Газлайтер. Том 22 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 23

Следом выходит Ледзор, с его привычным, почти заразительным морозным энтузиазмом.

— Хо-хо, граф вернулся! Быстро ты!

Бер тут же поднимает руку, едва не указывая на него пальцем, и фыркает:

— Быстро? Да ты совсем отмороженный!

Ледзор даже не моргает, принимая это как комплимент:

— Для меня это похвала!

Я с ухмылкой бросаю в сторону Бера:

— Как я мог забыть? И суток не прошло как уехал.

Тем временем группа «Тибет» с Фирсовым во главе разглядывают руины с выражением лёгкого шока.

Веер поворачивается ко мне, её глаза горят неподдельным интересом.

— Дорогой, это ты тут так развлёкся?

Тем временем Мерзлотник с Шаровым бродят среди развалин, осматривая всё вокруг с видом обиженных напарников.

— Опять без нас, — вздыхает Шаровой почти обиженно. — А ведь монахи — наше общее задание.

Змейка ходит по развалинам, водя ноздрями, как охотничий пёс. Её голос, как всегда, полный энтузиазма:

— Дрррка была, фака!

Я позволяю себе короткую улыбку, но времени на разговоры у нас действительно немного.

— Поговорим позже, — кидаю через плечо, направляясь к хранилищу.— Учитель, пошли, — зову я, бросив взгляд на Фирсова. — Посмотришь, что тут осталось.

Мы спускаемся вниз. Температура увеличивается, воздух здесь прогрет артефактами, хоть и немного затхлый. В хранилище всё так, как я оставил. Штабелями лежат оставшиеся альвы. Я подхожу к одной лежанке и внимательно осматриваю маму Лакомки. Её состояние стабильное. Это хорошо. Скоро теща отправится в новый дом. Но сначала я должен позаботиться о тех, кому намного хуже, а то подданные моей жены… вернее, мои будущие подданные сильно поредеют.

Поворачиваюсь к спустившимся следом таврам и чётко отдаю приказ:

— Переносите этого и этого и вот тот весь ряд, — говорю, указывая на определённые лежанки с альвами. Затем перевожу взгляд на дальние ряды. — И ещё тех стариков. Всё это нужно перевезти как можно быстрее. Затягивать нельзя.

Тавры сразу принимаются за работу. Они действуют слаженно, перенося указанных альвов на носилках. В помещении слышен только мерный звук шагов и редкие команды.

Я тем временем оборачиваюсь к Фирсову:

— Учитель, следующая партия, если вдруг я сам не смогу поехать, будет состоять из этих, — киваю на другие ряды пациентов. — Вы возьмёте на себя сопровождение.

Фирсов бросает на меня недоумённый взгляд.

— Как ты определил, кого перевозить в первую очередь?

Я задумываюсь, подбирая слова. Объяснять в деталях, что к чему, не имею права. Ибо родовая тайна. А лабуду про выручающие артефакты и прочую дребедень придумывать не хочу. Все же мы со старым ликвидатором вместе прошли столько опасностей…— Не могу сказать, — честно отвечаю, чуть пожав плечами. — Просто сделайте, хорошо?

Фирсов смотрит на меня ещё несколько секунд, будто пытаясь что-то понять, но, в конце концов, кивает.

— Хорошо, Филинов.

Я возвращаюсь к работе, продолжая указывать, кого включить в список на следующие перевозки, а кого оставить на «позаследующий» этап. Подобные решения даются нелегко, но другого выхода нет.

Тавры заканчивают переноску. Мне нравится их работа: всё чётко, без суеты. Да и альвов рогачи носят как пушинок. Убедившись, что порядок соблюдается и ничего не забыто, я решаю, что пора двигаться дальше.

— Всё, — говорю я, окидывая взглядом площадку. — Идём.

Фирсов кивает, и мы направляемся наверх к шатру, где нас уже ждут Ледзор и Бер. Надо бы выслушать оперативный доклад.

Внутри шатра тепло. Тут же находится и Зела с отмороженными глазами зомби-альва. Девушка стоит по стойке смирно. Расслабляться попавшие под вирус не умеют, только вырубаться по команде. Ледзор сидит за столом, его выражение лица привычно энтузиастическое, а Бер, напротив, вечно недовольный.

— Ну что, — начинаю я, оглядывая их обоих. — Есть что рассказать?

Ледзор усмехается, его голос звучит громко и бодро:

— Хо-хо, граф, было весело!

