Отвергнутая жена (СИ) - Риш Мартиша - Страница 12

Герберт прислушался к шагам, замер. Нет, за ним по узкой лестнице никто не поднялся. Парень достал все своё состояние из тайника. В руке сверток казался довольно тяжелым, но больше весил сам отсыревший кошель из сыромятной кожи, чем то, что было внутри. Герберт вытряхнул всё на ладонь, одна монетка засверкала, прыгая по щербатому полу. Несколько золотых, пара серебряных монеток, медь, которую только на хлеб обменять. Камень, намекающий на богатство и сытую жизнь. Еще не огранённый, найденный почти случайно на обочине у таверны. Такой дорого не продашь, а после огранки – кто знает, может, он и будет чего-нибудь стоить.

Нажитое трудом и великим риском богатство еще недавно казалось парню значительным, он прикидывал, как и на что станет его тратить. Думал, сколько необходимо заработать ещё, чтоб на старости лет ни в чем не нуждаться,.. Чтоб возвести крепкий дом, выбрать хорошую девушку себе в жены, обзавестись десятком крепеньких малышей. Чтоб своя корова была, и не одна, лошади самые сильные, пашня. Работников несколько человек.

Не зря же он подался служить верой и правдой на чужбину? Доказал кровью своей, доблестью, смелостью, что способен встать в стражу барона на равных с другими. Сколько битв осталось позади, скольких врагов он поверг в бегство, а иных и вовсе убил. Мать им гордилась, да и теперь, наверное, гордится. Жаль, она далеко – ни обнять, ни поговорить. Хотел приехать, навестить, вот и приедет. Да не один, а с ведьмой. Зато с пустым кошелем.

Счастливое будущее растаяло, словно морок. Свой дом, крепкая печь, своя мельница, лошадь... Парень еще раз взвесил на ладони монеты. Сколько лет он сможет еще сжимать в руках меч? Десять? Пятнадцать? Быть может, и так. Вряд ли больше. И на эту сторону границы больше уж ему не перейти. Придется служить своему князю. А там, где крепкие стены цитадели, надежный ров и храброе войско простому стражу платят гораздо меньше. Столько золота он и за пять лет не добудет.

А если плюнуть на все? Ну ее, ведьму? И малыша тоже. Сможет он жить счастливо, если будет наверняка знать, что мог спасти женщину, но не стал этого делать? Пожалел своё золото, не захотел рисковать жизнью? Больше-то он все равно ничем не рискует. Семьи не нажил, о матери и без него есть кому позаботиться. Считай, вольная птица, сам за себя отвечает перед совестью, людьми, богом... Перед глазами Герберта встало лицо красавицы, то, как она отводила в сторону взгляд, прятала слезы. И ведь даже не о себе плакала, о единственном сыне! Баронесса готовится принять свою смерть с достоинством воина, даже помощь отвергла. Смелая женщина. Ему бы такую в жены. И неважно, что она с ребенком. Так даже лучше. Парень хмыкнул, подумал досадливо про себя – раскатал губу. Баронессу ему подавай! Нищему стражу. Точней, пока не нищему. Соблазнительное будущее еще есть впереди, машет ладошкой. Да только не суждено ему сбыться. Золото он потратит без сожаления и будущее свое в этой стране загубит. О личной комнате в замке больше можно не мечтать. И о высоком жаловании тоже.

Жаль, золота не так уж и много, чтоб отправиться в дорогу с женщиной и ребенком. Но раз больше ничего нет, придется собираться с этими деньгами. Одеяльца, ткань на пеленки, дорожный плащ баронессе, и лучше уж на меху, чтоб не застудить красавицу ночью. Хоть и лето, но жары нет. И спать бок о бок на одном ложе такой женщине не предложишь. Гордая очень. Не так поймет и босиком уйдет, чего доброго. К плащу нужна фибула, а еще лучше застежки. Мальчонке тоже не обойтись без люльки. Хоть что-то, но купить придется. Ещё провиант в дорогу, фляги для воды, две, а то и три для лошади. Седла, поводья, уздечки. Ведра, чтоб можно было поить в дороге. Не везде найдешь чистый ручей... И котелок хоть какой тоже нужен. Хорошо, что огниво есть, считай, повезло.

