Развод. Точка. Нет (СИ) - Чернякова Наталья - Страница 18

Я взглянула на мужа: уголки его губ слегка дрогнули, намекнув на улыбку. И все-таки он был растерян, это выражалось в замедленных движениях, во взглядах, которые он бросал на меня, как бы спрашивая: и что с этим теперь делать?

Я заворожено наблюдала, как Кир занёс руку над припавшим к нему мальчиком и осторожно погладил его по вихрастой голове.

Стёпа так и крутился весь вечер возле мужа, пока я готовила на кухне праздничный ужин, всё выспрашивал о приёмах самбо, которые ему в клубе продемонстрировал Кир, а потом показал книжки, захваченные с собой, говорил, это ему покупала мама, потому они дороги как память.

А немногим позже все вместе съездили в магазин и купили ребёнку смартфон для связи с внешним миром, ну и, разумеется, с нами.

В то первое наше с ним воскресенье мы отправились в кафе, оно было небольшим, семейным, рассчитанным всего-то человек на двадцать, и заказали только мороженное и коктейли, потому что дома плотно пообедали.

Не знаю, как муж и Стёпа, но я в эти мгновения ощущала, что мы и есть настоящая семья!

От этой мысли вдруг стало легко и тепло на сердце, такое состояние продолжалось пока я, сидя возле окна, не бросила случайный взгляд на тихую улочку.

К стоянке возле кафе подъехала машина и остановилась, но из неё никто не вышел. Вдруг отчётливо вспомнилась ситуация, когда вот так же мы с Максом сидели в джипе, я тихо шпионила за мужем, уставившись в театральный бинокль.

Какой-то бесёнок внутри заставил спросить о Ленке Огурцовой, которую я не так давно подозревала в близких отношениях с моим мужем.

— Какая разница, как она поживает? Она тобой точно не интересуется, а тебе зачем Ленка? — Кир сказал эту фразу таким недовольным тоном, что я почувствовала себя как-то неуютно. Он вздохнул, понимая, что ответил грубовато: — Прости. Ты же знаешь, я не люблю разговаривать вне работы о делах и коллегах. Работа должна оставаться на работе.

Малыш уже съел своё мороженное и доедал мороженое Кира, который тот ему отдал, между делом поглядывая на нетронутое моё.

Я своё не предложила, ибо не хотела, чтобы ребёнок простыл и заболел, да и была сторонницей такого воспитания: в семье всё должно быть поровну. «В семье, — вдруг снова поймала себя на интересной мысли. — Рассуждаю так, будто мы — семья».

И, как пять минут назад, снова бросила взгляд на улицу: машины на стоянке уже не было.

Муж достал мобильник, взглянул на время, потом, улыбаясь, посмотрел на Стёпу:

— Наелся?

Стёпа, оторвавшись от креманки с мороженым, перевёл взгляд на Кира и зевнул.

— Наелся, — уже утверждая, проговорил муж и пододвинул к нему молочный коктейль: — Допивай, но только маленькими глотками, и поедем домой.

Стёпа с удовольствием протянул, как бы смакуя это слово:

— Домо-ой. — Но его настроение тут же поменялось: — Нужно забрать книжки со смартфоном и возвращаться в приют, а то будут ругать.

Я кивнула и попросила официанта положить с собой пару пирожных, которые ранее рассматривал ребёнок, стоя у витрины с кондитерскими изделиями. «Наверняка отдаст Оле, — подумала я про себя. — Интересно, что это за девочка, имеющая такое влияние на малыша?»

Возвращаясь вечером в детский дом, Стёпа прятал глаза, иногда потирая их кулачком.

— Боец, ты плачешь, что ли? — Кир бросил взгляд на салонное зеркало заднего вида.

— Просто глаза чешутся, — тихо возразил мальчик.

— Конечно, не плачет, он же взрослый, — подхватила я. — Да и в пятницу я снова после премьеры спектакля заберу тебя на выходные и праздники. Целую неделю будем вместе. Зачем же расстраиваться? Надо всего-то немного потерпеть.

Стёпа улыбнулся и кивнул. Передав парня дежурному воспитателю, мы вернулись домой.

— Ты так резво и правильно обращаешься с детьми, как будто у тебя их было с десяток, — похвалила я мужа. — Признавайся, есть дети на стороне?

