Возвращение (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 21

- Матушка, на ярмарке царевич Фёдор оказался. На глазах у него несчастье случилось.

- Ох...

Боярыню пришлось отпаивать водой. И дальше новости оказались не лучше. И про предоставленные Устинье возки, и про боярина Данилу, и про письмо, которое прибудет для отца.

Как тут за голову не схватиться?

- Устенька, натворили вы дел...

- Виновата я, матушка. Моя вина - моя и ответ.

- Вот спиной и ответишь. На лавку ложись, да подол задирай.

Устинья и не спорила. Да и била матушка без души, скорее, не для наказания, а для отца. Для служанок представление устраивалось.

Вернется тятенька, а ему и доложат, мол было такое. Боярыня потом дочь высекла, да за нянькой ухаживать приставила. Досталось ей уже, а два раза за одну вину не наказывают.

Может, и сойдет так?

С тем Устя и отправилась ухаживать за няней.

А спина все равно ныла. Жаль, себя лечить не получится.

***

Ночью, лежа на лавке и чутко прислушиваясь к дыханию нянюшки, Устя подводила итоги. Нельзя сказать, что день был плохим. Но и хорошим его назвать нельзя.

Все люди из ее прошлого, которых она бы и видеть никогда не хотела, все сошлись воедино. Это плохо. Ей заинтересовались - это плохо.

С другой стороны, а как она должна действовать? Ей НАДО быть во дворце. Но просто так ее никто туда не пригласит. Поэтому...

Пусть идет, как идет. Устя в себе не сомневалась. В прошлый раз она не справилась, но в этот раз...

Она сильно заинтересовала Фёдора. Даже в худшем случае, она уже не будет бессловесной куклой, с ней уже придется считаться. А в лучшем...

Сильно закололо сердце.

Неужто она ЕГО увидит?

Увидит, в глаза посмотрит, улыбнется, одним воздухом с ним дышать будет?

Живой он! Понимаете, жи-вой!!!

Кто любимого человека не хоронил, над гробом не стоял, окаменев от горя, волосы на себе по ночам не рвал, в подушку не выл бесслезно - не поймет. На все, на все была готова Устя, лишь бы хоть раз ЕГО увидеть. И уж теперь-то она листочку не позволит на него упасть, травинке дотронуться не даст.

Сама умрет, а его защитит.

Худо ли, хорошо, а сегодня она к нему первый шаг сделала. Она справится.

В груди, над сердцем, ровно горел черный огонек. И казалось Усте, что стал он сегодня чуточку сильнее. Может, он от ненависти разгорается? Кто ж ответит?

Там видно будет.

Из ненаписанного дневника царицы Устиньи Алексеевны Заболоцкой.

Я сплю чутко. Когда соседняя дверь скрипнула, Аксинья поднялась ночью, и куда-то пошла, я последовала за ней.

Сестра шла на чердак, тихо, но уверенно. Кажется, она не раз туда ходила. Я за ней не пошла, я подождала, пока она вернется и уснет. Няня тоже спала, приехавший лекарь дал ей сонных капель. Я его не звала, но мне кажется, тут позаботился боярин Данила. Он добрый, несмотря ни на что.

Фёдору и в голову бы не пришло думать о какой-то няньке. Истерману - тем более.

Но лекарь приехал, дал няне капли, и она спала. И сердце ее билось ровно-ровно. Дар подсказывал, она выздоровеет.

Потому я решилась оставить ее второй раз за ночь, и уже сама, таясь и оглядываясь, поднялась на чердак.

Холопки не слишком усердны, и следы Ксении я сразу увидела. Про пыль она не подумала. Зацепила рубахой. Сундук, потом половица... ага. А вот на окошке пыли почти нет.

Одна из досок поддалась сразу же. И под ней золотым шитьем блеснула мошна из дорогой алой кожи. Золотые завязки, шнур золоченный...

Ах ты ж нечисть мелкая, негодная!

Кто? Оба!

Михайла, который, надо полагать, моей сестре передал тот кошель, вот ведь как сложилось. И сестрица, которая могла бы его отдать хоть бы и мне, а предпочла промолчать и утаить.

Кошель я достала и рассмотрела.

Нетронут.

Этот узел я знала, Фёдор его любил. Любит.