Вот мать обрадуется, когда он вернется. Уехал, чтоб разбогатеть, вернулся с женой и ребенком. Да еще и чужими. Впрочем, как знать. Повезет, так станет красавица его супругой. Законной, перед людьми и богом. Обвенчаются в церкви по законам его страны. И не важно, что она ведьма, и плевать на барона. Только б разгорелся в сердце этой женщины хоть крохотный огонечек любви к нему, простолюдину. А уж он постарается для Люции – и золота раздобудет, и дом новый отстроит, и корову лучшую приведет. У ее мальчонки все будет, обеспечит как своего собственного – и мечом, и лошадью, и вещами. Чтоб не хуже, чем у других.

Пока голова на плечах есть, а рука крепко сжимает меч – ничего нет страшного. Все у них будет. Только вот плащ в дорогу придется купить ведьме мужского кроя, чтоб никто ничего не заподозрил. И лошадей он сведет из конюшен барона в полном облачении: с седлами, уздечками и запасом зерна на дорогу. Резвых коней другим путем все равно не добыть, так пусть уж барон чуть разорится на прощальный подарок. Вот уж кого, а его и вовсе не жаль.

Герберт сложил в карман золото, прихватил несколько наконечников от старых копий, вдобавок взял заржавелый кинжал со сломанным лезвием, если обточить немного, сойдет за нож. В дороге все пригодится.

Когда парень выбрался из замка, его оглушили голоса толпы. Все они жаждут зрелища, ведьминых мук. Дикие люди, разве такое можно кому-то желать? Скольким из них помогала Люция? Вон стоит лавочник. Не он ли бежал за снадобьем для своего младшего сына к баронессе? И ведь падал ей в ноги, молил хоть чем-то помочь. Оттолкнул от себя священника, чтоб тот не смел исповедать мальчишку. И Люция тогда помогла, дала мазь, остановила хворь у ребенка, спасла. Так почему сейчас мельник здесь? Выкрикивает имя той, что помогла? Желает ей смерти, чтобы очистить свое имя? Чтобы его самого не заподозрили в колдовстве? Или жаждет зрелища? Правду говорят, нет у горожан ни чести, ни совести!

Герберт пробрался сквозь толпу, тенью скользнул на дорогу и направился в город. Здесь он исхитрился купить огромный кожаный плащ, подбитый мехом лисы. Парень не поскупился и приобрёл к нему тяжелую фибулу из кости в форме венца. Как прижмет к груди своего младенчика Люция, завернется в меховой плащ, так сразу утешится. И не страшно, что спать они станут посреди леса, а не в замке. Все лучше, чем погибать на костре.

- Долго будет служить этот плащ, не пожалеешь! - простился с ним лавочник, - Сносу нет такой коже.

Герберт купил котелок, немного провизии. Затем парень обогнул городок, вышел на обрыв над рекой. Здесь, в корнях старой сосны он спрятал все то, что у него было собрано в дорогу. Даже камень необработанный и то положил. Прикрыл тайник камнем и с чистой совестью направился к замку. Осталось дождаться темноты и вывести из конюшен лошадей. Еще было бы неплохо спилить решетку с окна темницы. Покуда будет идти суд, рядом с часовней и темницей стражи не будет. Точильных камней в оружейной много. Если потрудиться, то можно успеть подпилить прутья. Хотя бы погнуть, и то легче будет.

*** Отец Паул молился в келье, как ни странно было ему самому уповать на Бога теперь, когда он собирался совершить преступление. За стенами замка бесновалась толпа, градоначальник прошел мимо часовни в сторону замка...

Священник пытался найти ответ в своем сердце на самый главный вопрос – что есть вера? По всему выходило, что в милость Господню он верил. А в праведность людей – нет.

Его вера – облегчать страдания, наставлять на праведный путь, давать утешение, открывать чужие сердца навстречу Всевышнему.

Но судить он не может. И сжигать ведьм на кострах никогда не станет. Не поднимется его рука с факелом, чтобы поднести его к хворосту, не для того она создана.

Бог велел любить ближнего. Но церковь решила иначе. Отчего? Быть может, папа ошибся? И все кардиналы вместе с ним? И другие священники? И эта толпа за стенами замка... Разве могут все ошибиться? Могут. История знает немало подобного. Когда отвергнутого провозглашали святым после смерти.

Он заключил договор с ведьмой, он исполнит обещанное, а потом снимет сан. Господь велит прощать, инквизиция принуждает судить. С церковью его больше ничто не связывало в душе. И носить рясу стало преступным. Да только слово, данное ведьме, нужно сдержать. А значит, и рясу он пока снять не сможет. По крайней мере, покуда не убьет Зенона.