Мастер путей. Трилогия (СИ) - Черный Александр Михайлович - Страница 58

Держался уверенно. Не настолько самоуверенно, как некоторые дорвавшиеся до силы, пытающиеся самоутвердиться за её счёт. Воин прекрасно осознавал свою ценность, свои силы и ответственность за неё. Ему не было нужды строить из себя что-то в чьих-то глазах. Он знал, чего стоил, и ему этого хватало.

Ещё на его амуниции был замечен немалый подсумок с шевроном в виде красного креста. Символ интернациональный и не нуждается в пояснениях. Стало быть, воин ещё и сведущ в лекарском деле. Что конкретно находилось в подсумке — неизвестно. Снаружи торчали лишь рукоятки ножниц и какой-то силок, похожий на устройство для затягивания петли. Прочее же насыщение было сокрыто от взора тканью. А это, в свою очередь, ещё больше придаёт ценности специалисту. Одарённые Силой почти не болеют. Крайне редко обращаются к лекарям за помощью. Потому тех сейчас днём с огнём не сыщешь: врачуют, в основном, низшие сословия и тех, кто Силой не владеет. А если привлечь на свою службу личного лекаря, разбирающегося в вопросах врачевания…

И он прямым текстом изъявил желание работать во благо рода, прямо отказавшись от предложенных ему денег, на правах взаимовыгодного сотрудничества. С одной стороны, этот наёмник — сильный союзник, и его надо держать поблизости от себя. С другой стороны, нет гарантий, что однажды его сила не обернётся против рода. Про него ничего неизвестно. Возможно, с объявлением его другом рода глава и поспешил. Но это лишь подстёгивает дальнейшее развитие событий. Воина необходимо всесторонне изучить. Значит, надо выяснить о нём всё и побольше.

Тяготы раздумий прервал голос Морозова, раздавшийся в кабинете:

— Ветрана.

Голос сухой. Строгий. Почти резкий. Ни единым полутоном не похожий на тот, которым Властислав объяснялся с гостями. Показатель небывалой важности затронутой темы.

— Твоя оценка. Как тебе Мастеров?

Дочь, ещё даже не сменившая платья, стояла перед отцом в его кабинете. Миловидная улыбка также покинула молодое лицо: вместо приветливой девушки на выданье при разговоре присутствовала познавшая вкус крови, своей и чужой, наследница рода.

— Лучше, отец, — оскалилась Ветрана. — Намного лучше, чем все те, кого мне прочили в мужья.

— У нас с твоей матерью схожее мнение на сей счёт, — произнёс Властислав Иванович. — Ты видела его в действии. Своими глазами оценила силу. Он опытен. Прям. Достаточно силён и умён.

— Я поняла, — жёстко отозвалась девушка. — Можешь не продолжать. Его дети унаследуют от него многие черты.

— А ты — сильнейшая в роду, — напомнил светлейший князь. — Хотя твой уровень развития замер. Говоришь, смогла покрыть своим льдом всю арену? Ты достигла этого результата в пятнадцать лет. С тех пор движения нет. Но это всё равно лучше, чем у любого из нас. Ваше потомство принесёт роду процветание и благополучие. От сильных родителей всегда рождаются сильные дети.

— Я прекрасно поняла, — процедила Ветрана. — Он нужен нам.

— В идеале — в составе рода, — согласился отец. — Ваша свадьба стала бы для этого отличным поводом. Необходимо работать над привлечением Мастерова. Любыми средствами, которые не навредят нашей репутации. От денег он отказался, а значит, подкуп не рассматриваем. Не вздумай ему угрожать, такие люди, как он, этого не любят. Но в остальном… я даю тебе разрешение на привлечение любой помощи, если результат будет гарантирован. Свадьба завтра не нужна. Нет такой спешки. Но если ты будешь держаться подле Мастерова… Но не переусердствуй. Излишняя настырность может отпугнуть или обратить в неприязнь. Ты уже ему понравилась. Просто сделай так, чтобы…

— Поняла, отец.

Подталкивать Ветрану нужды не было. Её и саму заинтересовал наёмный ратник. Первый из встреченных ею за полтора десятилетия, кто не обратил внимания на её титул светлейшей княжны. Первый, кто общался с ней на равных, как старый знакомый, хотя и видел впервые. Первый, кто, оказав услугу, пусть и непрошенную, не потребовал взамен платы. Как минимум, наследница рода Морозовых и сама не прочь узнать воина поближе. А если удастся завербовать его в свою гвардию… Ветрана готова оплачивать его жалование из своего личного бюджета.

