Избранница Тьмы. Книга 3 (СИ) - Богатова Властелина - Страница 35

– Ну, вот мы и встретились! – всхрапнула она, устремляя на Ремарта чуть раскосые чёрные глаза, на которые спадали седые клочья волос.

– Маар, уходи! – вскрикнула Истана, опережая старуху.

Демон двинулся к асса́ру, пересекая проклятую черту, и кожей ощутил тягучее давление, будто он вошёл в воду с головой. Шаг сбился, когда внезапно силы хлынули из него, и каждое следующее движение давалось с трудом, он и земля – два магнита. И как только исга́р оказался обезврежен, тут же окружили Шеда, изъяв оружие, скрутили и бросили на колени в снег.

Истана подняла подбородок, когда Маар, оторвав взгляд от Шеда, с усилием подошёл к ней. Чёрные сгустки вгрызались в его ноги. Ведьма встрепенулась, исторгая из своей утробы проклятие, но в круг уже войти не могла.

– Какое жалкое зрелище! Не демон и не человек! А теперь и вовсе никто! – бросила злорадный взгляд. – Готов сдохнуть, Маар? Ты думал, что побеждаешь всех, а я всегда ходила тенью за тобой, твоя смерть.

Маар усмехнулся, но даже это далось ему с трудом, как и держаться на ногах, тело плохо подчинялось ему, будто отравленное ядом, парализованное.

– Ты готов сдохнуть, королевский пес? Прежде чем ты сдохнешь, хочу, чтобы ты кое-что узнал, сын потаскухи. Узнал о себе. Хочешь? Знаю, что хочешь. Жаждешь? Узнать, кто ты, кто твой отец. Был и умер из-за тебя.

Сила давила, заставляя покрываться ледяным потом и впиваться, как клещами, в собственное сознание.

Глаза ведьмы потемнели.

– Я ненавижу тебя с самого твоего рождения, потому что твой отец признал в тебе своего сына. И отдал свою жизнь, чтобы такой выродок, как ты, остался жив, чтобы эта сука Ноери не умерла в муках при родах. Она осталась жива, ты – тоже, а мой сын – нет. Тебя не должно быть, но ты выжил, выживал даже тогда, когда я много раз устраивала твою смерть. Ты, сукин сын, выживал! Её мне удалось убить, страшной смертью, её сожгли на костре. Да, мне удалось натравить на неё королевских псов. А вот тебя не нашли в ту ночь. Я рассчитывала на то, что ты замёрзнешь в лесу, и твари Бездны сожрут тебя, но этот колдун, будь он проклят, вытащил. А потом ты попал к наставникам… а дальше к королю, мне было всё труднее дотянуться до тебя. Но мне удалось найти способ. Благодаря этим двум бездушным порождениям Бездны. Одна – жаждущая власти и подчинения, ей легко было управлять, с помощью неё я убила первого ублюдка Ноери, а её, – ведьма ткнула кривым пальцем в Истану, – отправила в забвение, чтобы оставить ей жизнь и вытащить, когда придёт время. И с помощью неё управлять тобой. Да, я всё это задумала, чтобы выполнить свою клятву не оставить ни одного ублюдка Ноери, чтобы уничтожить эту кровь, и чтобы она не плодилась, не захватывала землю, – серое лицо ведьмы исказило презрение. – И теперь ты сдохнешь, и твой ублюдок – тоже. Ты, как был псом, так и останешься, сдохнешь как пёс, став никем и нечем, уйдёшь в след за матерью в Пекло. Как жаль, что ты не доживёшь до своей коронации, ты был очень близок к тому, чтобы перед тобой преклонились. Я сделала на ней надрезы, – старуха повернулась к Истане. – Кровь зовёт Бархана, и он заберёт твои силы. Я знала, что ты придёшь, потому что асса́ру тебе нужна, тебе нравится её трахать. Когда ты сдохнешь, она ещё будет жива, и её будет трахать каждый из них. Во все дыры. Её заставят орать о том, как она ненавидит тебя. Тебя, сын шлюхи, которую сожгли на костре справедливо.

Маар резко выдохнул и тряхнул головой, услышав собственное утробное рычание. Понимание выворачивало ему мозги. В голове нарастал рокот надвигающейся разрушительной стихии.

Маар резко выдохнул и тряхнул головой, услышав собственное утробное рычание. Понимание выворачивало ему мозги. В голове нарастал рокот приближающейся разрушительной стихии.

– Ты сдохнешь в муках, я тебе обещаю, – произнёс уже не своим голосом.

– Маар… – дёрнулась Истана в путах, кривясь от боли.

Он стиснул челюсти, чувствуя, как запах её крови въедается в ноздри, в его кровь, как темнеет в глазах. Он сдерживал стоны и ускользающее сознание. Тьма то накатывала, то отступала, чтобы с новой силой ударить, поглотить намного сильнее. Не боль, а дикая агония, которая на мгновение отключала сознание.

– Маар!

