Кружок экстремального вязания - Донцова Дарья - Страница 5

– Как давно вы в него переехали? – осведомился Володя.

– Десять лет назад, – улыбнулся Никанор.

– А до этого где жили?

– В таунхаусе. Совершил ошибку, купив такое жилье. Ох, не хочется вспоминать о своих мытарствах! Да и эта история к делу не относится… В чем суть моего обращения к вам? В дом проник незнакомец, это неприятно.

– Мне бы такое не понравилось, – пробормотала я.

– Да уж, – вздохнул Костин.

– Возникают вопросы, – продолжил Никанор. – Кто сделал тайник в буфете? Когда? Что лежало в потайном отделении? И, похоже, за мной следили, знали распорядок дня, понимали, что в двадцать один час Вероники не будет, а я еще не вернусь.

Я тихо кашлянула.

– Вы доверяете горничной?

– Как себе самому, – отрезал Глазов. – Понимаю, о чем вы подумали, но сразу категорично отвечу: нет! Вероника бесконечно предана мне, она порядочна, неподкупна. Помните дело актера Филимонова?.. Хотя вряд ли…

– Мужчина, находясь под воздействием алкоголя, сел за руль, не справился с управлением, вылетел на тротуар и задавил женщину с коляской, – сказал Костин. – К сожалению, нельзя назвать это происшествие уникальным, пьяные водители – нередкое явление. Но упомянутый случай всколыхнул все общество. Игорь Филимонов – из актерской династии, корни которой уходят к театру крепостных Шереметова. Его предки, дед, бабушка, отец и мать, все были очень известными, любимыми народом лицедеями. Игорь сыграл во многих кинокартинах и спектаклях. Его возвели в ранг великого, прощали ему все. Филимонов напился в баре и перебил посуду? Ах он, проказник! Игорь вытурил со своей дачи голую любовницу, и той пришлось просить помощи у соседей? Ах он, ловелас! Лицедей, основательно приняв на грудь, плясал на Тверской, распевая матерные частушки? Ах, какой он забавный! Пьяным за руль этот герой садился постоянно, его ловили, но… отпускали. Почему? Ну он же великий! Этот же случай в конце концов завершился смертью женщины и осиротевшим младенцем, который чудом остался жив. Любовь народа вмиг трансформировалась в горячую, яркую ненависть, люди требовали наказать Филимонова. Актер сначала не сообразил, в какой водоворот угодил, нахамил журналистам, которые его у подъезда караулили. Ухитрился настроить против себя даже тех дятлов клавиатуры, которые вначале писали, что у Игоря за рулем случился инфаркт. Сестра преступника решила усыновить младенца-сироту, хотела забрать его из дома малютки. Ей кроху не отдали и правильно сделали. Понятно, что назначили разные экспертизы.

Никанор покачал головой.

– Ваш покорный слуга стал в том деле главным по психиатрической части. О боже! Я лишился покоя! На меня открыли охоту пресса и родня Филимонова. Все хотели получить информацию. Холдинг «Болтун» предложил Веронике Германовне астрономическую сумму за снимки бумаг, которые лежат у меня на столе. Моя помощница по хозяйству согласилась, но попросила дать хороший, очень дорогой фотоаппарат. Чтобы его получить, женщина приехала в парк, устроилась на скамейке. К ней подсел корреспондент, протянул футляр, и тут… чик-чирик! Появились люди в штатском. Они успели запечатлеть момент передачи аппаратуры. И вот вам новый скандал – попытка подкупа экономки Глазова! Вероника никогда меня не предаст.

– Если вы полностью исключаете горничную из ситуации с «червяком»… – начала я.

– Да, – перебил меня Никанор. – Давайте больше не педалировать эту тему.

– Тогда остается лишь один вариант, – сказал Володя. – Тайник сделал кто-то из мастеров. Вас не было в доме, вы и не знали, что в особняке работает тот, кого ни вы, ни дизайнер не звал. У Марка были ключи от особняка. Прораб и рабочие знали про сейф, они же его и установили. Вот вопрос: что лежало в тайнике? Выглядит как толстая, короткая труба – скорее всего, это тубус. Но о его содержимом даже предположений нет.

– Прошло десять лет, почему футляр не вынули раньше? – задался вопросом Никанор.

– Можно еще раз посмотреть видео? – попросила я.

