Бывшие. Я до сих пор люблю тебя (СИ) - Черничная Даша - Страница 4

Упираюсь лбом в дверь, зажмуриваюсь.

— Зачем ты делаешь это? — спрашиваю его.

— Я не знаю, Тами, — отвечает тихо.

Резко тяну ручку и захожу в квартиру, захлопывая дверь перед носом бывшего мужа.

Тамила

— Я возьму с собой вот это! — Эми начала сбор вещей за несколько дней до вылета, и теперь в раскрытом чемодане высится гора одежды.

Эта гора растет в геометрической прогрессии.

Следом за первым чемоданом появляется второй. В него также летят вещи, расчески, фен, умывалки, шампуни, бижутерия.

Вздыхаю и недовольно качаю головой:

— Эмилия, сложи вещи нормально, а то будут как из жо..

— Мама! — ахает дочь.

— Ну что? — возмущаюсь. — Давай аккуратнее, дочь. Сложи вещи, так и поместится больше.

— Ла-адно, — тянет недовольно.

— Я завтра к бабуле с дедушкой съезжу, можно?

— Нужно! Бабушка тебя не отпустит из страны на три недели, если ты не попрощаешься с ними.

Мои родители души не чают во внучке. Родители Геры тоже любят Эми, но более сдержанно. Может, это связано с тем, что Эмилия практически выросла на глазах у моих родителей?

Бабушка и дедушка со стороны Титовых гораздо меньше участвовали в ее жизни, хотя сейчас ревностно пытаются перетянуть одеяло на себя, борясь за внимание подростка.

— Отвезу тебя к ним.

— Спасибо, ма! Ты лучшая!

Снова подлизывается.

Я ухожу к себе. Сегодня открывается выставка, приглашено много уважаемых людей — в общем, важный день.

Эми остается дома, а я вызываю такси и еду в галерею. Работа кипит вовсю: кейтеринг готовит столы, электрики поправляют освещение. Я координирую всех, а затем иду встречать первых гостей.

Ну как гостей — родителей.

— Доченька, — мама обнимает меня и заглядывает в лицо. — Это что, морщинки? Ты все-таки подумай над тем, чтобы уколоть ботокс. Все же тридцать три уже.

Говорит так, будто мне семьдесят три.

Мама у меня, как это принято говорить, вся сделанная. В погоне за молодостью она перепробовала кучу процедур, в том числе ложилась под нож хирурга.

В итоге выглядит подтянуто, молодо.

— Обязательно подумаю над этим, — проще согласиться, чем объяснять маме, что я пока не хочу никаких вмешательств.

Морщинки у меня, конечно, есть, но все не настолько критично.

Перевожу взгляд на папу.

— Привет, папуль, — обнимаю его и чмокаю в щеку.

— Привет, Тамилочка, — тепло приветствует он меня. — Выставка, как всегда, на высоте. Отложи мне какую-нибудь фотографию на свой вкус. Повесим ее в приемной офиса.

— Обязательно, — улыбаюсь. — Проходите, сейчас все начнется.

— Ох, детка, мы ненадолго, — мама поправляет лацкан моего пиджака. — Ты же знаешь, у меня режим.

— Конечно, мамуль. Спасибо, что пришли.

Подталкиваю ее в спину, чтобы догоняла папу.

Подходит моя подруга Вера.

— Там-там, ты, как всегда, в ударе, — чмокает меня в щеку.

Вера у нас владелица агентства по организации торжеств. Бизнесвумен, умница и просто красавица.

— Кстати, спасибо за то, что посоветовала нового поставщика цветов. Качество на высоте.

— А я о чем! И ценник, заметь, адекватный, — кивает мне подруге. — Кстати, видела сейчас твоего бывшего. С его силиконовой мадам.

— Да, они приглашены.

— Ага. Только вот дамочка Германа не в адеквате.

— В смысле? — выгибаю бровь.

— Ну… походу, она приехала сюда уже навеселе, — играет бровями.

— Этого мне только не хватало.

— А что, создаст тебе контент, — нервно смеется.

Встречаю следующих гостей — звезда выставки Всеволод Никольский. Новичок, фотографии которого разлетелись по соцсетям и набрали широкую популярность. Мне составило немалого труда уговорить его выставляться у нас.

Парень не искал признательности и богатства. Истинный художник, который далек от коммерческой составляющей искусства.

