Стылый ветер (СИ) - Алексин Иван - Страница 15

Я только головой покачал, откровенно наслаждаясь разворачивающимся действом. Совсем Захарий Ляпунов с головой не дружит. Ну, кто же в драку, имея за спиной всего с десяток воинов, кидается? Тем более, что мы к Серпухову прискакали с отрядом Порохни, а сзади за спинами рязанцев полусотня Подопригоры маячит? Это уже не бой, это чистое самоубийство получается!

— Погоди, Захарий Петрович, — прижал его руку к эфесу Сунбулов. — Не для того мы сюда прискакали, чтобы с железом друг на дружку кидаться. Ты вот что мне скажи, воевода, — развернулся он к Грязному. — Филипп Иванович как только весть получил, что ты со своим войском в Елец пришёл да его там не застал, сразу гонца к тебе послал, с повелением вдогонку идти. Отчего так долго мешкал приказ его исполнить?

— Какой приказ, Григорий Фёдорович? Чей? — непритворно удивился мой боярин. — Пашкова? Так он хоть у вас и за воеводу, а надо мной человек не начальный. Мне большой воевода Иван Исаевич Болотников наказ дал только до Ельца дойти да жителям его вспоможение оказать, если нужда в том будет. И о том, чтобы я шёл под руку к простому сотнику елецкими людишками в воеводы выкликнутому, речи не было. Да и не по чину мне такое. Никогда ещё Грязные ниже Пашковых не были. Прямая поруха чести. Так что я в своих решениях волен и ответ за них только перед большим воеводой или самим государем Дмитрием Ивановичем держать буду.

— А не боишься, что мы тебе, и впрямь, как изменнику голову срубим⁈ — вскипел Сунбулов, багровея прямо на глазах. — Или на кучку холопов, что с тобой пришли, надеешься⁈ Так мы эту толпу плетьми разгоним!

— То дело, — одобрительно крякнул Захарий, вновь потянувшись к сабле.

— Может и разгоните, если всем войском обратно к Серпухову развернётесь — решил я остудить воеводу, пока не случилось непоправимое. Перебить посланников Пашкова с их небольшим отрядом, нам труда не составит. Но нам же потом с тем же Пашковым и Прокопием Ляпуновым под Москвой встретиться придётся. И смерть своего брата Прокопий точно не простит. Так что пусть живёт покуда Захарий. Я со всем их родом за измену попозже сочтусь. — Ваше войско уже, наверное, в Коломну вошло? А оттуда до нас почти сотня вёрст будет. Что, так и будете между Серпуховым и Коломной бродить, вместо того, чтобы к Москве идти? А там на вас воеводы Шуйского навалятся. Слышал я, что они с большим войском вам навстречу к Коломне подходят.

— А ты бы рот поперёк старших не разевал! — вызверился теперь уже на меня Захарий Ляпунов.

— Да какой ты мне старший? — начал в свою очередь заводится и я. — Прав тут, Василий Григорьевич. Над нами ты человек не начальный. А по родовитости я, может, тебя и повыше буду.

— Ты бы гонор умерил, воевода, — влез в начавшуюся свару Порохня, до этого с недоброй улыбкой наблюдавший за разворачивающимся действом. — А то как бы мы тебя самого не порубили. Ты тут рядом, а до рязанцев с туляками ещё далече будет.

— А сами дальше на соединение с Иваном Исаевичем поскачем, — подъехавший к нам Подопригора смотрел на рязанцев с вызовом всем видом приглашая начать кровавую потеху.

Ляпунов, заозирался по сторонам, повсюду натыкаясь на нахмуренные лица, но руки с сабли не убрал, начав скалится словно хищный зверь. Не обманули, значит, летописи, наделявшие рязанца бешеным, неукротимым нравом. По всему видать, ещё немного и один на толпу кинется. Вот только мозгов, в отличие от старшего брата, совсем нет. Потому и рвётся в бой в самой безнадёжной ситуации. Нет, немного назад сдать, раз расклад полностью не в твою пользу сложился. Куда там!

Вот Сунбулов, так тот, тоже крутанув головой по сторонам, быстро сообразил, что разговор завернул в ненужную ему сторону и попытался потушить конфликт.

— Охолони, Захарий! — требовательно рявкнул он на рязанца. — В одном они правы. Не время нам промеж себя собачится, когда войско Шуйского навстречу идёт. Тут дружно держаться нужно, ни то не одолеем татей. Пусть Василий Григорьевич на соединение к нам поспешит да во главе войска вместе с Пашковым и Ляпуновым становится. Смотрю, войско у него справное, воины обученные, — кивнул он головой в сторону показавшегося из леса полка. — В битве изрядную пользу принести могут.

