Избранница Тьмы. Книга 3 (СИ) - Богатова Властелина - Страница 37

Когда проснулась, подскочила, забыв об увечьях, бросилась из покоев, замечая, что за окном уже ночь. Шед вышел навстречу, беспокойно оглядывая меня, а я в ожидании и страхе смотрела на него.

– Как он?

– Хорошо, – страж нахмурился, – лучше, чем был, – добавил тут же. – По-другому и не могло быть.

– Я хочу видеть его.

– Не сейчас, Истана.

– Почему? Он приказал?

– Приказал мне за тобой смотреть, но мне нужно кое-что раздобыть, поэтому отлучусь ненадолго.

Шед пошевелился, выдёргивая меня из размышлений.

– Остался кто-то ещё в живых?

– Нет. Тьма никого не щадит.

И я не знаю, какими силами она не коснулась меня. Быть может, ребёнок отгородил от неминуемой участи, или не позволил Маар. Я не знаю.

– Как выжил ты?

Шед внимательно оглядел меня.

– Это долгая история. Королевские стражи не зря были отобраны, чтобы бороться с силами Бездны.

Я посмотрела на него долго. Сколько всего хранит в себе этот мир, тёмный, суровый, жестокий. Мир, в котором остаются в живых только сильнейшие, мир, в котором рождаются дети с тьмой внутри. И мне ещё, верно, предстоит пройти не одно испытание.

Я думала, что попала в ад и обречена на вечные муки, невольно оказавшись в плену у самого жестокого демона Северных гор. Он приносил мне только боль, учил меня быть сильнее, быть устойчивее, чтобы выжить здесь, учил меня наращивать слой кожи, чтобы уметь жить в этом мире и не быть растоптанной ногами тех, кто стоял выше меня, он хотел, чтобы я жила, чтобы увидела, что во мне столько же тьмы, сколько и в нём. И я ничуть не чище. Исга́р знал свою жестокость, хладнокровность и расчётливость, а я – нет. Насколько могу быть изощреннее, бездушней. Я думала об этом, и меня охватывал холод, осколками впиваясь в душу.

– Мне нужно идти, – напомнил о себе Шед.

Я моргнула, видя хмурое лицо воина, кивнула.

– Скоро вернусь.

Весь долгий день я пробыла в покоях, как мне было велено. Внутри горело всё в ожидании так, что не хватало дыхания. Наверное, ещё боялась. Боялась, как Ремарт посмотрит на меня после всего случившегося, боялась, что будет холоден, боялась, что оттолкнёт. Боялась и изнывала от неведенья и нетерпения, желания увидеть его. Но этому жуткому подвешенному состоянию пришёл конец к вечеру.

Знакомое давление силы нахлынуло тягучим потоком жара. Голову мгновенно заволокло туманом, заставляя сердце колотиться быстро. Я напряглась вся, чувствуя, как стены растворяются, становятся неустойчивыми, как сбивается моё дыхание, как бы я его ни пыталась контролировать, всё напрасно. Дверь отворилась, и давление усилилось, неровными обрывистыми волнами настигая меня, как удары камней, говорящие о плохом состоянии Маара. Слишком, чтобы это скрывать.

Я повернулась.

Перед глазами поплыли темные пятна от того, как бешено заколотилось сердце в груди, ребра больно сжало. Я сглотнула, посмотрев прямо перед собой, чувствуя, как обволакивает топь тёплого онемения. Внушительная фигура Ремарта оставалась неподвижной. Все мысли перепутались. Закрутились вихрем чувства: радость, обида, злость. Но всё же радости было больше. Маар смотрел с жадностью, поглощая чёрными глазами, блестевшими голодно в полумраке, даже сейчас, когда он смертельно бледен, и тёмные круги у глаз, бесцветные губы, осунувшееся лицо, чуть приподнятые в тяжёлом дыхании плечи. В груди стало тесно слишком, слишком душно. И волна жара обдала с головы до ног, разбив панцирь моего самообладания.

– Во тьме всегда виден свет… – произнёс он чуть хриплым, но ровным голосом, –  …свет настолько яркий, настолько ослепительный и манящий, настолько чужой и недосягаемый, что испытываешь боль. Боль от понимания, что не можешь прикоснуться. Ревность. Ты не можешь позволить, чтобы этот свет достался ещё кому-то. Одиночество, ведь тебе никогда не дотянуться до него, и ты навечно обречён на скитания.

Маар приблизился. Каждое движение давалось с трудом и мукой, хоть он оставался непроницаемым, но я понимала, каких усилий это стоило ему. Он повреждён, я чувствовала след тьмы в его теле, словно дыру, из которой сочились боль и холод. Меня продрала дрожь, заколотило ознобом от того, что в этом виновна и я.