Всеволоду тридцать, он высокий, жилистый, с янтарными глазами и такого же цвета волосами. Весь в веснушках. Никольский притягивает взгляд, манит своей необычной внешностью, не только работами.

На деле же это обыкновенный мужчина.

— Все эти люди пришли смотреть на мои работы? — шепчет мне на ухо фотограф.

— А я тебе о чем говорила! — отвечаю тихо. — Это только начало, Сева. Вот увидишь, у тебя большое будущее. Из четырнадцати работ девять распроданы, а выставка началась час назад.

— Я просто в шоке оттого, что их люди берут. Да еще и за такие деньги!

— Можно было установить и более высокую цену, я уверена, взяли бы. У тебя уникальный талант, Сева, — я ни разу не лукавлю.

— Тамила, спасибо тебе за то, что организовала все, — глаза Никольского горят. — Как я могу отблагодарить тебя?

— Ты же в курсе, что я получаю комиссию с твоих работ? — усмехаюсь.

— Конечно-конечно! — выпаливает Сева и мнется. — Я о другом. Могу я пригласить тебя на свидание?

Он не успевает договорить, а я ответить, потому что кто-то толкает его в спину, и он налетает на меня. Хорошо, что в руках у Всеволода нет напитка, иначе стопроцентно случился бы конфуз.

— Простите, извините! — произносит Инесса и поджимает губы. — О-о, Тамилочка, добрый вечер.

Делаем вид, что целуем друг друга, на деле же даже не касаемся. Инесса пьяна, Вера была права. Господи, когда успела налакаться-то? За спиной у нее вырастает Герман и берет ее под руку, оттягивает от нас.

Выглядит рассерженным, а еще каким-то уставшим.

Мы не виделись около месяца, и мне кажется, что бывший муж осунулся.

— Добрый вечер, — здоровается он сухо. — Приносим извинения.

— Да-да, я уже извинилась, дорогой, — Инесса отвечает не очень внятно и подмигивает Всеволоду.

— Герман, Инесса, познакомьтесь: это Всеволод Никольский, автор представленных картин.

— Вау! — брякает она. — Скажите, а что, фотографии индийских трущоб покупает кто-то?

Хочется закатить глаза.

Нет, я понимаю, что есть люди, которые ничего не понимают в искусстве. Это нормально, мы все разные. Но так и хочется сказать женщине Титова: «Молчи, за умную сойдешь».

Титов, похоже, тоже злится, на скулах вон желваки ходят. Видимо, чтобы исправить оплошность своей спутницы, он говорит:

— Всеволод, у вас потрясающие работы. Я купил одну, ту, на которой изображена чайная плантация. Невероятно передана атмосфера ярких, живых растений и рабского труда индийцев. Скажите, эта выставка посвящена Индии, а вы планируете путешествие по другим странам?

— Да-да, — поспешно кивает Сева. — Но сейчас я горю идеей поехать в Сибирь. Алтай, Хакасия и дальше до Иркутска, на Байкал. У меня так много идей! А в необозримом будущем мечтаю попасть на Камчатку!

— Я бы очень хотел увидеть эти работы, — искренне говорит Герман и незаметно задвигает Инессу за себя. — Обязательно приобрету что-то из ваших новых серий.

Герман полностью исправляет оплошность Инессы, Всеволод расцветает, даже краснеет.

— Тамила, выставка потрясающая, как всегда, — Титов обращается ко мне.

— Спасибо, Герман, — легко улыбаюсь.

— Ага, хорошая, — поддакивает Инесса.

Расходимся в разные стороны. Я ухожу ненадолго в административное помещение, а когда возвращаюсь, застаю спорящих Геру и Инессу.

Вроде отошли в сторонку, но перепалку все равно слышно.

Улыбаясь гостям, спешу к ним.

— Герман, Инесса, что у вас происходит?

— Все прекрасно, разве не видно? — спрашивает заплетающимся языком Инесса и кривится.

— Гер, вы не могли бы перейти в зал для переговоров? Там нет никого и можно спокойно поговорить.

— Прости, Тами, — извиняется устало. — Мы уйдем через черный ход.

Бывший муж бросает на меня короткий взгляд, снова наполненный множеством эмоций, и уходит.

Выставка проходит спокойно, я остаюсь до последнего. Можно доверить подчиненным закрыть галерею, но мне хочется все сделать самой.

Иногда я люблю побыть в тишине, среди чужих эмоций и ярких красок. Среди жизни, которая идет где-то параллельно моей и с которой я, скорее всего, не столкнусь никогда.