Развод. Точка. Нет (СИ) - Чернякова Наталья - Страница 9

Я не любила разочаровываться в людях, ещё больше не любила разочароваться в себе, а это ощущение надвигалось, заполняя собой все мысли: ведь видела, происходит что-то не то, даже подозревала мужа в измене — как-то внезапно он охладел ко мне, ушёл в себя, похудел.

Но нет, гнала поганые мысли поганой метлой, не давала им разрастаться.

Слишком частыми в последнее время стали ночные выезды, какие-то странные отлучки, дежурства. Если бы он служил в убойном отделе, тогда это было бы закономерно, оперативники вообще пропадают на службе сутками, но муж — обычный следак.

Ой дура-а-а! Вот оно моё стремление к самообману — до последнего хочется верить в человека. Не зря мне родители всегда говорили, что я легкомысленная и доверчивая, начисто лишённая логики и критического мышления.

Ведь всё лежало на поверхности, нужно было только сложить два и два, а потом обратиться к частному детективу, пусть бы проследил за товарищем капитаном.

Хотя вряд ли кто-то бы согласился устроить охоту на коллегу, но можно же было хотя бы попробовать найти такого специалиста?

У меня перед глазами засверкали белые мушки, закружилась голова, исчезли всякие силы, и я едва не выронила телефон.

Ещё вчера была безмерно счастлива, как будто птица, высоко поднявшаяся ввысь, и дух от этого захватывало, и чувствовала крепкие крылья за спиной, а сегодня та же птица, только сложившая крылья и камнем полетевшая вниз навстречу гибели, и нет уже вокруг ни милого уютного уголка, ни прекрасных перспектив и жизни тоже нет.

Макс слышал наш разговор, и всё время молчал, пока мы ехали сначала до парковки, где я оставила машину, а потом — до автосервиса.

Он, понимая, в каком состоянии подруга, хоть я и продолжала, фальшиво улыбаясь, играть беспечность, пересел в мою машину на место водителя и позвонил приятелю, чтобы тот отогнал Porsche на ремонт в автосервис.

Я вообще не знала, где остановился Макс, где ночует, почему-то не интересовалась. Захочет — скажет сам.

Но за то, что и он не задавал лишних вопросов, была ему безмерно благодарна.

С настроением надо было что-то делать, я уже достала смартфон, чтобы по привычке заказать билет… куда угодно.

Всегда срывалась в минуты отчаяния: куда-то ехала, что-то меняла, что-то искала, так было в тот ужасный день выпускного вечера, когда после драки двух упрямцев я сбежала к бабушке в деревню, не оставшись на банкет. Так же было ещё раз.

Сегодня от бегства меня остановили два пункта: деньги, которых не было, и какое-никакое чувство ответственности, ибо близился конкурс детских театральных коллективов, намеченный на первую декаду января. Какие уж тут поездки?

Голубев нервно дёрнул переключатель передач, ставя его в положение «парковка». Заглушив мотор, он повернулся ко мне:

— Приехали.

Я по-прежнему сидела в одной позе: руки скрещены на животе, под ними небольшая дамская сумочка.

После слов Макса окинула взглядом территорию: здесь в округе в основном находились производственные помещения, лишь в стороне за ними виднелись старые трёхэтажки, вероятно, построенные сразу после войны. Мимо нас прошёл парень, а потом проехала машина в направлении бокса, двухстворчатые двери которого были распахнуты.

— Это там? — кивнула я на помещение, где остановился автомобиль.

— Да. А ты мечтала увидеть просторное светлое здание с французскими окнами, заливными полами, белоснежными стенами и современной технической оснащённостью? — зло бросил Макс. — Тогда тебе не сюда.

— Ни о чём я не мечтала. Мне бы только машинку починить. И всё.

— Вот это правильно. — Помолчав, спросил, глядя в сторону: — Можно поинтересоваться?

Я вздохнула и разрешила, понимая от этих вопросов мне никуда не уйти:

— Хочешь спросить, что я намерена делать дальше?

— Да.

— Не знаю, прежде всего, нужно убедиться, действительно ли муж провёл сегодняшнюю ночь у любовницы, ещё необходимо съездить в кафе, где влюблённые, — я нервно хохотнула, — должны встретиться. А потом буду решать.

