Безжалостный принц (ЛП) - Саммерс Фейт - Страница 2

Риккардо улыбается и наклоняется ближе, к вытянутым вперед пистолетам моего отца, смелый, как будто он знает, что Па не убьет его.

— Посмотри на себя, думаешь, что ты крутой парень. Ты не можешь меня убить. Ты это знаешь.

— Хочешь проверить? — рычит Па.

— Дурак, если бы ты мог, ты бы уже это сделал. Но… ты знаешь, что не сможешь. Ты знаешь, что в тот момент, когда ты это сделаешь, ты мертв. Твои мальчики мертвы. Твой отец мертв. Твоя семья в Италии мертва. Все, кого ты знаешь, умрут. Кредо Братства защищает меня и моих близких.

Па кипит. Поражение в его глазах. Тот же побежденный взгляд, который он носил последние несколько лет, когда одно плохое случалось за другим.

— Оставьте нас, — отвечает Па.

— Вот именно. Я так и думал. Ты же знаешь, что не можешь мне ничего сделать. Ты бессилен и бесполезен, беспомощен как дерьмо, — продолжает насмехаться Риккардо. — Ты потерял все. Она была последним хорошим, что у тебя осталось.

Он смотрит на могилу. Сквозь слезы я улавливаю первый проблеск печали в его глазах. Он отпускает меня и отступает назад, опуская пистолет.

— Оставь нас, Риккардо. Уходи. Уходи на хрен, — говорит Па.

— Пришел выразить свое почтение ангелу, которого у тебя никогда не должно было быть. Вот и все, — отвечает Риккардо. — И, может быть, увидеть твое лицо. Этот взгляд на твоем лице, когда ты признаешь, что действительно все потерял.

С грубым сардоническим смехом Риккардо поворачивается и уходит.

Папа опускает оружие, убирает его обратно в кобуру, хватает меня и притягивает к себе для объятий.

— Массимо, — шепчет он мне на ухо. — Тебе больно?

Я тяжело сглатываю.

— Нет, — отвечаю я. Он отстраняется, чтобы осмотреть меня. Видит розу на земле и поднимает ее.

Мы смотрим друг на друга. Грусть в его глазах охватывает меня так, что становится больно.

— Прости меня, мой мальчик… Прости меня за все, — говорит он.

— Почему он нас так ненавидит? — спрашиваю я, и мои губы дрожат.

Па качает головой. — Не беспокойся о нем. Не беспокойся, мой мальчик. Сегодня не о нем. — Он выпрямляется и протягивает мне розу. — Массимо… отдай маме розу. Пора. Пора прощаться. Мы справимся с этим. Справимся. Пожалуйста… никогда не думай, что твоя мать тебя не любила. Она любила тебя всем сердцем.

Я знаю, что это правда, но часть меня хочет спросить его, почему она ушла от меня, не попрощавшись. Но я знаю ответ. Жизнь стала слишком тяжелой после того, как Риккардо забрал у нас все. Вот почему.

— Подари маме свою розу, amore mio², — повторяет Па, придвигая розу ближе ко мне.

Я беру ее, а затем совершаю шаги, которых боялся. Мои ноги становятся тяжелее с каждым шагом. Я останавливаюсь прямо у входа в могилу и выпускаю цветок из своих рук. Когда он падает, мое сердце снова разбивается.

Риккардо был прав. Мама была последним хорошим, что у нас осталось. Она была настоящим ангелом.

Я смотрю вдаль и вижу смутные очертания его фигуры, идущего по тропинке, ведущей обратно к автостоянке.

Он назвал моего отца бессильным, бесполезным, беспомощным. Он обвинил Па в том, что моя мать хотела смерти, но это не его вина. Во всем, что с нами случилось, виноват Риккардо. Во всем.

В тот момент, когда эта мысль приходит мне в голову, я клянусь отомстить. Глядя ему вслед, я обещаю себе, что исправлю это. Неважно, сколько времени это займет, я проведу остаток своей жизни, если придется, помогая отцу восстанавливаться. И я заставлю Риккардо Балестери заплатить за все.

Сейчас мы можем быть бессильными, бесполезными, беспомощными, но мы не будем такими вечно.

Неважно, сколько времени это займет.

Он тоже потеряет все.

Глава первая

Эмелия

Сегодняшний день

— Это будет наша последняя ночь здесь на какое-то время, — заявляет Джейкоб, оглядывая нашу маленькую кабинку в закусочной.

Мы приезжаем сюда так часто, что это место стало для нас вторым домом.

— Я знаю, — соглашаюсь я.