– Всё хорошо, Истана, моя ледяная асса́ру, всё хорошо, – он прижал к себе онемевшую в ужасе меня, и я почувствовала под ладонями тугую повязку и страшную рану…

Он сжимал в крепких объятиях, ласкал, обрушивая на меня свою страсть, успокаивая, утешая, что-то говорил на ухо горячо, жарко, проникновенно. Слова окутывали ватой моё сознание, делая тело податливым, непослушным, оно плавилось в его руках, как золото в жерле печи. Он приручил меня. Он приучал меня смотреть только на него, в бездну его тьмы, согревая в своих руках. И я смотрела, завороженная, обессиленная, любящая настолько, что ломило рёбра от его близости, от движения его горячего, как угли, взгляда по мне, от голодных до моего тела губ.

Я закрыла глаза, растворившись в нём, отдаваясь его ласке, ощущая скольжение его губ по шее, вверх к губам, они впивались в мой рот властно, жадно имея. Тяжело и с шумом дыша, отстраняясь провёл по щеке пальцами, касаясь шеи, перевязанных запястий и, живота.

– Кто пытался это сделать?

Я выдохнула, опуская взгляд и вновь возвращая, теряя способность говорить. Объяснить.

– Ты пыталась навредить себе, очень непростительно, Истана… – утянул в чёрный янтарь своих глаз, – очень, и я должен тебя наказать за это.

– Наказать? – обронила я, не слыша, прижимаясь к его телу осторожно.

– Да.

Маар смотрел долго из-под устало опущенных век, во взгляде тлела боль, причиняемая раной, но она угасала, её вытесняла жгучая, опаляющая душу страсть и что-то ещё, что-то, что заставило всё внутри меня перевернуться с ног на голову, заставило гореть от его голоса, взгляда, объятий и рассыпаться пеплом в его ладонях.

В том мире, куда я попала, таких, как я, называют асса́ру. Мы – девы, обладающие особыми чарами обольщать мужчин и забирать их души. Большинство думает, что мы исчадие Ледяной Бездны и должны отправиться именно туда, потому что вместо сердца внутри нас лишь кусок льда. Ледяная колючка не способна на пламенные чувства, она высокомерна и равнодушна, она не приемлет власти над собой, она лучше умрёт, чем станет чьей-то игрушкой.

– Ты станешь правительницей Навриема, асса́ру? Станешь моей женой, Истана?

Я почувствовала, как воздух заканчивается, и ноги сгибаются в коленях, но Маар держал меня, горячо и твёрдо прижимая к себе, давая сполна ощутить его сильное тело, почувствовать защиту и… Я перевела дыхание.

– Разве у меня есть другой выбор? Ты мне его не оставил, жестокий демон Маар ван Ремарт.

Море было спокойное и серое, в солнечной дымке силуэтом виднелись сизые скалы и пологие берега. Снег ещё кое-где лежал, но период Вьюг заканчивался – на горы щедро лились тёплые потоки света вместе с прибрежным ветром, что приносил соль и сладкий аромат пробуждающейся земли.

Отряд лойонов проехал по берегу, поднимая тучу брызг, устремился к стенам величественно высившегося на побережье Навриема. С этой стороны берега, где Маар решил сделать объезд в несколько дней с небольшим отрядом, взяв с собой и сына, хорошо виден Новый Излом. Рикем, сидевший впереди Маара и крепко державшийся за луку, смотрел вдаль.

Прошло шесть зим с тех пор, как Аред смогла прорвать Бездну, и нойраны ринулись на Наврием, едва не разорив его. После того, как Ремарт вернулся с Истаной в город, нойраны ушли. И не пришлось бросать силы, чтобы уничтожить монстров. Равновесие было восстановлено, как и задумано древними богами. Асса́ру, как оберег, как защитница и хранительница, не пускает порождений за границу. И за это долгое время прорывов не случалось. Только потом, подняв священные свитки из подземных тайников замка, люди поняли, какую тайну скрывали король и его приспешники, состоявшие в сговоре не только с Ирумусом, но и с правителями соседних земель. Тайну того, почему дочерей Ильнар Великой Матери Жизни истребляли больше века, выставляя их злом и угрозой. Чтобы посредством Излома и тварей, что исторгал прорыв, держать в страхе людей, высокородных правителей и целые кланы. Древнюю легенду переврали и преподнесли в нужном, выгодном свете. Маар убил каждого, кто так или иначе был к заговору причастен, казнил в сырых подземельях замка, посылал целые отряды выискивать предателей, и таких находились дюжины. В том числе Груив ван Фоглат. Трусливый гад покончил с жизнью, бросившись со скалы, а его сыну Хирсу, жене и дочери удалось скрыться от лойонов и бежать за границы Навриема. Маар послал уже людей, чтобы найти их, ведь из-за их лжи погибло много верных людей Ремарта, но Истана просила отозвать наёмников, убеждённая, семья действовала по слову Груива.