Пепел жизни - Харос Рина - Страница 4

Я едва заметно кивнул. Фея судорожно выдохнула и прикоснулась прохладной ладонью к моей щеке, проведя по ней большим пальцем. Я смиренно склонил голову набок и прикрыл глаза, наслаждаясь теплом девушки. Демоны, из которых создана моя душа, заскребли когтями, желая большего, но мне хватило сил, чтобы подавить их желание познать страх светлого существа.

Тепло прикосновений феи сменилось на прохладу. Я распахнул глаза. Девушка, стоя на коленях, протянула ко мне руки.

– Позволишь?

Мое молчание она приняла за согласие. Царапая колени об пол, девушка оказалась рядом и, обхватив мои руки, положила одну на свою талию, а вторую под грудь, где бьется сердце. Свои ладони она положила на мое лицо, вглядываясь в глаза.

– Мулцибер…

Ее голос, такой нежный и трепетный, пробил первую трещину в защите. С каждым ударом сердца моя защита рушилась, обнажая истерзанную душу. Шипы втянулись, крылья сложились за спиной, кровь перестала течь из глаз, оставив после себя лишь алую дорожку. Разум начал проясняться, позволяя прийти в себя.

– Мулцибер…

Что-то внутри щелкнуло, сломалось. Я встретился взглядом с девушкой, черты лица которой наконец-то начал вспоминать.

– Смелая… – хрипло произнес я и улыбнулся, когда девушка тихо засмеялась, пытаясь заглушить слезы, рвущиеся наружу.

– Да… да… ты узнал меня?

– Да…

– Хорошо… я сейчас отпущу тебя…

Я мотнул головой и схватил девушку, прижав к своей груди. Оцепенение спало, стоило только фее сказать последние слова. Одной рукой я сорвал жгут с волос девушки и зарылся в них пальцами. Второй обвил талию, уткнувшись носом в шею феи. Она пискнула, но с места не сдвинулась.

– Касандра…

Пробовал ее имя на вкус, пытаясь понять, какие эмоции оно вызывает. Я позвал девушку еще два раза, но она молчала, застыв в моих объятиях, словно каменное изваяние.

– Касандра, прошу, не бойся меня. Я никогда не причиню тебе вреда. Я не он. Ни одного прикосновения против твоей воли.

Касандра шумно выдохнула и, освободившись от хватки, уперлась руками мне в грудь. В ее глазах стояло понимание.

– Я не боюсь… и доверяю тебе, правитель.

– Мулцибер…

Уголки ее губ дрогнули. Касандра нежно обхватила меня за шею. Я осторожно сел на пол и усадил ее к себе на колени, поглаживая спину ладонями.

– Спасибо, – едва слышно произнесла она. Мы остались сидеть в тишине, оказывая немую поддержку друг другу прикосновениями, в которых не было места похоти и желанию. Звук удаляющихся копыт эхом отражался от стен.

Продолжая удерживать Касандру, я отполз назад и прислонился спиной к стене. Рассеянно поглаживая фею, наблюдал за тем, как на пол медленно оседает пепел.

Я не выходил из хижины неделю. Частые стуки в дверь сменились на удушающую тишину, солнечный свет, который ласкал стены, теперь не мог проникнуть сквозь забитые окна. Я сделал из хижины тюрьму, откуда не хотел сбегать и покидать ни на минуту. Было хорошо, когда тьма ласкала в своих объятиях и шептала множество способов, как расквитаться с демоном. Я молчал, но разум впитывал в себя все, что казалось манящим – вырванное сердце, пытки, после которых можно оставить ненавистника гнить в яме, вспороть брюхо и сломать все ребра, чтобы каждый вздох давался с адской болью. Но даже это не заглушало страдания, клубившиеся в глубине души, расползаясь по нутру ядовитыми плетьми.

Касандра… Я не мог объяснить, что случилось со мной в то утро. Умело скрывал столько лет свою одержимость, переступая через принципы и гордость, давая ей право выбора. Вспоминая все прожитые годы, я понял, где допустил главную ошибку – позволил фее вести игру. Дал возможность делать собственный выбор, который погубил все. Я должен был подчинить, привязать насильно к себе, чтобы она следовала по пятам, желая получить хоть толику внимания и грубых ласк по ночам.

