Отвергнутая жена (СИ) - Риш Мартиша - Страница 21

Нет, так просто жена его не простит. Скорей глаза выцарапает! Дикая кошка, гордячка, спеси в ней больше, чем в герцогине! А какая стать? Быть может, и нет в Люции ни капли благородной крови, зато характер сильней, чем у иных воинов. И теперь барону придется отведать его силищу на себе.

Люция только закончила трапезу, когда заслышала шаги мужа. Девушка смахнула крошки с губ, тщательно их промокнула. Глаза ее наполнились совсем нехорошим блеском. Пусть Розен кается, пускай молит о прощении. Ни за что она его не простит! И тронуть себя не даст, даже руки не подаст для поцелуя. Еще неизвестно, кто теперь на свободе – барон или она.

Розен рванул дверь на себя. Его жена стояла напротив окна, выпрямив спину. Стройная и прекрасная, как всегда. Волосы девушки были собраны в скромную косу, ее Люция перебросила через плечо. Самый кончик косы при этом жил своей собственной жизнью - точь-в-точь как кошачий хвост. Он покачивался из стороны в сторону, обвивал тонкие щиколотки, щекотал девичье тело.

- Прости, я ошибся, - за последние дни Розен посерел лицом, сник, его прямая спина согнулась, а щеки запали.

- Не прощу. И ты не ошибся, я – ведьма. Кстати, ты так быстро разучился стучаться перед тем как войти в мои комнаты? Плохо, я тебя научила.

- Не говори больше так. Нас услышат. Ты – моя жена и принадлежишь мне, - побагровел барон.

Он бы ринулся вперед, схватил бы Люцию, да не посмел. Нельзя так с кошкой, никогда она не простит. Только за дверью от баса Розена вздрогнул всем телом суровый страж.

- Я не жена тебе больше, - спокойно ответила хрупкая женщина.

- Никто не расторгнет наш брак, слышишь?

- Я отказываюсь быть твоей женой! Этого достаточно.

Легкая улыбка прошлась по губам ведьмы. Барон был взбешен. Ему стоило громадных сил взять себя в руки.

- Зато я от тебя не отказываюсь.

- Не отказываешься? Ты УЖЕ отказался, уже предал меня!

- Когда? - голос мужчины внезапно стал сиплым, он дернул воротник камзола, чтобы дышать.

Несколько драгоценных пуговиц оторвались и упали в солому. Каждая из золота, в центре каждой полыхает рубин, а по краю выбито имя Розен. Люция проводила пуговки взглядом. К утру она их непременно отыщет и отдаст Герберту в благодарность. Парень умный, не попадётся, когда решит их продать.

- Тогда, когда меня волокли сюда стражи.

- Я ошибся. Прости меня.

- Или тогда, когда ты оставил меня здесь без воды и еды, без удобной постели.

- Угощайся. Здесь сладкое вино, вода, все те лакомства, которые ты так любишь, - барон поставил корзину к ногам жены.

- Я не приму от тебя даже корочки хлеба.

Розен скрипнул зубами. Он не привык слышать отказы. Всегда и везде брал то, что хотел. Бесстрашный завоеватель, надежный хранитель границы своей страны, сильный, крепкий. Кто смел так разговаривать с ним? Но под взглядом Люции он терялся, превращался в робкого влюбленного юношу. Один только раз осмелился повысить на нее голос, обвинил в колдовстве, выгнал и ... И полностью уничтожил себя. Кажется, исчезни жена, он сдаст замок и все свои земли любому без боя. Просто не станет смысла в победе, некому будет ее посвятить. К чьим ногам бросить?

- Зенону нужна сильная мать.

- Вспомнил о сыне?

- Я всегда о нем помнил. Умоляю, поешь. Хотя бы немного.

- Нет.

- Люция, ты нужна мне, ты нужна нашему сыну.

Полный тоски взгляд мужа откликнулся болью в сердце Люции. Они так сильно любили друг друга, но разве можно простить того, кто предал тебя? Наверное, можно. Однако Розену хватило смелости отвергнуть не только ее, но и сына! Он лишил их мальчика материнского молока, из-за этого кроха заходился в плаче. Такое нельзя простить никому, никогда!