Лембергский узел. Его показал Фёдору один из друзей Истермана, бывший моряк. *

*- в нашей истории этот морской узел носит название 'фламандский', похож на знак бесконечности. И завязывать его не так, чтобы просто. Уметь надо. Прим. авт.

Аксинья просто побоялась его развязывать, понимая, что обратно завязать не сможет никак. А я смогу. И я распутала узел. Он сам распустился в моих пальцах, только потяни за нужный конец.

Блеснуло серебро.

Я пересчитала монеты.

В моих руках оказалось ровно двадцать рублей. Серебром.*

*- русский рубль 1704 г. весил примерно 28 грамм серебра. 28х20=560 грамм. Приличный вес, конечно, когда мошну срезали, царевич сразу это понял. А вот по объему это не так много, Аксинья могла спрятать деньги на себе. Прим. авт.

Думала я недолго.

Пять рублей серебром отправились ко мне за пазуху. Деньги мне понадобятся. Вряд ли Аксинья вернет их Фёдору, скорее - Михайле, если тот наберется наглости. А Михайла точно не знает, сколько в кошеле. Так что...

Пять рублей - это много. За рубль можно купить теленка. На солдата приходится четыре копейки в день, так что на рубль можно прожить двадцать пять дней. Это почти двести пудов ржаного хлеба. *

*- это на 1700 - 1710 годы. Примерно. Прим. авт.

Очень хотелось перепрятать весь кошелек. Чтобы Аксинья не попала в неприятности. Но... ежели Михайла явится у нее кошель требовать - он может. Вот тогда сестрица точно вляпается.

Ладно, пусть остается, как есть, а я пригляжу за младшенькой. Может, и получится не вырастить из нее ядовитую змею?

Почему, почему в прошлом она предала меня?

Не понимаю.

Но мне тогда было очень больно.

***

Михайла сидел за столом рядом со слугой по имени Филипп, и внимательно слушал полупьяные откровения. А то как же!

Приказал царевич - исполнять надо.

Вот и приняли юношу на службу. Кем? А пусть пока в помощниках потрется, вот, хоть бы и у Фильки, все одно ничего не умеет.

Выкинуть на улицу?

Э, нет, такое никто сделать бы не решился. Не ровен час, спросит царевич про паренька, которому приказал место дать, а окажется, что того выгнали. Ой, и полетят тут головушки, как у ромашек. Не то, что Михайлу, козла на службу возьмешь и терпеть будешь.

Впрочем, Михайла не наглел, вел себя вежливо и почтительно, кланялся через слово, так что слуги чуточку подобрели. А Филиппа Ивановича он и вовсе пригласил отметить его, Михайлы, службу. Посидеть вечерком, выпить ладком...

Филька, который весьма уважал хмельные меды, и сейчас не отказался.

Сам Михайла не пил, только подливал дураку, и слушал, слушал... Филька и разговорился, зажурчал, как в отхожем месте.

Царевич Фёдор гневлив, да отходчив, ежели сразу не приказал тебя при нем наказывать, потом и вовсе забыть может. Или в ноги матушке-царице кидайся, ее проси. Она сыну накажет про твою вину забыть, да и сам он забудет.

А вот коли при нем тебя пороть начали - тут все, дело плохо.

Говорят, пьянеет царевич от крови-то, дуреет от нее, как от хмельного вина, себя не помнит. Потому при нем и дядька постоянно, чтобы царевича останавливать. Только про это тссс!

Много чего говорят про царевича. И про царицу вдовую, повторять - так язык вырвать могут.

Что наследник?

Есть такое.

У его старшего брата, царя Бориса Ивановича детей пока нет. Женился он удачно, взял в жены рунайку, взял за ней хорошее приданое, землями, деньгами, да и красива царица, глаз не отвести. Так что брал ее царь и по любви, и по выгоде. А вот детей у них уже пятый год нет. Не повезло государь Борис Иванович вообще не такой, чтобы везучий.

Первая его жена, царица Марфа, троих детей скинула, и все мальчики. А на четвертый раз и сама преставилась. Царь о ней горевал год, потом бы женился, да тут его батюшка помер. Пришлось государю на трон садиться, царство принимать, венец примерять. Это года на три и затянулось.

Потом женился он на княжне Марине. Та ему свое княжество в приданое, другой-то родни у нее не было, разве что брат, но тот в моровое поветрие помер. Только вот... говорят, пустобрюхая она.