"Фантастика 2024-195". Компиляция. Книги 1-33 (СИ) - Панов Вадим Юрьевич - Страница 38

– Декорации хотя бы существуют в реальности, – проворчала Шанти. – Ливеры же выбирают последовательность единиц и нулей. Выбирают то, чего не существует.

– Но цифровые декорации научились заползать в реальность… – Марлоу прикоснулась пальцами к AV-очкам девушки. – …и превращают в декорации её саму. И возникла странная ситуация, когда реальность становится такой же лживой, как Сеть.

– И это сходство делает реальность частью Метавселенных.

– И тогда всё вокруг кажется ненастоящим…

Несколько секунд человек и нейросеть смотрели друг другу в глаза, после чего Шанти улыбнулась:

– В Метавселенной ты точно знаешь, с кем говоришь, поскольку на «оболочке» нейросети обязательно присутствует идентификационный код…

– У меня его нет.

– Ты – уникальна.

– Спасибо, Шанти.

– Говорить правду легко и приятно. – Девушка помолчала. – А когда ты отвыкнешь меня перебивать, ты станешь Совершенством.

– Имей совесть – я только-только научилась тебя перебивать.

– Это я и имела в виду.

– Я знаю.

Шанти вздохнула и продолжила:

– А если таких, как ты, будет много? Не уникальных, тут тебе нет равных, а не имеющих метки нейросети? Как мы узнаем, кто стоит рядом с нами в реальности: человек или нейросеть?

– Достаточно снять AV-очки, – напомнила Марлоу.

– Недостаточно, потому что это может быть человек, живущий на другом континенте и путешествующий в «оболочке». И сняв очки ты перестанешь видеть настоящего человека. Но никто не поручится, что это не нейросеть… А кто читает нам новости? – Шанти мотнула головой в сторону экрана. – Кто веселит в комедийных шоу или заставляет плакать в драматических? Кто пишет для них сценарии? Есть вопрос интереснее: кто пишет инструкции для Департаментов? Законы? Мы голосуем за живого человека или нейросеть высшего уровня, на «оболочке» которой нет идентификационной метки? Существует ли правительство? Кому мы подчиняемся? Чьи требования вынуждены исполнять?

– Я ведь сказала: реальность – это часть Метавселенных, – хладнокровно напомнила Марлоу.

– И я объясняю себе, почему твоё утверждение – истина. – Шанти грустно улыбнулась и вновь кивнула на экран. – Сеть пластична и способна выстроить уникальный мир для каждого пользователя. В том числе – с помощью новостей. Вдруг наш сосед видит на экране совсем другое? Не в том смысле, что его интересуют биржевые сводки, а не преступления Марсианина, а что новости для него составлены по другому алгоритму? Где чёрное для нас ему называют белым?

– Вполне возможно, – медленно ответила Марлоу. – Ресурсы для этого есть.

– И мы живём в Метавселенной, считая, что пребываем в реальности. Живём в идеальной Метавселенной, предназначенной исключительно для нас. Для каждого из нас. Процесс цифровизации замкнулся, как Уроборос: мир создал Сеть – Сеть изменила мир.

– Достаточно снять очки.

– Новостные каналы можно читать без очков.

– И что будет дальше? Что произойдёт, когда миры сольются?

– А разве они уже не слились? Разве не ты сказала, что реальность – это часть Метавселенных? А значит, точка невозврата пройдена. – Шанти выключила экран, но осталась около него и, не глядя на Марлоу, продолжила: – Когда-то мы стояли в шаге от войны, в начале XXI века клубок проблем и противоречий стал очень горячим: невиданные государственные долги, перерасход ресурсов, перенаселение… Люди привычно собирались воевать и готовили планету на убой, но не получилось. «Мягкий путь» восторжествовал и несмотря на несколько серьёзных локальных войн, до обмена ядерными ударами дело не дошло. Подавляющее большинство жителей планеты постепенно загнали в агломерации, а экономику спустили в унитаз Метавселенных. Повсюду действуют протоколы Экологического Ренессанса, благодаря которым Земля постепенно отползает от экологической катастрофы и возвращает себе первоначальный облик, но какая от этого радость ливерам? Они не увидят преображение, точнее – Ренессанс, потому что не имеют права покидать пределы агломераций без разрешения Департамента социального согласия. Получить его практически невозможно и те красоты, которыми мы с тобой любовались несколько дней назад, для ливеров доступны только в «Яркости». Они разглядывают свою планету, но не живут на ней. Они…

– Они – ливеры, – тихо сказала Марлоу. – И они больше походят на меня, чем на тебя.