Чем больше я давал ей свободы, тем сильнее она от меня отдалялась. И в этом винил только себя, что не предугадал, чем это все может закончиться.

Женские голоса послышались на пороге, но я громко рыкнул и, услышав испуганный возглас и удаляющиеся шаги, сглотнул горькую слюну и прислонился головой к стене, пару раз об нее ударившись.

– Дурак, дурак, дурак!

Затылок начало ломить от ударов. Согнув одно колено, я положил на него локоть и свесил кисть. Пальцами свободной руки провел по воздуху, где летали пылинки и мелкая стружка, вырисовывая имя, которое так любил и ненавидел.

Касандра.

Каждый день, проведенный в этой клетке, я задавался только одним вопросом – почему она? Взбалмошная, не умеющая идти на компромиссы дикарка, которая всегда все делает наперекор и вопреки. Но будто какая-то часть моей души решила укорениться в теле феи, заставляя следовать за ней подобно верному псу.

Все то время, когда мы не общались, я следил за всем, что она делает и с кем общается, будь то житель поселения или заплутавший купец с соседнего континента, который направлялся на ярмарку в столицу. Касандра всегда со всеми была мила, дружелюбна, ее сердце не знало злости и ненависти, нутро подпитывало все вокруг своей лучезарностью и теплом, которое может сравниться с объятиями матери в зимний вечер.

Я яростно мотнул головой, прогоняя морок. Сжав кулак, рассек им воздух, услышав характерный свистящий звук. Привстав на трясущихся ногах, облокотился ладонью об стену, чтобы не упасть. Сделав пару шагов, споткнулся о разбросанную одежду, которую разорвал, как только Касандра покинула поселение с демоном. Все рубашки и штаны пропахли феей, несмотря на то что заходила она всего пару раз. Но ее запах – лимон и вишня – плотно засел в памяти и не собирался исчезать, каждый день напоминая о потере. Уцелевшее зеркало на стене встретило искаженным видением меня самого – серая кожа, потрескавшиеся губы, темные круги под глазами и отломленный клык.

Может, если я избавлюсь от них, она вернется? Уберу метку орка, которая отталкивает всех вокруг.

Приоткрыв рот, я шикнул, когда сухая кожа треснула в уголках губ, кровь мелкой струйкой потекла вниз, падая на пол, образуя неровную лужицу. Голова закружилась от голода и обезвоживания. Облокотившись ладонями о стену по обе стороны от зеркала, я опустил голову вниз и сделал глубокий вздох, чтобы унять поднимающуюся тошноту.

– Соберись, ничтожество.

Взревев, я продолжал удерживаться одной рукой о стену, а второй вцепился в целый клык, начав тянуть на себя. Боль прошлась по лицу, подобно разряду тока, рот наполнился металлическим привкусом крови, но я продолжал истреблять то, что делало меня схожим с орком. Клык разломился пополам. Сплюнув слюну под ноги на пол, я приподнял голову и всмотрелся в зеркало затуманенным от боли взглядом. Провел дрожащей рукой по остовам, которые едва виднелись сквозь приоткрытые губы. Я сжал руку в кулак и начал водить клыком по зубам, стирая и выравнивая. Кожа царапалась, смешиваясь с кровью. Спустя пару минут я безвольно опустил руки и рухнул на пол, рвано выдохнув.

– Противно смотреть на тебя, рогоносец.

– Уйди отсюда.

Посреди разрушенной хижины стояла Смерть и скребла длинными ногтями по бревенчатым стенам, соскабливая мою запекшуюся кровь. На ее лице отражалась плохо скрываемая улыбка.

– Не надоело скалиться каждый раз?

– Ради тебя и твоей нервозности – нет.

Смерть повернулась ко мне, положив руки на тонкую талию. Ее лицо приняло человеческий облик – ни черепа, ни плоти, которая свисала с лица неровными лоскутами, вызывая лишь одним своим видом рвотные позывы. Хлоя сжала на талии желтоватого оттенка платье, что выражало ее недовольство. Встретившись со мной взглядом, она едва заметно мотнула головой и тяжко вздохнула.

– Ты совершаешь ошибку за ошибкой, Йенс. Почему я должна убирать за тобой из раза в раз? Если мне не изменяет память, я не нянька.