* * *

Трофейную самоходку бандитов оставили до выяснения на месте. Со слов Алины выходило, что трофеи (а, по факту, материальные и вещественные доказательства) всё равно в ведении Тайной Канцелярии. Самоходку так и так приберут к рукам. А там разберёмся.

Остро чесались руки телепортироваться в Оболенск. Ехать ещё час времени, конечно, весело и интересно, но потеря времени. Здравый же смысл подсказал, что светить давно утерянной магией среди бела дня — так себе идея. Надо, хотя бы, отъехать куда-нибудь подальше и встать в укромное местечко.

— Красиво вышел из положения, — проинформировала Алина, когда мы ехали по дороге в сторону Оболенска. — Не ожидала. Сидела, ждала и готовилась тебя прикрывать и извиниться в очередной раз. А ты так красиво завернул. И про женитьбу с Морозовой, и про деньги в счёт оплаты. Ты точно наёмный ратник? Языком владеешь как штабский писарь.

Я пожал плечами.

— Просто сказал, что думал. Даже выкручиваться не пришлось, оправдания искать. Само на ум пришло, как-то.

— Я оценила, — призналась Бериславская. — Если это действительно твои мысли и твои ценности, если это действительно твои нравы, устои и воспитание… Ты очень необычный для наёмного ратника. Ты мне нравишься.

— Ты мне тоже.

Хотя, если положить руку на сердце, всё же я слукавил. Сам зачехлял о бесценности жизни, о высшем достоянии, которое нельзя купить или продать. Сам укорял родителей Ветраны в обесценивании жизни их дочери… а сам?

Я не делал зарубок на прикладе. Старые армейские традиции из далёких средних веков неприменимы в условиях современной войны. Свободное место на прикладе кончилось бы через неделю или месяц. Но отнимать эти самые бесценные жизни… сколько душ я прибрал к рукам? Едва ли найдётся капеллан, который отпустит мне столько смертных грехов.

Перед глазами всплыл из памяти один из крупных опорных пунктов противника, который мы накрыли издалека. Огромный вырытый в земле укреплённый полуподземный городок, раскинувшийся на добрый квадратный километр. Ходки, блиндажи, гнёзда, укрытия… и это сверху увидела моя «птичка». Штурмовать такой — означало бы положить почём зря людей. Было принято оперативное решение выжечь весь опорник термобарическими снарядами. Зачем класть своих людей, когда можно положить чужих?

Тяжёлая огнемётная система — исчадие ада на гусеницах. Всего один пакет залпов превращает всё в радиусе поражения в прожаренные насквозь угольки. И тут невольно задаёшься вопросом, наблюдая за этим процессом «в прямом эфире», через камеру «птички»: а на чьей совести эти трупы? На чьих руках их кровь? Тот, кто навёл артиллерию на них, или тот, кто их этой артиллерией обстрелял?

И после этого у меня хватает наглости рассуждать о ценности человеческой жизни? Я ни словом не соврал о том, что жизнь Ветраны бесценна. Она в моём понимании ещё ребёнок. Пусть в моём мире в пятнадцать лет уже становятся матерями-одиночками, а некоторые бросают пить и курить. Но светлейшая княжна Морозова в моих глазах всё ещё достаточно невинна, чтоб возвеличить её жизнь над жизнями, допустим, атаковавших её. Но в остальном… как может тот, кто изо дня в день отнимал людские жизни и получал за это деньги, рассуждать о бесценном и святом? За такое и анафему схлопотать можно.

К счастью, об этой нестыковке знаю только я. В этом мире нескоро найдётся судия, что укажет мне на мои прегрешения. Вот поэтому в глазах Алины я и выгляжу красиво. Знала бы бедняжка, кого они призвали на свои головы…

Минут через -дцать мы отъехали от имения Морозовых достаточно далеко. Съехали с главной дороги на грунтовую, уходящую под сень какого-то дюже дремучего для подмосковного леса. Оказались надёжно сокрытыми от посторонних взглядов, приближенных или удалённых. Остановка, вдох, выдох, и проброс Пути. Миг, невероятно приятная «отдача» по телу от перехода, и мы оказываемся на подъезде к Оболенску. Чуть проехать вперёд — и будет поворот на город.