Нельзя подпускать костлявую суку близко к Истане. И тьму нельзя подпускать. Маар качнулся, обращая потемневший взгляд на Истану.

– Кровь, – прошептал и провёл пальцами по волосам, обхватывая её затылок, зарываясь лицом в серебристые локоны.

– Но это не главное… Совершенно не главное, – ответила она дрожащим голосом.

– А что главное, асса́ру?

Истана сжала губы, как и всегда, как и всегда не ответит, но это тоже было не важно, потому что он знал ответ, всегда знал…

Тьма завихрилась вместе со снегом, окутывая, скребла по спине, раздирая мышцы спины и ног в клочья до помутнения.

– Это ведь плохо, да? – спросила Истана глухо, проглатывая слёзы.

– На этот раз да…

Маар почувствовал, как тонкие, все в вязкой крови пальцы сплелись с его, и знакомые ему потоки понеслись тонкими струями тепла по его венам. Задыхаясь от давления, исгар душил подбирающиеся к асса́ру сгустки, не позволяя лизать её кожу, касаться, поглощать, но ему не справиться, слишком огромна сила Бархана. Чёрные языки полезли лизать запястья Истаны, закручиваться потоками вокруг, накрывая куполом, закрывая их от глаз наблюдавших.

– Нет! – Шед бросился вперёд, послышался звон скрещённой стали, рычание и хрип.

Маар ничего не видел, ощущая, как внутри всё закипает и лопается от боли череп, ощущая движение чёрных сгустков и остервенелое метание белого снега, холода и огня, раскалывающего Маара на части. Ремарт глянул на ван Идлейва, наблюдающего свысока за представлением. В его глаза триумф и наслаждение. Пламя победы и превосходства. Маар представил, как выколет ему глаза и раздавит сапогами. Уничтожит эту тварь.

Удар обрушился откуда-то сверху, вынуждая Ремарта вздрогнуть, одновременно тьма с шипением рванулась из земли, поднимаясь чёрным дымом, мгновенно поглотила, приникая в тело чернильными сгустками, сковывая кандалами ноги и руки, скручивая цепями. Маар качнулся, желая немедленно уничтожить, рубить, дробить и рвать их зубами. Тьма потянулась из земли, забирала у Маара силы. Перед ним распахнулась чёрная пропасть, из которой смотрел сам Бархан. Владыка хочет забрать силы, забрать его жизнь, утягивая неизбежно в чёрные глубины.

– Будь ты проклят! Гори в Пекле, там тебе место! – заклокотала ведьма, но Маар слышал её уже через шум и свист, грохот собственного сердца.

Буря разверзлась над замком, и всё потемнело, зашевелилось, заскрипело, закручиваясь в чёрный водоворот.

– Это тебе за жизнь моего сына! – продолжала выкрикивала старая тварь. – Из-за тебя он погиб, отдав свою жизнь, чтобы такое отродье появилось на свет от этой блудливой суки! Из-за неё мой сын погиб. Поделом ей, что её сожгли! Отправляйся и ты к ней, вымесок, прямиком в огненную пасть!

Маар закрыл глаза, из которых сочилась тьма. Он достанет её и подожжёт, она будет гореть, и от неё останется кучка праха.

– Посмотри на меня, – Истана задышала часто.

Он слишком крепко держит её руки, причиняя боль, но не может разжать пальцы. Его боль от того, что он не может ей помочь, граничит со смертью. Оглушает бурей, что загудела ещё сильнее, громче. Под кожей пронеслись вспышки судорог… Маар чувствовал, как он горит в ядовитых языках собственного бессилия. И вместе с этим ширилась ярость, окончательно вытесняя разум.

– Посмотри на меня, Маар, – снова прошептала Истана, потянувшись к нему, – посмотри, прошу.

Маар глянул на неё, а она – на него, вцепилась в него этим отчаянным взглядом и не отпускала, утягивая в самую ледяную невыносимо синюю пропасть. Маар видел во всём её, Истану. В своём гневе – её, в своей лжи – её, в своей боли – её. Она для него жизнь и смысл всего. Его жизнь… Её лицо, белое, в слезах, смерзающихся на ветру, дрожащих льдинками на ресницах. Её волосы, развивающиеся с ветром, искрами льда, пеплом, сгустками тьмы, обнимающие тело так жадно, что Маар ревновал даже сейчас, когда силы утекали, даже когда он наполовину во вратах смерти, объятый холодом. Маар пьянел. Хмелел от того, что наполняла тело и разум она. Наполняла до краёв. Пьянел от Истаны. Жаждал испить её, прижать своим телом. Истана – жизнь. Он – тьма, не знающая пощады. Он Маар – чёрный ферязь, убирающий на своём пути всех, кто шёл на его жизнь с мечом. И он, Маар, всё делал для неё: убивал, шёл вперёд и снова убивал, ради неё, ради того, чтобы никто не смел к ней приблизиться, шаг за шагом вперёд к вратам смерти. И теперь ему мат.