Развод. Точка. Нет (СИ) - Чернякова Наталья - Страница 2

Я очень боялась, что Макс сейчас заговорит о моём муже — своём заклятом враге, начнёт задавать вопросы, а я к этому не была готова, потому решила переключить внимание давнего приятеля:

— Всё нормально. Рада тебя видеть, конечно, но нашу проблему надо как-то решать.

Голубев поступил как настоящий джентльмен… и признал свою вину:

— Нет никакой проблемы: ты не виновата, это я сплоховал, потому что априори было правильнее уступить дорогу автомобилю, который выезжает с парковки. Места для манёвра, как правило, у него совсем не много, да и место для парковки автомобиля сразу освободится. Это куда удобнее для обоих водителей и по времени быстрее.

— Вот-вот, быстрее, — я взглядом указала на вмятину.

— Не беспокойся, раны наши машины получили незначительные, подумаешь, слегка шаркнулись, мой приятель всё сделает сегодня же в лучшем виде и бесплатно. Давай встретимся вечером в автосервисе по этому адресу. — Макс быстро набрал на телефоне адрес. — Куда отправить сообщение?

Я на автомате продиктовала свой номер телефона, но всё-таки настояла, чтобы мы дождались служителей дорожного правопорядка, ибо не люблю быть обязанной, да ещё Максу. Дружба дружбой, а служба службой.

Хотя какая там дружба, когда у нас с Максом когда-то была самая настоящая любоффь со всеми вытекающими.

Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, и ощущала какую-то смутную тревогу, но чем она была вызвана, понять не могла.

Может, чувство вины не даёт покоя? Но нет, уже прошло столько лет, какое там чувство вины, всё давно забыто-перезабыто. Тогда что? Синдром недосказанности?

Я не могла ответить сейчас на этот вопрос — требовалось время.

Минут через сорок, когда протокольная часть была окончена, и нас наконец отпустили, назначив время, когда следует явиться в отделение, Голубев снова повторил своё предложение:

— Знаю, что торопишься, и всё-таки предлагаю встретиться.

Я кивнула:

— Ну да, вот завтра и встретимся в ГАИ. Там же надо что-то подписать, что-то забрать для страховой компании.

Макс хмуро усмехнулся и поднял руки, будто сдаваясь:

— Хорошо, тогда до завтра.

Я снова кивнула и подумала: «Ну всё, теперь ни одна Анна Каренина не уйдёт живой. Это же Голубев, сейчас вцепится, не отобьёшься».

Самое главное, я не понимала: хорошо это или плохо, что мы встретились спустя столько лет.

А снег идёт, а снег идёт, небеса будто прорвало, не иначе там какая-то огромная трещина образовалась, потому назад из Центра творчества я не рискнула ехать на своей машинке, ибо ещё одной аварии мне только не хватало, чтобы стать окончательно «счастливой».

Заскочив в троллейбус, я присела у окна, смотрела-смотрела в окно и как-то незаметно уснула: то ли авитаминоз начался раньше времени, потому появилась слабость, то ли сказалось, что полночи проревела, ибо Кир задёргал своими мелкими замечаниями: лук в салате порезала мелко, надо было кольцами или полукольцами, на шкафах слой пыли, гора белья лежит с прошлой субботы до сих пор не поглажена. Когда он только успевает всё подмечать, ведь работает в Следственном комитете чуть ли не сутками, появляется дома только поздно вечером: поужинал и бахнулся спать.

Так было всё последнее время: какие-то необоснованные требования, мелкие придирки. Но его требования я худо-бедно выполняю, а мои выполнять муж не желает: уже год прошу его пройти обследование в больнице, ибо пора задуматься о ребёнке — всё-таки нам под тридцатник, а Кир всё переносит и переносит сроки. Подозреваю, не хочет ребёнка.

А без детей что за семья?

Да и не хочу я ходить на родительские собрания в пятьдесят лет.

Вот и сестра мужа Алиска, а по совместительству моя подруга, не то что о детях не думает, ей даже замуж не хочется. «И так хорошо», — любит повторять она.

А, может, Кир меня за эти годы разлюбил, потому не мечтает связать себя родительскими путами? Или у него кто-то появился? Видела я, как на него посматривала Ленка Огурцова, его коллега, когда мы были в кафе на юбилее их начальника.