– А лучше переслать его нам, – добавил Костин. – Изучим «кино» со всех сторон.

– Нет проблем, – согласился профессор. – Так вы возьметесь мне помочь?

– Попробуем, – улыбнулся Костин. – Давайте составим договор.

Первое, что я увидела, когда вошла в дом, – огромная картина невероятной красоты. На полотне изображено нечто отдаленно похожее на человека. Забыв снять сапоги, я начала рассматривать не пойми откуда взявшееся произведение искусства. Боюсь, не хватит слов, чтобы описать это искусство.

На ярко-синем фоне лежит предмет, напоминающий мешок с мукой. Он затянут в короткое розовое мини-платьице, из-под которого торчит пара лыжных палок, обутых в домашние тапки. Судя по цвету и виду, тапки сшиты из кожи крокодила. От верхней части куля в разные стороны отходят две кривые сучковатые ветки, на них – пронзительно яркие оранжевые перчатки. К тому месту, где горловина тары перевязана вместо веревки ожерельем из булыжников, прикидывающихся рубинами, торчит конус, на его остром конце – растрепанный кочан капусты с глазами, носом и ртом. Вокруг прекрасного во всех отношениях человекомешка разбросаны всякие конфеты, куски торта, зефир и пастила.

– Здорово, да? – прошептала Сюзанна.

Я вздрогнула – не заметила, как женщина оказалась в холле.

– Жуткий ужас, – продолжала Архипова, – аж зубы болят смотреть на такое.

Я потрясла головой и осведомилась:

– Откуда взялась столь роскошная живопись?

Ответ услышать не удалось – в прихожую вышел Макс.

– Лампуша, добрый вечер! На первом этаже пахнет горелым…

– Ой! – всплеснула руками Сюзи. – Кулебяка в духовке! Совсем забыла про ужин!

Последние слова Архипова договаривала, уже убегая. Мы с Максом остались вдвоем. Я посмотрела на мужа.

– О чем ты хотел поговорить со мной?

Макс открыл дверь в комнату отдыха.

– Давай сядем здесь.

Я молча вошла в помещение, в которое крайне редко заглядываю, и села в кресло. Макс устроился на диване.

– Прямо не знаю, с чего начать…

– С картины, – предложила я. – Каким образом это страшное произведение искусства очутилось в нашем доме?

– Не поверишь – его хотят выставить за двести тысяч евро на аукционе в США.

– Ух ты! – восхитилась я. – Значит, если все пройдет хорошо, владелец получит сумму в несколько раз больше.

– Автор выставляет эту мазню на торги, но сомневаюсь, что ее возьмут на аукционную продажу.

– А как к нам-то полотно попало?

– Оно называется «Портрет невестки», – сдавленным голосом сказал муж. – Было создано сегодня.

– Сегодня? И оно уже украшает наш дом? Этот мрак доставили методом… э… телепортации? Кажется, так писатели-фантасты называют мгновенное перемещение в пространстве живых и неживых объектов, например из Нью-Йорка в Москву за десять секунд… Что-то в этой истории концы с концами не сходятся. Живописец намалевал жуть кромешную, потом не пойми зачем телепортировал ее в Подмосковье, к нам домой. Почему именно сюда?

– Картина была создана здесь, – тихо объяснил Макс.

– Поняла, живописец – россиянин. А к нам мазня как попала? – пыталась я докопаться до истины. – Только не говори, что приобрел это безобразие в раме для украшения холла… Хотя… Неплохая идея повесить портретик сразу при входе. Если приедет незваный гость, он, глянув на красотищу, испытает приступ тошноты и убежит.

Макс встал и принялся ходить по комнате.

– Твой портрет нарисовала…

– Мой? – подпрыгнула я. – Мешок в мини-платье с руками-ветками и головой-капустой – это я? И кто автор? Почему эта фигня висит в холле? Нам ее подарили? Знаешь, без разницы, сколько хочет за эдакую пакость художник! Пусть он ее на все аукционы посылает – в доме я эту гадость видеть не желаю! Где ты откопал это творчество?

Вульф молча кивал, но меня уже было не остановить.

– Никогда не считала себя красавицей, но и на куль не похожа! Если автор видит меня как тару, набитую ватой, соломой или еще не пойми чем, то это его проблема!..