Меня охватывает волна ностальгии, когда я вспоминаю все время, проведенное здесь, и годы нашей дружбы.

Это также последний вечер, когда я его вижу на очень долгое время. Я игриво бросаю в него сырный шарик. Он ловит его ртом. Мы оба начинаем смеяться, и люди за соседними столиками смотрят в нашу сторону.

— Ты закончила паковать вещи? — спрашивает Джейкоб, кладя руку на стол.

— Я не знаю, что это за вопрос, — булькаю я, качая головой.

Он мой лучший друг. Он должен знать лучше, чем спрашивать меня о чем-то подобном.

Утром я отправляюсь во Флоренцию, чтобы подготовиться к началу второго курса в Accademia delle Belle Arti. Моя мечта — стать художником. Я с нетерпением ждала поездки во Флоренцию с тех пор, как мой отец забронировал билеты. Я всегда хотела учиться в Италии, как и моя мама. Несколько недель назад мы с Джейкобом закончили первый курс в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. С тех пор мои сумки уже упакованы.

Если бы мама была жива, она бы мной очень гордилась. Поступление в Академию это последнее, что я сделаю, чтобы пойти по ее стопам. Это будет потрясающе.

— Извини, моя ошибка, — усмехается Джейкоб. Его большие карие глаза сверкают. — Это был скорее случай, когда я спросил, готова ли ты уйти. Но ты, вероятно, родилась готовой.

Я смеюсь. — Да, так и есть. Я буду очень скучать по тебе, но не могу дождаться, когда уеду, — признаюсь я.

Будет волнительно начать занятия, потому что меня будут обучать одни из лучших учителей в мире, но я не буду отрицать, что возможность сбежать из Лос-Анджелеса и из-под контролирующей руки отца меня тоже не радует.

Хотя меня будут сопровождать телохранители и я остановлюсь у дяди, это первый раз, когда я поеду в Италию без папы.

— Я понял. Я просто надеюсь, что у твоего старика не случится сердечный приступ. — Он ухмыляется.

— Я знаю. Я все время думаю, что он передумает. Как он чуть было не передумал насчет моего поступления в колледж.

Я хотела уехать учиться с самого начала, но папа и слышать об этом не хотел. Мы остановились на UCLA только потому, что он был близко к дому. Он и слышать не хотел о том, чтобы я жила в кампусе. Лучшими моментами в поездке туда были курсы и возможность увидеть Джейкоба.

Понадобилось чудо заверения дяди Лео в том, что он позаботится обо мне, и настойчивые просьбы, чтобы уговорить папу разрешить мне поехать во Флоренцию.

— Скрещиваю за тебя пальцы. Ты столько трудилась, чтобы доказать ему, что справишься, чтобы добиться этого места. — Джейкоб кивает, с гордостью глядя на меня.

— Спасибо.

Я знаю, что значит быть Балестери, и в частности быть дочерью главаря мафии. Мой отец — могущественный человек. Поэтому у него есть враги. Я уже испытала потрясение, когда моего кузена Портера застрелили на улице несколько лет назад. Моя семья не из обычных. И семья Джейкоба тоже. Мы оба достаточно взрослые и достаточно умные, чтобы знать, откуда мы родом. Отец Джейкоба работает на меня, поэтому мы хорошо знаем, с какими опасностями мы можем столкнуться просто потому, что мы те, кто мы есть.

Я очень люблю своего отца и знаю, что он просто хочет защитить меня, но иногда мне кажется, что я живу в одной большой позолоченной клетке. Поездка в Италию даст мне шанс быть свободной. Честно говоря, я надеюсь, что если все пойдет хорошо, папа даст мне больше свободы, чтобы я могла путешествовать без постоянного надзора. Или его бдительного ока.

— Твоя мать была бы счастлива и очень гордилась бы тобой, — произносит Джейкоб.

Я вдыхаю и медленно киваю, он тянется через стол, чтобы накрыть мои руки своими. Мамы нет уже три года. Иногда это кажется нереальным. Иногда горе возвращается, чтобы преследовать меня, и я вспоминаю, как она страдала в те последние несколько месяцев, когда рак одолел ее.

Я не была уверена, что убило ее первым, суровые сеансы химиотерапии или сама болезнь. В конце концов она даже не была похожа на мою мать. Единственное, что осталось, это ее прекрасный дух. Она смотрела, как я рисую, когда сделала последний вздох. Я никогда не забуду, как она заботилась обо мне. Как будто она гордилась мной. Гордилась тем, что поделилась своими мечтами в искусстве, и гордилась моим желанием следовать своим собственным.