Провалившись в свои мысли, а потом — сон, я не заметила, как оказалась на конечной. И дальше бы спала, но меня растолкал водитель с кондуктором:

— Девушка, деву-ушка-аа, — я очнулась оттого, что меня кто-то сильно тряс за плечо.

— А? Что случилось? — сразу не поняла я.

— Ничего, кроме того, что вы проспали до конечной и сделали с нами круг. А сейчас мы поедем в троллейбусный парк. Смена заканчивается.

Я взглянула на часы: десять вечера, сейчас со службы вернётся Кир, а меня нет дома.

— Твою петрушку! Почему сразу не разбудили? — предъявила я законные требования работникам общественного транспорта.

— Так мы вас пытались разбудить, но это было сложно: вы, не открывая глаз, повторяли: «Ну, Кир, дай поспать, мне сегодня ко второй паре», — смеясь, ответила кондукторша.

Только я пересела на другой троллейбус, направлявшийся к моей остановке, затренькал телефон. Я и не сомневалась: это Кир, ибо на него одного был установлен рингтон: «Такой один».

— Валерия, ты где?

Хотелось ответить: «В Караганде». Кстати это не игра слов, Караганда — мой родной город, мы переехали в Россию, когда мне было всего лет пять, потому свою родину я помню очень смутно и отрывисто. Да, отвечать на бестолковый вопрос: где, люблю именно так. Но не с Киром же перепираться.

— Понимаешь, тут такая история… В общем, еду я…

— Прости, отвлёк, — перебил муж, — думал, ты уже дома. Будь, пожалуйста, осторожней, не попади в аварию. — И отключился.

«Поздно! Раньше надо было говорить: 'Будь осторожна», — буркнула я. — А то целое утро бухтел: «Не бери машину, поезжай общественным транспортом».

Я подумала, сколько сейчас последует воплей, когда Кир узнает, что попала в аварию, да ещё налетела на Голубева. И представила наш диалог:

— Я тебе говорил, чтобы не садилась в машину до самого лета?

— Говорил.

— Почему снова взяла её?

— Хотелось… не хотелось идти ножками до остановки, а потом трястись в общественном транспорте, да ещё надо было заехать в магазин и на рынок за продуктами.

— Не могла дождаться выходных? Вместе бы съездили и всё купили.

«Нет, ни о Максе, ни об аварии говорить нельзя, — решила я. — Муж ведь со свету сживёт, если узнает. Снова заведёт: 'Я говорил, я говорил».

Пришлось звонить Алиске и просить её взять часть моей проблемы на себя. Раскрыв суть аварии, я перешла к главному:

— Лисёнок, выручи, пожалуйста, скажи брату, что моя машина у тебя. Ну будто тебе она нужна весь месяц. Думаю, столько времени потребуется, чтобы утрясти все дела со страховой и отремонтировать машину.

Алиса ответила, как истинная подруга:

— Без проблем, смело рассчитывай на меня.

У Краснокутской пока не было автомобиля, ибо она все деньги, заработанные праведным путём, тратила на погашение ипотеки, взяв повышенные обязательства вместо пятнадцати лет рассчитаться за семь, активно ей в этом помогали родители.

Время от времени Алиса брала в аренду то мою машину, то машину Кира, благо, у нас не было проблем с жильём, мы рассчитывались только за огромный кредит по случаю приобретения автомобилей, потому очень давно не путешествовали и жёстко экономили.

«Блин, ещё у кого-то надо занимать деньги, автомобиль сам себя не починит», — подумала я.

Когда вечером мы встретились с Киром, и я ему рассказала о просьбе его сестры, муж улыбнулся и спокойно вздохнул:

— Очень хорошо, вот Алиса пусть гоняет, она прирождённый водитель, не тебе чета.

Я промолчала, мысленно согласившись с Киром.

* * *

А утром мы с Голубевым встретились в ГАИ и зашли в кабинет дознавателя.

Парень, сидевший за массивным старым столом, спросил, мельком взглянув на меня:

— Вы Петрова Валерия Александровна, водитель Opel Corsa?

Я кивнула и бросила быстрый взгляд на Голубева. Тот улыбался. Я понимала почему. Макс радовался, услышав мою девичью фамилию. Ну да, так и есть: в замужестве решила фамилию отца оставить за собой, хотя у Кира она звучная и красивая: Краснокутский. Но в семье я одна, и папа всё сокрушался, что уйдёт он, и род прекратит своё существование. Я поклялась: род, пока я жива, своё существование не прекратит, потому осталась на своей фамилии.