Кир засмеялся:

— Нет, у меня была только Алиска, но она стоила мне столько нервов, сколько не под силу и десятку малышей.

* * *

Окончательно убедилась я в том, что Кир отлично ладит с детьми, сразу после премьеры.

Почти четыре месяца занятий не прошли даром: на сцене дети произносили реплики, играя мимикой, интонационно верно, чётко и громко. Воспитанники пели и танцевали — пригодился мой опыт, полученный в музыкальной школе, хореографической студии, да и в целом в вузе.

Маленькие актёры очень старались и за это заслуженно принимали похвалу зрителей, купаясь в их любви и обожании.

Я тоже была счастлива, ибо это мой первый опыт как режиссёра, постановщика танцев и хормейстера. Ну и пусть пока детского коллектива, сути это не меняло.

Вдруг подумалось: как же я буду расставаться со своими маленькими актёрами? Ведь приблизительно через месяц мне предстоит покинуть коллектив, который стал более значимым, чем просто работа, за которую платят деньги.

Я ещё не ставила в известность начальство — ждала сначала звонок из театра, подтверждающий намерения худрука видеть меня на большой сцене. Да что там начальство, родные ничего не знали. Сначала было желание рассказать обо всём Киру, да боялась услышать нечто вроде: «Зачем тебе это? Не люблю вашу театральную среду — клубок змеек, ты не выживешь среди них, ибо другая», потому молчала, не желая потерять солнечный зайчик надежды на своё счастливое актёрское будущее.

Дети смывали грим, переодевались. Я нашла взглядом Стёпу, который носился из одного кабинета в другой, надев шляпу разбойника. Подлетев ко мне, крикнул, кружась на ноге:

— Лер Санна, можно я следующий раз буду разбойником, вон у меня как хорошо получается? — Мальчик состроил зловещее выражение лица. — И Оля тоже хочет с нами заниматься, она отлично может сыграть мою роль.

— Стёпа, свою роль ты учил почти четыре месяца, эта тоже непростая, подготовиться не успеем. Кстати, а твоя подружка была на спектакле?

— Да, ей очень понравилась сказка.

— Почему бы тебе не познакомить нас? — улыбнулась я, снимая с него разбойничью шляпу с торчащим пером.

— Ура! — взвизгнул малыш. — Они ещё не ушли, сейчас приведу.

Он с гиканьем побежал в фойе и вскоре зашёл в кабинет с милой голубоглазой девочкой. Она скромно жалась к другу, видимо, стеснялась.

— Вот, это Оля, — он повернулся к подружке: — Не бойся, Лера Алексанна хорошая, добрая.

Общаясь с девочкой, я узнала, что она тоже, как и Стёпа, осталась без родных, когда из-за пожара в торговом центре трагически и страшно погибла мать, а вскоре поочередно умерли бабушка с дедушкой.

Отца Оля не видела, однако мама ей говорила, что он живёт далеко, в Америке, потому приехать не может.

Оказывается, сейчас отцы все исключительно проживают в Америке, а во времена моего детства говорили, что папа — лётчик-испытатель в Заполярье или космонавт, улетевший на другую планету.

Позже мне объяснила воспитательница, что у девочки, на самом деле, близких родственников нет, а дальним она не нужна. Эту историю с отцом Оля просто выдумала, выдавая желаемое за действительное.

За девочкой зашла воспитательница, и я пригласила их на следующий спектакль. Оля грустно улыбнулась и помахала нам, пожелав хорошо встретить праздник.

Я взглянула на Стёпу: глаза парня наполнились слезами, настроение резко поменялось. Да что же это такое!

— Послушай, если ты хочешь остаться на праздники в приюте, скажи, насильно мы тебя домой не поведём.

— Мне нравится у вас, только Олю жаль. Сейчас всех детей разберут родственники, а она останется совсем одна. Можно её тоже с нами… — Он недоговорил и отвернулся к стене.

— Понимаешь, мы её совсем не знаем, — удручённо проговорила я.

— Она хорошая! — несколько раз, как заученное до автоматизма стихотворение, повторил Стёпа, заглядывая в мои глаза. — Правда!

— Пойми, нам её вряд ли отдадут… хотя… — И я попросила ожидавшего нас в фойе Кира подняться в мой кабинет.

На удивление муж встретил моё предложение — забрать хотя бы на выходные Олю — спокойно: