Девушка из ниоткуда 4 (СИ) - "Амарант" - Страница 13

В данном случае опасность невелика. В этом направлении давно работали в разных странах, имелись достаточно весомые результаты. Технология все равно будет открыта, через двенадцать лет. Так что… вероятность проверки минимальная. Но тем не менее, она имеется. И лучше не рисковать. Вот такая причина. Но сообщить ее заведующей он конечно не мог.

— Я не хочу славы, внимания. Мне это не нужно.

— Вон даже как… — Она усмехнулась. — Но кто-то же должен быть автором? Кому премию-то вручать? И деньги. Это же девять миллионов крон. Шведских. Больше миллиона долларов. Конечно, придется поделиться с питерцами, но тем не менее. Кому всё это?

— Автором можете быть вы. Если есть такое желание.

Ирина ахнула изумленно. Некоторое время молчала, не в силах освоить услышанное. Потом заговорила — сумбурно, теряясь в словах.

— С ума сошел??? Я-то тут… С какого боку? Так не пойдет! Даже не думай. Спасибо конечно, но… так не пойдет. Совершенно исключено. Абсолютно!

Снова пожал плечами. — Не вижу в этом ничего… проблемного. Есть такое выражение «Одно дело делаем!». Всем будет хорошо. Вылечат Наташу. А потом еще много-много людей. Разве это плохо? А кто будет автором… дело десятое. Главное — чтобы польза была. Разве Вы с этим не согласны?

Она не удержалась от улыбки. — Вон ведь как повернул-то! Хитро так, прямо по иезуитски. Да, ты прав, конечно так. Главное — это польза для человечества. Остальное вторично. — Вновь стала серьезной. — Сейчас ничего не могу сказать, надо хорошенько обдумать. Потом. А теперь ты скажи. Раз тебе наплевать на «пряники», значит всё это только из-за Фоминой?

— Получается что так.

— Тогда следующий вопрос. Логично вытекающий. Ты не забыл, что Фомина в коме? Уже год кстати! Спит и просыпаться не собирается. Допустим, всё пойдет как надо. Питерцы подготовят оборудование. Это… ну месяц, может два. Примерно. Проведут опыты на мышках. А потом им нужен будет пациент. Чтобы извлечь луковицу и заняться делом. Они же не станут работать с человеком, лежащим в коме! Разрешение могут дать родители, с этим не вопрос. Но ведь надо же отслеживать процесс реабилитации! В режиме онлайн. Пациент должен двигаться, рассказывать об ощущениях. Да ты сам всё знаешь, чего объясняю-то! И как?

Он усмехнулся чуть заметно. — Будем надеяться, что она очнется.

— А если нет? Она уже год в коме!

— Если нет, возьмут другого пациента.

Ирина обескураженно замолчала. Затем тихо произнесла: — То есть, ты затеял столь грандиозное дело… исходя из такой крошечной вероятности?

— Надеюсь, что она проснется. Мне так кажется.

— Кажется значит… Она сжала губы, призадумалась. Затем медленно, буквально по слогам произнесла. — Мне тоже кажется… кое-что. Мне кажется, что ты сам ее разбудишь. Когда сочтешь нужным. Так?

Алатэ ожидал такого поворота и был к нему готов. — Я не могу ее разбудить, мне это недоступно. Я просто надеюсь на лучшее. Вот и всё.

— Ну-ну… может и так.

В этот момент зазвонил телефон. Ирина вздрогнула от неожиданности, взяла трубку. — Да?

Звонила ее начальница, Смирнова. Попросила зайти к Главному после оперативки. Совещание будет, по поводу поступивших из министерства новых циркуляров.

— Хорошо, буду.

Положив трубку, улыбнулась. — Совсем про оперативку забыла. Хорошо хоть напомнили. В общем так. Я пока ничего не решила. Не знаю, как и что получится. Но если получится, половина всех денежных плюшек — твоя. И даже не думай отказываться, дружок! Или я тоже откажусь. Так и знай.

Алатэ развел руками. — Я не против. А почему я должен отказываться?

— Да кто тебя знает! Ладно, иди в ординаторскую, я тоже скоро подойду. И свет включи пожалуйста. Вон там, справа.

Он направился к выходу. Щелкнул выключателем, полутемное помещение озарилось ярким светом. Открыл дверь, собрался выходить. И вдруг:

— Андрей!

Он медленно обернулся. — Что?

— Спасибо. Это всё, что я пока могу сказать.

Заканчивалась субботняя тренировка «элитной» группы. На голубом льду активно мелькали фигуристы. Вращения, прыжки, дорожки… каждый что-то своё. Шесть девушек и один юноша — тот самый британец Ларс, пострадавший неделю назад за свой иностранный юмор. Из девушек — тоже в основном «чужачки». Прибывшие из самых разных городов России.

Авакумова Дина из Краснодара, Свиридова Софа из Питера, нижегородка Ника Заревная. И конечно же Каргина Даша — восходящая звездочка из Новосибирска. И лишь две — Алена Милльская и Оксана Буйко были воспитанниками местной школы. Набор в академию продолжался непрерывно, но медленно.

Велись переговоры по аренде еще одного катка. Бармина хотела разделить тренировки. На одном катке Виктор Лебедев (сменивший почившего Розова) будет вести старшую и младшую группы. А на втором — они с Ладыгиной займутся исключительно высшей лигой. Тогда можно и народу побольше набрать, и тренерский штаб расширить, и денежки станут капать уже совсем другие. А то из-за хоккеистов льда было явно недостаточно.

Катя стояла рядом, поглядывая на ледовое представление. Последнее время она плавно превращалась в «танцующего тренера». Все меньше находилась на льду и все больше командовала, раздавая указания и рекомендации. Периодически выезжая на лед, чтобы показать какой-либо элемент. А при отсутствии Барминой вообще оставалась за главную. Скоро ей стукнет восемнадцать и она уже официально станет партнером-совладелицей Академии. Все об этом знали и относились к Кате с исключительным пиететом.

— Всё, заканчиваем! Время.

Броуновское движение на льду стало замедляться. Фигуристы один за другим заканчивали свои элементы и катились к бортику. И лишь Каргина продолжала упорно напрыгивать триксель. Он у нее периодически получался хорошо, однако не хватало стабильности.

— Даша, заканчивай! Время уже.

— Последний разик…

Девушка пошла на новый заход. Ольга Валентиновна, наблюдая за входом «в круг» досадливо поморщилась. — Опять вкручивает!

Катя кивнула — Ага.

Прыжок сорвался, Даша не удержалась на ногах и брякнулась на лед. Однако быстро поднялась и с виноватым видом направилась к борту. Тренер стала ей пенять.

— Ты почему вкручиваешь-то? Сколько можно говорить? Мах должен идти в круг! А ты начинаешь уже в кругу.

Та расстроенно сопела. — Но у меня ведь получается вроде.

— Всё на группировку свою надеешься? На одной группировке далеко не уедешь. Сейчас получается. А вот прибавишь в весе хоть немного или подрастешь и куку!

Катя вмешалась в разговор. — Любая, махонькая помарка на въезде, нога хоть чуть дернется и всё. Надо поднимать себя наверх, а не вкручиваться. Я же показывала!

— Я поняла. Постараюсь.

— Очень на это надеюсь, — кивнула Бармина. — Всё, иди.

Девушка уныло побрела к выходу, а тренерша повернулась к Кате. — Вот поставили ей неправильную технику, не отучится никак. Хоть кол на лбу теши!

— Ничего, прорвется.

— Да куда она денется, — улыбнулась Бармина. — Как она тебе вообще?

— Очень даже ничего. Вот только на силовую зациклена. Молотит-молотит, как двужильная. Артистизма добавить бы.

— Ха! Дык она с тебя пример-то берет. С кумира своего. Вот и молотит… как двужильная.

Катя удивленно подняла брови. — Кумир? Я думала она такая… сама себе кумир. Замкнутая какая-то… молчит всё время. Скажешь что-то, кивнет только: — «Угу, поняла».

— Да ладно! Она перед тобой робеет просто. Сама мне говорила. Хочет быть на тебя похожей, хоть чуть-чуть.

— Надо же… не знала. Очень даже приятно!

— А то! — Она снова посерьезнела. — Как с Женей-то? Продлевать не надо?

Катя встрепенулась. — Не надо. Она почти в порядке. На следующую тренировку придет, будет вместе со всеми. До чемпионата полностью восстановится.

— Обещаешь?

— Клянусь!

— Ну и хорошо. Надеюсь, перед чемпионатом ее снова какой-нибудь оболтус не бросит. Ох девчонки…