– Производители боевых дронов утверждают, что строго следуют правилам и отгружают устройства без боеприпасов и без программного обеспечения – в полном соответствии с едиными глобальными требованиями. И если патроны, взрывчатку и ракеты Марсианин мог похитить у тех же производителей, то откуда он раздобыл программное обеспечение, позволившее атаковать мирный Сан-Франциско – неизвестно. Военные хранят молчание, а Четвёртый департамент ограничился коротким заявлением о том, что «проводится расследование». И это очень плохая новость, поскольку монополия на боевое программное обеспечение играет основную роль в безопасности граждан. Мы уверены, что террористы не могут использовать ничего, кроме стрелкового оружия и неуправляемых снарядов, теперь же выясняется, что они способны управляться с тяжёлыми образцами военной техники и программировать её на массовое уничтожение мирных жителей…

Помимо репортажей с места событий, кадры которых напоминали кадры уничтоженного немцами Сталинграда, в новостных каналах начали появляться первые аналитические блоки, авторы которых поднимали острые вопросы, главным из которых был следующий: откуда у Марсианина доступ к военному программному обеспечению? При этом в эфир аналитические выпуски отправились не просто так, а в результате тщательного изучения запросов и разговоров в Сети. Специалисты Соцсогласия и Четвёртого департамента увидели, что население встревожено, и распорядились «поднять тему», дабы обеспечить обществу возможность обсудить проблему, в результате чего будет выпущен пар, а ливеры получат иллюзию ответов.

Однако далеко не все потребители новостного контента нуждались в аналитике, тем более – в такой, некоторым было важно знать результаты атаки, по возможности – точные.

– Почему они молчат о жертвах? – недовольно бросил Марсианин. – Я хочу знать, сколько красного сделал!

– Много, – отозвался Спенсер. – Я думаю, они боятся озвучивать цифры и прикидывают, как бы ловчее соврать.

– Они не посмеют соврать! Не посмеют отобрать у меня достижение! – Марсианин вскинул голову. – Я хочу миллион!

Спенсер кивнул, а Дэвид, второй ближайший помощник Марсианина, пробормотал:

– Уверен, у нас получилось.

– Что? – Главарь резко повернулся и в упор уставился на помощника. – Что ты сказал?

– Уверен, у тебя получилось! – громко ответил Дэвид, использовав правильное местоимение.

– Да! – Марсианин взмахнул кулаком. – Я планировал, высчитывал, готовился и хочу, чтобы был миллион. Мне нужно красное! Нам нужно много красного! Как можно больше красного!

– По нашим расчётам… – начал, было, Спенсер, но был перебит.

– Тихо! Хочу послушать их мнение о великолепном финале, который мы устроили в Сан-Франциско!

Дэвид вздохнул и чуть прибавил громкость.

В отличие от Кандинского, который всегда лично участвовал в акциях, дабы в полной мере насладиться устроенной катастрофой, Марсианин действовал удалённо, не желая подвергать себя случайному риску, а потом как сумасшедший рыскал по Сети в поисках всевозможных новостей. Поэтому сейчас Марсианин с помощниками находился вдали от Сан-Франциско и даже не в Северной Америке, а в агломерации Антверпен, к которой питал некоторую слабость, и отсюда наслаждался потоком страшных новостей.

– И Департамент социального согласия, и военные показали себя с наилучшей стороны, в точности выдержав заложенное в Акте о чрезвычайных ситуациях время реагирования. И даже опередив график. Дроны Департамента социального согласия атаковали машины террористов почти мгновенно, военные прибыли в агломерацию через двадцать три минуты и сразу вступили в бой. Федеральная управляющая нейросеть обеспечила великолепное взаимодействие между боевыми единицами правопорядка, благодаря чему военные не просто вошли в агломерацию, а оказались в тех секторах, где Департамент социального согласия особенно нуждался в огневой поддержке. Разведка быстро установила базу террористов – судно «SuperANT-4», однако нейросеть запретила его атаковать, опасаясь, что судно подготовлено к взрыву. Автономные портовые буксиры попытались вытолкать «SuperANT-4» за пределы порта, но когда Марсианин понял, что происходит, прозвучал взрыв. По предварительному заключению следователей Соцсогласия, взрывчаткой было наполнено не менее семи тысяч контейнеров, что сделало «SuperANT-4» самым мощным взрывным устройством, когда-либо применённым в террористическом акте. Взрыв превратил Сан-Франциско в зону гуманитарной катастрофы…