Бер тут же хмурится:

— Весело? Серьёзно?

Ледзор хмыкает, его улыбка становится шире:

— Было нападение монахов, но мы быстро их порубили в капусту.

Я киваю, с интересом уточняя:

— Вам тут вдвоём-то не тяжело?

Ледзор тут же отмахивается, будто я задал вопрос из разряда глупых:

— Да ты что! Мне тут самое то. Обожаю холод, снег, ледяной ветер… Прекрасное место.

Бер закатывает глаза и сердито бурчит:

— Меня всё это достало. Ненавижу холод, снег, ледяной ветер… Бесячая Антарктика!

Я лишь усмехаюсь, наблюдая за его вспышкой.

— Всё так плохо?

Ледзор, конечно, не упускает шанса вставить свои пять копеек:

— Да его просто бесит, что его зазноба всё время стоит, как столб, и даже не отвечает ему! Он ей даже стихи читал, а она — ноль внимания.

Бер злобно фыркает, но ничего не отвечает Ледзору. Вместо этого он переводит взгляд на меня, его лицо всё ещё напряжённое.

— Когда ты уже расколдуешь всех моих соплеменников?

Я спокойно пожимаю плечами, стараясь говорить как можно мягче:

— А я не знаю.

Бер хмурится.

— Что⁈ Как так — не знаешь⁈ А кто тогда знает⁈

Я поднимаю руку, отсекая возможность дальнейших вопросов. Бер, поняв мой намек, заставляет себя умолкнуть.

— Вот так. Мы все заражены вирусом. Монахи разработали его как оружие специально против телепатов. Потому я пока не знаю, как его снять полностью. Я могу его сдерживать, и этого достаточно, чтобы не дать ему разрастись. Но избавиться от него полностью… Придётся поискать решение. И да, это займёт время. Нам придётся жить с этим вирусом ещё некоторое время.

Бер сжимает кулаки, сдерживая альвийские проклятия. Ледзор, напротив, выглядит как-то даже воодушевлённо. Он усмехается своей фирменной морозной усмешкой:

— Хо-хо, а я вообще ничего не чувствую. Никакого вируса. Может, меня обошло стороной?

Конечно, Одиннадцатипалый шутит. И отвечать не нужно. Вместо этого перевожу взгляд на Зелу, застывшую неподалёку. Её лицо пустое, движения механические. Вздыхаю. Да, Беру нелегко видеть свою любимую такой. Что ж, сегодня я не дрался, а потому силы есть.

— Зомби-альвы сразу в себя не приходят, — говорю больше себе, чем окружающим, хоть все меня явно слушают. — Но на одного бойца меня пока хватит.

Я сосредотачиваюсь, собирая энергию. Это отнимает больше ресурсов, чем мне бы хотелось, но выбора нет. Процесс медленный, почти выматывающий, но я чувствую, как что-то начинает меняться. Взгляд альвийки перестаёт быть пустым. Глаза оживают, в них появляется осознанность. Она моргает, словно просыпаясь от долгого, тяжёлого сна, и окидывает взглядом окружающих.

— Что… случилось? — её голос дрожит, растерянность заметна даже в интонациях.

Но её взгляд задерживается на мне, и выражение лица резко меняется. Воспоминания, похоже, нахлынули внезапно.

— Это ты! Ты дрался со мной! — восклицает она, и её голос становится яростным. — Я помню!

Прежде чем я успеваю что-то сказать, в её руке формируется кислотный меч. Она сжимает его, как будто собирается разрубить меня на части, и кричит:

— Готовься! Сейчас повторим!

Оп-па. Вот и помог, называется. Голубки, в следующий раз помогайте себе сами.

Торговый центр, Москва

Маша и Настя неспешно бродят по торговому центру, рассматривая витрины. Шум толпы, негромкая музыка, мерцание рекламы — атмосфера располагает к праздному времяпрепровождению.

— Настенька, как же хорошо, что у нас наконец-то появилась возможность пообщаться, — говорит Маша, улыбаясь. — Раньше ведь такой возможности не было, а я действительно этого хотела.

Настя чуть усмехается, её ответ короткий, но точный:

— Да, нас многое связывает. Особенно один черноволосый телепат.

Маша хмыкает, её глаза лукаво блестят:

— Хотелось бы, чтобы связывало не только он! — добавляет она, а затем, чуть понизив голос, спрашивает: — Кстати, ты не знаешь, куда подевались все Вещие-Филиновы? На последнем приёме их ведь не было.