тобой.

- Зачем? - зря Фёдор порадовался смышлености лекаря. Ненадолго ее хватило.

- Надо так. Скажешь, я твой помощник.

- В таком виде, царевич?

Фёдор оглядел себя.

Да хороший у него вид, хороший, и кафтан... м-да. У нас все помощники лекаря в алом бархате и ходят, ага. С золотым шитьем, с собольим мехом на опушке, в сафьяновых сапогах...

- Найдется у тебя, чего надеть?

- Как не найти, царевич. Можешь встать, я рост посмотрю?

Фёдор послушно поднялся. Лекарь прикинул, подумал...

- Да, найду. Когда мне завтра явиться?

- Давай к полудню. Как раз пока я переоденусь, там и ко времени будет.

Лекарь молча склонил голову. Получилось это как поклон, и Фёдор гневаться не стал. Пусть его...

Вина он выпил, было. Бутылку. А продажными девками не соблазнился, хотя Руди и подмигивал, и намекал на какие-то чудесные умения девушек.

Но Фёдору не хотелось.

Его мысли занимала медноволосая красавица. Ведь и правда хороша собой! Не первая красавица, к примеру, Борькина женка куда как красивее, только вот прикоснуться к царице Марине Фёдор даже щипцами не смог бы. И как с ней Борька только в постель ложится? Жуть! Фёдору бы трон предложили, и то не согласится! Она ж...

От нее холодом тянет. Ледяным, страшным...

А вот Устинья - теплая. К ней руки протягиваешь, и греешься. Такое чувствуется.

Одна из девушек была похожа на Устю, но Фёдор даже не поглядел в ее сторону. Не нужна ему подделка! Ему настоящую хочется. И завтра...

Завтра он окажется рядом с ней.

Рядом...

Под эти мысли и уговорилась бутылочка франконского вина, а потом и вторая, третья. И завтра наступило незаметно...

Фёдор подорвался с кровати, посмотрел в окно.... Нет, еще не полдень.

- Царевич, ты умойся, а я одежду уже подготовил, - Михайла погрешил против правды. Воду правда принес он. А вот одежду готовили другие слуги. Но кого волнуют подобные мелочи?

Уж всяко не его!

И не Фёдора, который сунул голову прямо в таз с водой, а потом встряхнулся, словно собака, на половину комнаты, и уточнил.

- Там лекарь не пришел?

- Нет пока.

Фёдор кивнул.

- Ладно. У тебя что?

- Немногое, царевич. Много за ночь и не узнаешь, - развел руками Михайла.

Так-то справедливо. Ночью все спят, разве что совы ухают. А холопка Лукерья, которая выскочила к красавчику на свидание, больше верещала под ним, чем разговаривала. А что?

Бабы - они больше всего разболтать готовы после этого дела. Тогда они размякшие, податливые и за языком не следят. Михайла точно знает. Не впервой ему... иные и про захоронки свои али хозяйские так душевно все выбалтывали, про планы докладывали...

- И что ж узнал?

- Что не сговорена твоя боярышня, царевич, я уже говорил. А что в сердце у нее никого нет, сейчас верно скажу. Ни сердечного друга, ни тайны какой. Никто ей писем не пишет, ни к кому она не бегает. Не смотрит, не вздыхает.

Почему-то Фёдору было приятно это слышать. Но и Михайле было приятно это говорить. Собственники...

Фёдор кивнул, и принялся одеваться.

Пока позавтракал, тут и лекарь пришел.

Конечно, пригласить его к столу Фёдору и в голову не пришло.

- Пришел? Одежду принес?

Адам кисло подумал про диких россов, но поклонился, и принялся доставать одежду. Традиционно лекари ходили в длинном балахоне, похожем на рясу, только зеленого цвета, длиной до колен, и широкополой шляпе. Разве что во время эпидемий надевали маску с клювом, в который закладывали корпию, пропитанную отваром целебных трав. Или сами травы - кто во что горазд.

Помощники носили то же самое, но шляпа им пока не полагалась. Повязка на лоб и капюшон *

*- единой формы у лекарей не было очень долго, исключение - форма 'чумного доктора'. Но в Россе пусть будет. Прим. авт.

Фёдор был выше лекаря на голову, так что балахон пришлось надставлять.

Царевич натянул его прямо поверх одежды, поморщился - и высказался.

- Гадость!

Адам промолчал.

Он не станет объяснять, что это не просто так.

Зеленый цвет - цвет жизни. Он защищает одежду от брызг крови и прочих жидкостей, больных же и рвет, бывает, и мокрота у них идет... а до колен балахон потому, что на улицах грязи как раз по колено. Вот, чтобы подолом не мести, его таким и носят. И даже повязка на голове не просто так. и у него, и у помощника. А чтобы волосы в глаза не лезли, и пот не затекал во время операций.

Зачем это царевичу? Ему не нравится - и не надо. И правильно, кстати говоря!

В балахоне царевич был похож на очень тощую и противную жабу. Только что бородавок не хватало.

Поди ж ты, вроде и не толстый, а впечатление именно такое. Не идет ему. Никак.

- Короб, - почтительно подал искомое Михайла.

Слуги ему не мешали. Хочет этот сумасшедший смерть за усы дергать - пусть его! Им меньше достанется.

Фёдор перекинул перевязь через плечо, поморщился.

- Тяжело.

Адам развел руками.

А ты думал, все так просто? Там одни инструменты чего стоят. Понятное дело, самых ценных тут нет, но есть скальпели, пила, есть зажимы, еще кое-что... по капельке, но вес набирается приличный. Потаскаешь такой - мигом помощника возьмешь.

- Присядь, царевич, - попросил Михайла.

- Зачем?

- А вот, - парень показал накладные усы и парик. Адам под шляпой тоже был в парике, кстати.

- Давай, - кивнул Фёдор.

И через несколько минут оказался неузнаваем. Михайла ему и брови толщиной с упитанную гусеницу умудрился сажей нарисовать.

- Вот так. Родная мать не признает.

Фёдор не возражал.

И то верно, ни к чему ему такая слава. Если ОНА его узнает - и ладно будет. А если не узнает, он потом разъяснит.

***

Подворье Заболоцких жило обычной жизнью.

Кто занимался скотиной, кто хозяйством, но появление лекаря заставило всех замереть. Фёдор тащил за ним короб, не поднимая головы.

- Я к няньке Дарёне. Боярин распорядился. Проводи, - приказал Адам первой же попавшейся холопке, которой, по стечению обстоятельств оказалась именно Лукерья.

Та кивнула и засеменила впереди.

Интересно-то как!

Спросить бы, какой боярин, что приказал, да плетей получить за дерзость не хочется. Боярин Алексей и приказал бы отвесить. Боярыня, правда, помягче, только по щекам нахлещет, но тоже неприятно. Проще проводить, а там пусть боярыня сама разбирается.