Макс улыбнулся:

— Вот это правильно, не надо пороть горячку. Может, это только наговоры. — Он кивнул, потому что к нам подошли двое парней и тепло его поприветствовали.

— А это Валерия, хозяйка машины, — представил Голубев, выйдя из автомобиля, и подал мне руку. Я с удовольствием ступила на мёрзлую, припорошенную снегом землю, ибо от долгого сидения в машине отекли ноги. — Прошу любить мою подругу и не жаловаться, нрав её крут, но справедлив. Иначе… — Макс неизвестно кому погрозил кулаком.

Я вдруг поймала себя на мысли: приятно, когда к другу обращаются по имени отчеству и с уважением, казалось, доля его уважения перепадает и мне.

Выйдя из машины, я пошагала с Максом в бокс, ребята сами загнали мой старенький Opel, поставив его у смотровой ямы.

Изучив машину и повреждения, они оценили ремонт в мизерную сумму — взяли только за материалы — и тут же прокомментировали, что всё бы сделали бесплатно, учитывая, сколько для них сделал Максим Викторович.

Позже, возвращаясь на джипе, который любезно предоставили ребята, я поинтересовалась, что же такого для них сделал Голубев?

— Ничего особенного, — ухмыльнулся он. — Просто забрал к себе на перевоспитание их третьего младшего брата — боль и проблему семьи. Сейчас он нападающий моей футбольной команды, а то бы сидел уже в тюрьме где-нибудь на Калыме и шил спецодежду. Спорт творит чудеса — знаю это по себе!

Мне всё больше и больше нравился Макс, я чувствовала, он очень изменился: вместо горячности и резкости появилась холодная рассудительность, вместо манипулирования людьми — умение прислушиваться к чужому мнению, даже привычное хамство казалось с нотками обаяния.

Ну а то, что несколько высокомерен, мною оправдывалось раньше так же, как и сейчас, защитным рефлексом: мать воспитывала одна, выпивала, вечно не хватало средств для жизни, вот и прятался он за этим чувством как за ширмой.

Всё пытался кому-то что-то доказать, и доказал — вон сколько добился без посторонней помощи, как говорится, сам себя сделал. Так что, яблоко от яблони упало очень далеко.

Но помешало нам когда-то быть вместе не социальное положение Макса, а совсем другое: его горячность, импульсивность, а ещё, наверное, моё умение попадать в нелепые ситуации.

Мне сразу вспомнился тот случай, когда я вернулась из деревни, в то последнее наше лето, ибо нужно было ехать в соседнюю область, подавать документы в университет культуры.

* * *

Помню, я тогда наполовину упаковала дорожную сумку, как в дверь позвонили. Не пороге стоял Кир с костюмами, которые я брала для вальса.

Вообще, я должна была сдать их на следующий день после выпускного, но спешно уехала, договорившись с хореографом, что привезу, как только вернусь из деревни.

Хореограф нехотя, но согласилась и не стала настаивать на немедленном возвращении реквизита.

Алиса должна была собрать их и занести мне, однако вместо неё явился Кир, с которым я не очень хотела общаться, потому что в этой драке винила и себя тоже, а он был лишним напоминанием моего недавнего позора.

Невольно скривившись, я кивнула Краснокутскому на его «здрасти» и пригласила в гостиную, попутно разглядывая парня. Он был одет в белую футболку, джинсовые шорты, а на ногах были какие-то мягкие тряпичные туфли.

Расспросить Кира о том, почему не пришла Алиска, помешал мамин звонок. Удручённая, она сообщила, что у папы сломалась машина, отец, конечно, постарается починить, но не уверен, что получится.

Мама предупредила сразу, поездку, возможно, придётся отложить.

Я опустила руки: как эта поломка не вовремя, и так затянула время с внезапным бегством в деревню, а тут такое, и до творческого конкурса всего-то пять дней.

А за это время ещё нужно столько сделать, да и как-то психологически настроиться.

Хорошо, что медкомиссию успела пройти ещё до выпускного вечера. Я тяжело вздохнула: всё у меня делается в последнюю минуту.

— Собираешься уезжать? — Кир бросил взгляд на дорожную сумку, по-своему истолковав мои вздохи.