Ишь ты, хитрец какой. Нахрапом надавить не получилось, так к лести прибегнуть решил. Только участвовать, пусть даже и в победной для сторонников царя Дмитрия, битве под Троицком, у меня никакого желания нет. Смысла в том не вижу. Пускай мои бывшие подданные сами в этой междоусобной бойне участвуют. А мы напрямую к Москве пойдём. Тем более, что будущая знаменитость «Смутного времени» молодой князь Михаил Скопин-Шуйский, разбив недавно под Серпуховым Пашкова с Ляпуновым, тоже ушёл к Коломне, на соединение с остальными воеводами. И нам теперь дорога до самой столицы открыта.

— Да не успеем мы к предстоящему сражению, — не стал я отмалчиваться, наплевав на то, что рязанцы мне этих слов не простят. Я их тоже в будущем прощать не собираюсь. — Только время зря потеряем. Лучше сразу на Москву идти, пока, дорога открыта.

— Не успеем, — легко согласился со мной Грязной. — Вечереет уже, — сменил он тему, давая тем самым понять посланникам, что принял решение, — а до Коломны путь не близкий. Может заночуешь у меня в гостях, Григорий Фёдорович? — предложил он Сунбулову, демонстративно игнорируя Ляпунова. — А поутру и дорога веселей под копыта ложится.

Я вновь усмехнулся, мысленно поаплодировав своему боярину. Ловко завернул. Мы ещё в Серпухов и не въехали даже, а он туда уже в гости к себе зовёт. И это при том, что город как раз Пашков с рязанцами взяли, после того как в битве на Лопасне князя Кольцова-Мосальского разгромили.

— Благодарствую, Василий Григорьевич, но только недосуг нам. — процедил Сундулов, с трудом скрывая злость. — Ладно, сидите себе в Серпухове, раз царских воевод страшитесь. А мы с Захарием к Коломне поспешим. Может, и успеем к битве, — ядовито съязвил он, покосившись в мою сторону. — Потом, когда государь вернётся, глядишь, и наградит каждого по заслугам.

Ага, наградит. Так наградит, что вся земля русская собственной кровью захлебнётся.

— Григорий Васильевич, — оглянулся Сандулов, уже отъезжая — Слышал я, что ты князя Долгорукова, что в Ельце за воеводу был, собственной рукой зарубил? Так ли?

— Зарубил — прищурился Грязной, впервые за всё время беседы положив руку на взведённый пистоль. — Он, вор, царские склады поджёг и к Шуйскому переметнуться задумал.

— Так я не в упрёк, — усмехнулся рязанец. — По заслугам и смерть, изменнику! Подарок у меня для тебя, воевода. Младшего брата его мы во время битвы на Лопасне в плен захватили. В темнице тебя вместе со своими людишками дожидается.

Я лишь головой покачал, смотря вслед уезжающим.

Вот же хитрецы! Сначала елецкого воеводу от народного гнева спасли. Теперь его брата, взяв в плен, Грязнову на казнь подсовывают. А сами все «в белом»! Явно лидеры дворянского войска не хотят все мосты за собой сжигать. Вот и не трогают воевод Василия Шуйского, стараясь подсунуть их на казнь кому-нибудь другому. Долгорукова вон Грязному «подарили», захваченных в предстоящей битве под Троицком бояр, в Путивль к ЛжеПетру на расправу отправят. Выходит, уже сейчас задумываются о возможности с новым царём договорится. Вот только и у нас с Василием Григорьевичем свои планы на этот счёт есть.

— Что с князем делать будем? — оглянулся на меня Грязной, тронув коня в сторону городских ворот. — Убьём или как?

— Не знаю, пока, — признался я ему. — Долгорукий — твой враг, но тебе же ещё с Шуйским договариваться, а если ты всех его воевод перережешь, он и обидеться может.

— Я могу убить его и попозже, — пожал плечами в ответ боярин.

Я весело засмеялся, поражаясь уверенности в голосе боярина, понукнул коня. Вот человек для которого не существует невозможного!

Над головой пролетела арка ворот, раздвинув стены широкой улицей, замелькали лица горожан, спешащих по своим делам, замахал руками бородатый детина.

Да ну⁈ Я подался вперёд, не веря своим глазам.