Розен упал на колени. Грозный мужчина сделал это впервые за всю свою жизнь. Он не боялся так смерти, не боялся так сильно бесчестия, как боялся теперь остаться навсегда без любимой. Барон склонил голову перед колдуньей так низко, как только мог.

- Прости меня. Я сделаю все, что пожелаешь.

- Я хочу, чтоб ты убрался из моих новых покоев. Вместе со своими подачками. Будешь пить вино – помни, как оставил кормящую мать Зенона без капли воды. Будешь есть – вспоминай, на что обрек меня. Останешься в спальне с девицей, вспоминай о том, что потерял навсегда. Никогда больше ты не сможешь насладиться ничем сполна. Всегда будешь вспоминать обо мне. И даже с женщиной ничего у тебя не выйдет. Будь проклят! Не муж, не воин и даже не мужчина! Мужчины так не поступают.

- Да как ты смеешь! - Розен вскочил на ноги. Он успел занести руку для пощечины, скорее удара. Люция не дрогнула, смотрела все так же презрительно и улыбалась.

- Только посмей, тогда ты и сам себя уважать не сможешь.

- Мерзавка!

Барон бросился к выходу. Люция расхохоталась вслед мужу. Через минуту в дверном проеме возник страж.

- Унесите это. Я не принимаю подарков от недостойных.

Ошарашенный стражник молча выполнил приказ. Подобрал с пола корзину и выскочил за дверь. Лязгнул засов. Девушка отошла в самый темный угол, прислонилась спиной к холодной влажной стене. По ее лицу потекли горькие слезы, грудь содрогнулась от беззвучных рыданий. Она потеряла любимого навсегда, никогда его больше не увидит, разве что на суде. Нет больше их семьи, ничего не осталось от той великой любви, что была. От того сильного чувства, из-за которого, осталась в этом мире колдунья. Не обнять ей его на прощание, не вдохнуть запах его сурового тела. И ничего уже не удастся исправить. Она проснется вдовой. Нельзя простить предателя! Зачем только она влюбилась в барона, зачем вышла на ту поляну в лесу? Лучше бы и не видела его никогда!

Глава 13

Ноги сами принесли Паула на порог добротного дома. Он бы хотел сразу войти, как делал это всегда, но теперь решил помолиться. Пускай он снял с себя сан, но верить не перестал. Молитва всегда дарует успокоение и надежду. Он просил у бога направить его на верный путь, не дать совершить зло. Ведь все, о чем он мечтает, это избавить семью девушки от страданий. Подарить счастье ее родным. Разве Паул оступится, если поможет? Сама вера его, сама душа велят помогать. Если уж в его руки попало лекарство, то он может и должен помочь.

Дверь открылась сама, помолиться Пауль так и не успел. В старике с посеревшим лицом он едва смог узнать крепкого мужчину, который вчера провожал стадо на выпас. Отец Анны едва стоял на ногах, даром, что от него совершенно не пахло спиртом. Одежда мужчины напиталась горем и под действием этого будто бы стала куда тяжелей.

Не в первый раз отец Паул видел подобные изменения. Когда случалось горе, его часто призывали в дома, в богатые ли, в бедные – всем одинаково нужен священник. И все семьи выглядят в этот час одинаково. То ли дело крестины! Когда родится на свет младенчик, священника тоже зовут. Вот здесь все бывает по-разному. И богатые семьи разительно отличаются от семей бедных в час настоящего счастья.

- Не в добрый час вы пришли, святой отец. Да я и сам уж хотел отправиться за вами. Анна совсем плоха, не дожить моей маленькой до утра. Бог прибрал всех наших с Марией детей, приберет а Нютку.

- Позови супругу свою, сын мой.

- Мария при дочери, не хочет оставить ее одну ни на минуту. Спешит продлить хоть на миг свое материнское счастье.

Паул ссутулился, теперь, в черной одежде, он сам себе напомнил ворона-падальщика. Как ни крути, а счастье быть матерью он унесёт из этого дома. Если ему повезет продлить жизнь Анны, он сможет продлить счастье ее матери иметь живую дочь. Но тогда сама Анна навсегда потеряет возможность родить. Впрочем, иначе она все равно погибнет. Из дома послышался тяжелый стон и вскрик немолодой женщины.

- Иоганн! Беги скорей за святым отцом, наша дочка, она хочет уйти. Поторопись.